Анна Ольховская - Вампир, мон амур!
Светло-серые, словно застиранные, глаза эскулапа пугливо заметались из стороны в сторону, явно сожалея о недавней протирке очков. Вот остались бы мутными, захватанными, тогда был бы хоть какой-то шанс укрыться от всматривающегося, казалось, в самую душу, взгляда этого властного типа.
Ну и ладно, можно просто отвернуться.
Что Филимонов и сделал, причем совместил это с возобновлением движения. На ходу ведь не рекомендуется смотреть в глаза собеседника, иначе рискуешь оступиться и упасть, вот.
И выкручиваться проще.
– Так, значит, беседовать на свежем воздухе вы не хотите? – Доктор вытащил из кармана магнитную карточку-ключ и вставил ее в прорезь замка. – Ну что же, тогда идем ко мне.
– Петр Леонидович, ну что за детский сад, – усмехнулся Кирилл, входя следом за доктором в здание спецклиники. – Вам придется ответить на мой вопрос, потому что ваши подопечные, и Дина Квятковская в частности, вовсе не несчастные блаженненькие, это в основной массе жестокие убийцы, насильники и изуверы.
– Они прежде всего больные люди!
– Вопрос спорный.
– И вовсе…
– Петр Леонидович!
Лед, снова лед. Причем очень много льда.
Филимонов вздрогнул и как-то обмяк:
– Ну хорошо, я попытаюсь ответить.
– Уж будьте любезны.
ГЛАВА 33
– Только позвольте сделать это в моем кабинете, громкие разговоры в здании клиники запрещены. Подопечные беспокоятся, – устало проговорил Филимонов и кивнул стоявшему возле перегораживающей коридор решетки секьюрити: – Это со мной, по распоряжению главврача.
– Охрана предупреждена, – ответил тот, нажимая одну из кнопок на пульте.
Решетка медленно поехала в сторону, приглашая в путешествие по длинному коридору, вероятно, для усиления общего впечатления освещаемому мертвенно-бледными лампами дневного света. Которые, само собой, периодически гасли и подмигивали.
Если бы даже доктор не предупредил, разговор все равно самоликвидировался бы, потому что звуки, доносившиеся порой из-за массивных стальных дверей, к светской беседе явно не располагали. Причем чем дальше они шли, чем выше поднимались, тем жестче становилась контрольно-пропускная система и инфернальнее – звуки.
– Одно только утешает, – хрипло произнес Кирилл, когда они миновали последний импровизированный шлюз, – сбежать отсюда невозможно.
– Абсолютно невозможно, – согласно кивнул Филимонов. – А как иначе, ведь контингент у нас более чем специфический, расположены мы пусть и на окраине, но все же в городе, люди вокруг, дети, и если, не дай бог, вырвется хотя бы один из наших подопечных… Сами понимаете, что начнется. Ну вот мы и пришли.
Он остановился перед обычной, деревянной, а вовсе не стальной, дверью и вставил карточку в прорезь замка:
– Прошу. Может, чаю хотите или кофе?
– Нет, спасибо, – Кирилл прошел к стоявшему у стены большому кожаному дивану. – А скажите, палата – или как там у вас называется место содержания пациента? – интересующей нас особы далеко отсюда?
– В самом дальнем конце коридора, в тупиковом ответвлении.
– А что так?
– Были причины.
– Были?
– Ну хорошо, и остались! – Петр Леонидович тяжело опустился на стул и потер ладонями лицо, словно пытаясь снять невидимую пелену. – Скажу вам честно, если бы мы знали, с чем придется иметь дело, Ираклий Вахтангович сделал бы все возможное, дабы не принимать на лечение Квятковскую. Это бред какой-то, мистика! Еще немного, и мы начнем верить в магию и колдунов! Правда, транквилизаторы в борьбе с ирреальным пока побеждают, и только это хоть как-то поддерживает привычную реальность.
– Уже одно то, что вам удалось удержать эту тварь в клетке, – хмуро произнес Кирилл, – свидетельствует о высокой квалификации здешних специалистов.
– До сих пор не верю, что нам это удалось. – Филимонов сыграл на клавиатуре стоявшего на его столе компьютера незатейливый мотив. – Ага, вот она. На мой монитор выведены камеры видеонаблюдения, установленные в палатах моих подопечных, чтобы я в любой интересующий меня момент мог увидеть, чем он или она занимается. Она сейчас спит.
