Ирина Хрусталева - Шампанское с того света
— Я слышала, как ты сказала — Домодедово, а там аэропорт, — проговорила Надя, послушно отпивая глоток горячительного. — Мы летим к Толику в Майами? Здорово придумала, очень хорошая идея, хочу в Майами, ура! Эй, Алька, просыпайся, скоро посадка на самолет, — толкнула она в бок художницу.
— Не торопите меня, еще немного осталось, и картина будет готова, — пробормотала та.
— О, она и во сне рисует, — хихикнула Галя. — Не трогай ее, пусть творит, глядишь, шедевр всех времен и народов получится, лучше выпей еще немного.
— Ага, давай, — покорно согласилась Надя. — Может, споем?
— Ой, моро-оз, моро-оз, не морозь меня-а, — вместо Галины затянула Люсьена, уже почти заснувшая. — Девчонки, а мы где? — резко оборвала она эти вопли, разглядывая незнакомую местность в окно машины. — Елки-палки какие-то.
— Не переживай, скоро появятся крестики-нолики, — захихикала Галина.
— Куда едем-то?
— Куда надо.
— А куда нам надо?
— В гости к небожителям. Виталик, тормози, мы на месте. Девочки, выметайтесь из машины, Надя, буди Альку и вытаскивай ее на свежий воздух. Нечего спать в такую ночь, так можно все царство небесное проспать. Парни, вылезайте, открывайте багажник, хватайте домкрат — и за мной. Люся, прихвати пару бутылок шампанского и коньяк.
— Что-то мне подсказывает, что я здесь уже была, — пробормотала Люсьена, оглядываясь по сторонам. — Место какое-то знакомое… Точно, была: вон забор, а вон домик, где памятники делают… блин, это же кладбище! Ты куда нас привезла, дура?! — заплетающимся языком спросила она и, споткнувшись, повисла на подруге.
— «Спокойно, Маша, я — Дубровский». Со мной не пропадешь! — заверила ее Галина и, встряхнув, заставила Люсю принять вертикальное положение. — Стой, не трепыхайся. Мальчики, подержите ее, мне нужно в дамскую комнату, припудрить носик. Ах да, дамской комнаты здесь нет, придется обойтись подручными средствами. Ой, блин, как голова-то гудит, — сморщилась она. — Нужно срочно выпить… нет, сначала привести себя в порядок.
Галя вытащила из кармана тюбик с губной помадой и наклонилась к боковому зеркалу машины, чтобы подкраситься.
— Нужно быть во всеоружии, как-никак Новый год, — сказала она Виталию, с улыбкой наблюдавшему за ней. — И совсем неважно, кто будет на тебя смотреть. Подумаешь, покойники, ну и что? Когда-то они тоже были мужиками, — со знанием дела произнесла Галя, с удовлетворением разглядывая свои пухлые губы в ярко-малиновой помаде. — Я, как всегда, прекрасна, черт возьми, и пусть кто-нибудь попробует разубедить меня! А для завершения образа наденем новогодние масочки. Девочки, мальчики, по матрешкам! — весело крикнула Галя и натянула на лицо мордочку розового поросенка. Все, словно загипнотизированные ее задором, опустили на лица маски.
— Виталий, а ты почему в машине сидишь? — удивленно спросила Галина. — Ты разве не с нами?
— Нет, Галина Алексеевна, я лучше вас здесь подожду, — отказался тот. — Место безлюдное, машина дорогая, мало ли что может случиться? Я ее отгоню немного, чтобы не светиться возле такого места среди ночи, — кивнул он на кладбище. — А вы, как нагуляетесь, позвоните мне на мобильный, я сразу же подъеду.
— Ладно, как скажешь. Ребята, вперед и с песней, — скомандовала Галина и первой подала пример.
К воротам кладбища, пошатываясь и смеясь, двинулась группа двуногих «зверюшек» в дорогих шубках и фирменных сапожках, подгоняемая двумя в хлам пьяными Дедами Морозами.
Глава 19
Михаилу и Вячеславу крупно не повезло в этом году: им выпало дежурство именно в новогоднюю ночь. Оба служили в частном охранном предприятии, хозяин которого имел договор с администрацией цеха по изготовлению памятников, оград, крестов, цоколей и тому подобных атрибутов Домодедовского кладбища. В небольшой комнате, где обычно сидели охранники, стояли кушетка, раскладное кресло, стол, три стула, тумбочка с телевизором и телефоном. У двери была прибита вешалка, а рядом висело зеркало. Короче говоря, условия были вполне сносными. Охранники решили, что они тоже должны встретить Новый год по-человечески, поэтому к одиннадцати тридцати ночи на их столе появилась бутылочка водочки, вареная картошка, квашеная капуста, огурчики, помидорчики, жареная курица, сырокопченая колбаса, карбонад и еще кое-какая мелочь.
— Моя жена постаралась, сумку набила продуктами, как на маланьину свадьбу, — смеялся Вячеслав, выкладывая провиант на стол. — Говорит, что мы должны обязательно отметить праздник, чтобы следующий год был сытым и удачным. Сейчас мы с тобой выпьем по рюмочке, чтобы проводить старый год, а уж в двенадцать, под бой курантов, выпьем за новый.
