Елена Логунова - 12 невест миллионера
Пассажиры вразнобой гуляли на палубе.
– Что ты пьешь, Мик, милый? – кокетливо надул подкрашенные губы маэстро Ля Бин.
Стилист потягивал розовый, в тон майке, коктейль из треугольной рюмки с засахаренным краем. Кристаллы сахара красиво гармонировали со стразами на его трикотажной груди.
– Водку, к-конечно! – браво козырнул милый Мик и одним глотком опустошил свой стакан.
– Осторожнее с крепкими напитками, юноша! – отеческим тоном посоветовал ему Лайонел. – Вас уже качает, и это может быть опасно.
– Я всегда очень, очень, ОЧЕНЬ осторожен! – с пьяной самоуверенностью изрек пошатывавшийся Мик. – И тоже могу быть чертовски опасен!
Он горделиво икнул, и в то, что все, сказанное им, – чистейшая правда, никто не поверил.
Ближе к полуночи народное гулянье затихло, пассажиры разбрелись по каютам и легли спать. Только маэстро Ля Бин, растревоженный видом нетрезвого веселого фотографа, маялся бессонницей.
Пошатывавшийся Мик в расстегнутой рубашке выглядел соблазнительно и доступно. Впечатлительный маэстро так разволновался, что стащил у уснувшей помощницы сигаретку с ментолом и нервно выкурил ее в укромном темном закутке между бортом и палубным тентом.
Место, выбранное случайно, оказалось идеальным укрытием. Самого Жюля полотняная стена скрывала полностью, зато он не только слышал, но и видел, что происходит на палубе, так как белая стена тента в сочетании с яркой лампой уподобилась экрану.
Ля Бина, который был большим ценителем искусства во всех его проявлениях, случайное представление в театре теней захватило настолько, что он оставался в своей ложе и тогда, когда выкуренная сигаретка превратилась в смутное воспоминание.
Режиссировала шоу сама судьба, так что разрозненные поначалу акты постепенно выстроились в интригующий сюжет.
В первом действии на экране возникла картинка в стиле детской развивающей задачки: «Найди три отличия».
Две длиннорукие сутулые фигуры, симметрично расположенные относительно воображаемой вертикальной оси, некоторое время пребывали в неподвижности. При этом до зрителя доносились приглушенные голоса, горячо обсуждавшие сравнительные достоинства настольных игр. «В карты!», «Нет, в кости!», «В домино!» и «Давай жребий тянуть!» – услышал Ля Бин.
После непродолжительной дискуссии – как разрешить неведомый спор? – постановили сделать это на пальцах, после чего, собственно, и началась игра в «Найди отличия»: фигуры трясли руками и складывали из пальцев символические фигуры. Наконец, с торжествующим возгласом «Ага! Нож бумагу режет, деньги мои!» одна из фигур грубо вытолкнула другую из кадра, вскинула руку в победном жесте и удалилась в противоположную сторону.
Экран очистился.
Ля Бин устроился поудобнее.
Прошло несколько минут, и по экрану справа налево прокралась сутулая тень, сжимая в руке клиновидный предмет. Жюль подумал, что это, наверное, и есть упоминавшийся ранее нож. Хотя он никогда прежде не наблюдал, чтобы кто-кто направлялся резать бумагу с таким зловещим видом.
Некоторое время маэстро размышлял о том, сколь драматична, оказывается, бывает судьба канцелярских принадлежностей.
Затем за пределами зоны видимости послышались приветливое: «Добрый вечер! Гуляете?», глухой удар и мягкий звук замедленного падения.
Очевидно, кто-то гулял не просто так, а с размахом.
Спустя считаные секунды по экрану, шурша и шаркая, проследовала трудно опознаваемая фигура, похожая на мелко семенившего кенгуру с тяжело волочившимся хвостом. «Не судно, а плавучий цирк!» – по случаю вспомнил озадаченный маэстро любимое присловье капитана «Медузы».
Дрессированный кенгуру затих где-то в отдалении.
В образовавшемся антракте маэстро вручную опустил подскочившие к корням волос брови и помассировал лицо, предупреждая появление ранних мимических морщин.
В следующем действии справа налево почти бесшумно скользнула стремительная тень человеческой фигуры. Несмотря на то, что пронеслась она по экрану очень быстро и без задержки, маэстро успел заметить не сглаженный верхней одеждой крутой рельеф плечевого пояса. Это было воистину увлекательное зрелище!
Забыв про профилактику морщин, Ля Бин разинул рот.
Приятный голос сказал: «Привет!» – и тут же снова что-то бумкнуло, шмякнуло и зашуршало.
По экрану прошаркал второй кенгуру с неподъемным хвостом.
«Всякой твари по паре!» – вспомнилось Жюлю библейское. Очевидно, в плавучем цирке «Медуза» выступали целые артистические семьи.