– Она – это Квятковская? – уточнил Кирилл, поднимаясь с места. – Ну-ка, позвольте глянуть. Я ведь ее только мельком видел, и еще тогда удивился, насколько внешность может не соответствовать содержанию. Щупленькая бесцветная немочь, кажется – дунь на нее, она и улетит, а столько злобы и жестокости! – Он склонился над монитором, внимательно вглядываясь в лежавшую на кровати девушку. – И сейчас тоже – несчастный узник Освенцима, так и хочется сказать – бедняжка! Бледненькая, худенькая, темные круги под глазами, волосенки торчат во все стороны, словно вороньи перья. Ну что может сделать такой птенец! А как оказалось – многое.
– Вы даже представить не можете! – Доктор снова снял очки и потер переносицу.
– Ну почему же, – усмехнулся Кирилл, – можем. Имели сомнительное удовольствие испытать на себе. Насколько я сейчас понял, вы намекаете на недавний инцидент с Квятковской?
– Да не намекаю, прямо говорю. Потому что другого объяснения случившемуся я не нахожу.
– А вы расскажите по порядку, мы вместе и решим, что это было.
– Давайте попробуем. Если позволите, я начну с момента прибытия этой… гм, пациентки…
– Не стесняйтесь, называйте вещи своими именами, – Кирилл вернулся к дивану и сел рядом с Матвеем, Владимир так и остался стоять. – Этой твари, этой особи, этой гадины – подходящих эпитетов более чем достаточно.
– Благодарю, – криво улыбнулся Филимонов. – Так действительно будет проще. Наш главврач, изучив материалы дела направляемой к нам особи, предварительно определил степень ее опасности как среднюю.
– Ничего себе средняя степень! – проворчал Матвей. – Три трупа, в том числе и ее мать!
– Если бы вы могли ознакомиться с делами некоторых из наших подопечных, вы бы поняли мотивацию Ираклия Вахтанговича. У нас ведь тут и людоеды сидят, и некрофилы, и…
– Мы поняли, – упреждающе поднял руки Кирилл. – Продолжайте, пожалуйста.
– В общем, решено было поместить Квятковскую во второй блок, это на втором этаже. Там, если вы успели заметить, решеток и охраны поменьше. Поскольку под моим присмотром этот самый опасный блок, я Квятковскую не встречал. Там были главврач и Липшиц, врач второго блока. Но, как мне потом рассказывал Липшиц, их сразу несколько удивило, что Квятковскую доставили в бессознательном состоянии, причем ввели ее в это состояние отнюдь не медикаментозно, на шее имелся внушительный синяк.
– Небось сбежать пыталась, гадина! – сжал кулаки Владимир.
– Пыталась, – кивнул доктор. – И, если бы не вторая машина сопровождения, ей это удалось бы. Ребята увидели, как идущий впереди автозак вдруг завилял из стороны в сторону, а потом съехал в кювет и остановился. Они, разумеется, тоже остановились, бросились к автозаку, и тут дверь открылась, оттуда вышел один из охранников и направил автомат на своих. Парни едва успели залечь, и то только потому, что охранник двигался дергано, словно кукла. Да он, собственно, таким и был, им управляла эта тварь. В общем, не стану вдаваться в подробности, главное – ребята справились. Главврачу сразу бы насторожиться и поместить Квятковскую в мой блок, но он не очень поверил сопровождающим. Нет, не так – Пилишвили решил, что пациентка всего-навсего владеет гипнозом, и любой достаточно квалифицированный врач-психиатр легко сможет этому противостоять. Но, как оказалось, это был не гипноз…
– Она умеет воздействовать на людей даже без зрительного контакта, верно? – глухо произнес Кирилл.
– Да, причем и на расстоянии тоже. Но, к счастью, не на всех одновременно, поэтому ей и не удалось сбежать. В итоге она оказалась здесь, под моим присмотром. А здесь с разными уродами не особо церемонятся, как вы понимаете. В общем, почти полтора года все было нормально, Квятковская вела полурастительное существование. А этой весной… – Петр Леонидович сморщился и помассировал виски. – Мне почему-то стало жалко несчастную девушку – молодая, здоровая, на улице весна, все цветет, а она, бедняжка, сутками сидит или лежит на кровати, абсолютно не реагируя на солнце и весну.
– Бедняжка? – приподнял бровь Кирилл.
– Именно. Именно так я и думал о ней. И решил отменить ей сильнодействующие транквилизаторы, на которых держал все это время. Оставил лишь витаминчики.
– Понятно.
– Да ничего не понятно! Да, согласен, это были не мои мысли, мне их внушили, но почему спустя полтора года? Почему Квятковская ждала так долго?
– Ну да, странновато.
– А потом еще круче было! И главврач, и я не увидели ничего необычного в том, что к нашей пациентке приедет в гости сестра! Хотя ни о каких посещениях родственников в нашем заведении и речи быть не может! Передачи – да, разрешены, да и то только по определенному списку, но чтобы свидания?! А мы разрешили, и даже ничуть не удивились!