После распитой бутылочки сорокаградусной столичной мужчин потянуло на разговоры, и тему они выбрали весьма странную. Впрочем, ничего странного на самом деле в этом не было, если учесть, что работали они не где-нибудь, а на кладбище.
— Да брось ты, все это выдумки, — смеясь, отмахнулся Михаил, выслушав рассказ напарника о привидениях. — Никогда не верил в подобную чепуху и не поверю, пока своими глазами не увижу.
— А я вот верю, потому что даже ученые согласились: что-то такое необъяснимое существует и очень часто проявляется в нашем мире. А про настоящую ведьму я не от кого-нибудь, а от своей родной бабки слышал, которую она знала и собственными глазами видела. А моя бабка врать не будет, я точно знаю!
— Ну-ка, ну-ка, и что же твоя бабка рассказывала про ведьму? — усмехнулся захмелевший Михаил. — Мне тоже интересно послушать.
— Когда я маленьким был, летом всегда в деревне у бабки своей отдыхал, — начал Вячеслав. — Так вот, жила там самая настоящая ведьма. Говорили, что она могла превращаться в разных животных. Недалеко от деревни, на пригорке, кладбище было, и она туда каждую ночь шастала, что-то там делала, а потом по деревне до утра бегала — то кошкой, то собакой, а то и вовсе — свиньей.
— Ха-ха-ха, свиньей! — загоготал Михаил. — Ну, Славик, ну, ты даешь, вроде взрослый мужик уже, а веришь в разные сказки.
— А как же тогда объяснить, что многие жители деревни ее видели? Если в чей-то дом эта тварь забегала, то все уже знали, что наутро обязательно что-то нехорошее произойдет. Или корова перестанет молоко давать, или поросята околеют, или вся птица подохнет, или вообще — сам хозяин дома с какой-нибудь болезнью свалится. Не могут же все разом врать, придумывать? Люди говорили, что эта ведьма знала ход в потусторонний мир, а этот ход — на кладбище, поэтому она туда и ходила каждую ночь. Войдет в этот ход человеком, а выйдет животным, ночь побегает, напакостит кому-нибудь, а под утром снова шасть на кладбище и домой уже человеком возвращается.
— Ну, нагородил ты, друг, нарочно не придумаешь, — засмеялся Михаил. — Я такие страшилки своему внуку читаю, комиксы называются. Ты ж взрослый мужик, Слава, не стыдно тебе во всякую хрень верить?
— Нет, Миша, ты можешь и не верить, а я верю, что на кладбищах всегда что-то странное происходит: там своя жизнь идет, только мы ничего о ней не знаем, — возразил Слава. — Ты ничего не слышал? Вроде шум какой-то? — внезапно насторожился он. — Пошли глянем, что ли?
— Слава, да какой там может быть шум, здесь же кладбище? — отмахнулся Михаил. — Что ты нервный такой? Это ты своих собственных баек наслушался, вот и мерещится теперь всякая чепуха. Кто здесь может быть-то в такое время?
— Ну мало ли, вдруг воры?
— Смеешься? Что здесь ворам брать? Не камни же эти надгробные? — хмыкнул мужчина. — Кому они нужны?
— При чем здесь камни? В цеху импортное оборудование, оно стоит больших денег, и нас здесь держат именно из-за него, а не из-за камней.
— Не морочь голову ни себе, ни мне, у воров тоже сегодня праздник, им не до импортного оборудования. Наверняка сидят сейчас на своих малинах и водочку смакуют. Давай лучше наливай, тоже тяпнем по рюмашечке и картошечкой с капусткой закусим, концерт по телевизору посмотрим, песни послушаем.
— А может, хватит уже пить, Михаил? — засомневался Вячеслав. — Давай лучше спать ложиться. Завтра в девять утра смена, Сукнов тот еще хлыщ, сам знаешь. Сразу начальству заложит, если даже запах учует, еще и приврет, что мы здесь вообще в стельку упились. Доказывай тогда, кто прав, а кто виноват.
— Да пошел он, этот Сукнов, — выругался Михаил. — Новый год сегодня, между прочим, если ты не забыл. Все гуляют, веселятся, пьют, а мы разве не люди?
— Так мы выпили уже, старый год проводили, потом новый встретили, потом еще раз встретили…
— Да что мы там выпили-то? — усмехнулся мужик. — Всего-то одну поллитровку на двоих, это называется выпили? У меня еще пара бутылок есть, до утра как раз и уговорим, вот тогда и можно будет сказать, что выпили.
— Нет, я больше не буду, — отказался Вячеслав, взбивая подушку и укладываясь на кушетку. — Ты как хочешь, а я лучше посплю маленько, чтобы к девяти утра протрезветь. Ты же знаешь, с каким трудом я эту работу получил, я тебе о своих мытарствах рассказывал. Меня, с моей третьей группой инвалидности, никто не хотел брать, а сюда — взяли. Куда мне идти, если выгонят? Нет, я спать ложусь, мне семью кормить надо, не буду рисковать.