Наконец вновь появился одинокий царь зверей – человек с рельефным торсом. Запредельно радуя Ля Бина, он снял с себя брюки и продемонстрировал прекрасных очертаний фигуру в полный рост. Затем наклонился, подобрал сброшенную одежду и вышел из кадра.
За кормой дважды плеснуло тихо, а в третий раз – громко.
Вдохновленный маэстро в красках и подробностях вообразил себе ночное купание нагишом. Он с четверть часа терпеливо ждал возвращения купальщика, однако тот не появился.
Вместо него по экрану проковыляла сначала одна, а спустя минуту и вторая сутулая фигура. Обе в одинаковой манере держались за головы и тихо ругались.
Ля Бин еще немного подождал.
– А, вот ты где, Жулик! – неожиданно заглянула в его закуток позевывающая Мария. – Не спится, да? Сидишь тут, скучаешь…
– Что ты, милая, какая скука! Тут та-а-ак интересно! – совершенно искренне возразил Жюль.
На рассвете «Медуза» прибыла в Салоники. Спустя четверть часа капитан яхты разбудил Лайонела сообщением о том, что один из пассажиров покинул судно сразу по прибытии в порт.
– Кто? – зевнув, осведомился Лайонел.
– Светловолосый парень по имени Мик. Вы знали о его планах?
Спрашивая об этом, капитан чувствовал себя неуютно. Он транспортировал группу и не имел инструкций на случай внезапной самоволки одного из пассажиров.
Лайонел пожал плечами:
– Скатертью дорога… А вы уверены, он действительно ушел? Кто-то его видел?
– Мои гориллы, Бак и Зак.
– О, это зоркие соколы!
Лайонел усмехнулся и вновь опустил голову на подушку. Капитан понял, что босс не сердится, и вздохнул с облегчением.
Хотя сам он не назвал бы своих горилл зоркими соколами. Нынче утром Бак и Зак оба красовались с фингалами на лицах и имели всего пару зрячих глаз на двоих. Капитан предположил, что эти тупые животные подрались между собой.
На самом деле синяками и провалами в памяти Бака и Зака наградил пресловутый светловолосый Мик, отчего ни тот, ни другой не испытывали сожаления в связи с предполагающейся трагической гибелью обидчика в морских волнах.
Особая прелесть ситуации заключалась в том, что Бак считал убийцей Мика Зака, а Зак полагал, что дело сделал Бак. И каждый думал, что плата за воистину мокрое дело досталось товарищу.
Из-за того, что звезд на небе было слишком много, я чувствовала себя неуютно и дремала вполглаза. А когда просыпалась, первым делом глядела – где там прямо по курсу огни «Медузы»?
Днем наш баркас держался вдалеке от яхты, но ночью подобрался поближе. Я время от времени напоминала себе, что от Кати и Мика меня отделяют какие-то триста-пятьсот метров – ерундовое расстояние, минута спринтерской пробежки для Бегущей По Волнам!
В какой-то момент сон и явь в моем представлении спутались, так что я почти не удивилась тому, что куча наваленных на палубу мешков вдруг зашевелилась. Чего только не привидится во сне! Самоходные мешки – это еще не самый худший вариант.
– А что ты скажешь, если эти мешки явились, чтобы отомстить тебе за своих невинно загубленных собратьев из кладовки? – припугнула меня фантазерка Нюнечка.
– Она скажет: «Валите отсюда, полотняные страшилы, пока я и вас не порвала в лоскуты!» – ответила за меня бравая Тяпа.
Тем не менее им удалось пробудить если не меня целиком, то хотя бы мой интерес к теме явления холщовых и джутовых мстителей. Я открыла оба глаза и сфокусировала взгляд на мешках.
Они действительно шевелились! Не все, но один или два – точно.
Вообще-то я девушка любознательная, но Нюнина дурацкая шуточка про страшил сделала свое черное юмористическое дело: я не побежала выяснять, что происходит. Наоборот, отодвинулась вместе с шезлонгом подальше и даже поджала ноги.
Шевелящиеся мешки были похожи на особо крупные личинки. Было любопытно, но и страшновато: кто из них вылупится?
Внезапно из темноты донесся потусторонний голос:
– Эй, на баркасе!
– Кто это?! – Я дернулась, а мешки, наоборот, замерли.
– На баркасе, внимание, помогите, человек за бортом!
Тут уж я вскочила, перегнулась через борт и вперила взгляд во тьму.
– Эй, на баркасе! Николай! Спасите!
Слова были тревожные, а голос – неподобающе веселый.
Мало того, это был очень знакомый голос!
– Мик? – недоверчиво произнесла я.
– Мама!
– Мик!
– Я твой сын!
Я вспомнила нашу легенду и вскричала:
