Ирина Хрусталева - Муж и жена – одна сатана
– А ты откуда родом будешь? – поинтересовалась Юля.
– Теперь москвич, уже семь лет, а родом из Еревана, – без остановки улыбался молодой человек. – Была когда-нибудь в Ереване, Юля-джан?
– Нет, не приходилось, – ответила девушка. – Значит, ты армянин?
– Ну, конечно, армянин. Разве по мне не видно? – эмоционально ответил молодой человек и стукнул себя кулаком в грудь. – И зовут меня Карен, а это почти то же, что у вас, у русских, имя Иван.
– Я никогда не могла различить, кто из вас кто. А мне что грузин, что армянин, что азербайджанец – все кажутся на одно лицо, – засмеялась Юля. – Почти так же, как китайцы, вьетнамцы и японцы.
– Эй, Юля-джан, нашла, с кем армянина сравнить, с азербайджанцем, вай! – вскричал Карен. – Армянин – это благородная национальность, первые христиане. Азербайджанец – мусульманин. Нет, я, конечно, уважаю любую религию и никогда не был националистом, лишь бы человек был хороший. Но… азербайджанец – это обидное сравнение, правду говорю.
У молодого человека был очень мягкий и приятный акцент и говорил он возбужденно и эмоционально.
– Господи, Карен, какая разница? – вздохнула девушка. – Раньше все уживались – и русские, и не очень русские, и совсем не русские, и ничего. А теперь что творится? Ведь больно же смотреть на эту междоусобицу и дележку.
– Ты права, Юля-джан, во всем права, – согласился Карен. – Наши родители дружно между собой жили. Много друзей в Москве и других городах имели, а мы, их дети, эту дружбу не сберегли. У меня на родине любой сосед – почти родственник, а здесь я своих соседей раз пять от силы видел, а квартиру в этом доме три года тому назад купил. Недобрый народ у вас здесь, замкнутый, у нас не так. У меня на родине, случись беда какая, всем миром помогать будут, а здесь – караул закричишь, никто даже не выглянет, а, наоборот, покрепче закроются. Нехорошо это, – с осуждением покачал он головой.
– А зачем же ты тогда сюда приехал, если все так плохо здесь? – с усмешкой спросила Юлия.
– Сначала приехал на заработки, а потом прижился, квартиру купил, женился, сын у меня растет, два года ему. Вот он теперь – коренной россиянин, москвич.
– Прижился, квартиру купил, – тихо повторила девушка. – А настоящие коренные россияне не могут себе этого позволить.
– Да все потому, что лодыри ваши мужики, работать не любят. Да и беда у вас с ними: алкоголизм. У нас в Ереване, например, нет вытрезвителей, – улыбнулся Карен. – Давным-давно был один, а потом его закрыли, потому что за пять лет там ни одного клиента не было, вот так. Еще: у нас детские дома пустые, потому что никогда ни один ребенок сиротой не будет. Если случается такое, что родителей не стало, все равно найдется родственник, хоть самый дальний, но найдется и не бросит дитя. А здесь что творится? При живых родителях дети на помойках живут, беспризорничают. А мужики ваши – лодыри, алкоголики, точно говорю, потому что сам уже семь лет с такими мучаюсь. У меня свой магазин, и грузчиков приходится менять чуть ли не каждый месяц. Как зарплату выдашь, все – на неделю в запой уходит. Ну, разве это дело? Ведь у всех семьи имеются, жены, дети. Как с таким мужем и отцом жить? Настоящий мужчина – он же добытчик, ему работать нужно с утра до вечера, чтобы семья ни в чем не нуждалась. Вот я, например, уже не помню, чтобы выходной день себе устраивал, потому что нет времени, я работаю круглые сутки. А как же? Кто, кроме меня, о моем сыне и жене позаботится?
– Я и смотрю, какой ты заботливый да любящий, особенно по отношению к жене, – усмехнулась Юля. – А сам меня снять хотел, когда принял за путану.
– Ну, это совсем другое дело, – засмеялся Карен. – Это физиология, куда от нее денешься? Я же на пару часов тебя снять хотел, а не на всю жизнь, – засмеялся он. – А вот жена моя – это на всю жизнь, потому что там, помимо физиологии, еще и любовь живет, и душа, что самое главное.
– Странная у тебя психология, однако, – усмехнулась Юля. – Люблю одну, а трахаю многих?
– Нормальная психология, – пожал молодой человек плечами. – Мужская, одним словом. И потом, я человек южный, с горячей кровью, мне одной жены не хватает. Все потому, что видимся мы с ней мало, уезжаю ни свет ни заря, а приезжаю уже ночью. Но я ее тоже не обижаю, надеюсь, она довольна. Главное в мужчине – это уметь успевать все и при этом никого не обидеть, – засмеялся Карен. – Тебе куда? – спросил он, когда свернул с окружной дороги в город.
– Останови у станции метро «Сокол», оттуда мне два шага.
– Как скажешь, Юля-джан, – улыбнулся Карен. – Слово женщины для меня закон.
– Сколько с меня? – спросила девушка, когда они доехали до места.
– Обижаешь, Юля-джан, – нахмурился молодой человек. – Чтобы я с женщины деньги взял? Вай-мэ, как обидно, что ты обо мне такого мнения, – зацокал он языком. – Или я совсем на мужчину не похож?
– Похож, очень похож, – засмеялась Юля. – Извини, если обидела, и спасибо тебе большое за то, что подвез, – поблагодарила она, вышла из машины и помахала парню рукой. – Счастливого пути, Карен, было приятно с тобой познакомиться.
– И мне было приятно, – улыбнулся тот. – Ты так, как сегодня, на дорогу больше не выходи. Вместо меня ведь и урод какой-нибудь мог остановиться. Запихнул бы в машину, ты и пикнуть не успела бы.
– Ладно, больше не буду, – пообещала Юля. – Пока, Карен, и еще раз спасибо тебе.
Девушка прошла один квартал и остановилась недалеко от здания, в котором находился офис братьев Чугункиных. Яркая вывеска была видна издали, и Юля невольно улыбнулась.
– Как здорово смотрится, и все благодаря мне, – самоуверенно подумала она и гордо вздернула нос. Но когда она осознала, что с ней сделают братья, ее нос моментально опустился, и кончик его даже покраснел.
– Нужно произвести разведку, – решила Юля. – Недалеко отсюда есть таксофон, я позвоню и постараюсь в двух словах объяснить, что со мной произошло и почему я не смогла им сообщить о себе. А уж потом, минут через пятнадцать, когда улягутся первые страсти, и сама заявлюсь. Ведь если я свалюсь на них сейчас, как снег на голову, тогда…
Юля вздрогнула. «Нет, об этом не может быть и речи! Ведь пока я буду пытаться все объяснить, они успеют меня десять раз повесить, пятнадцать раз отрубить мне голову и двадцать раз расстрелять. Самый безопасный вариант – телефонный звонок, через провода им меня не достать, – улыбнулась Юля и направилась к таксофону. – О, черт, здесь же карточка нужна, – резко остановилась она. – Придется топать обратно к метро, чтобы купить ее. И почему мне так не везет в последние сутки? – направляясь к подземке, начала размышлять она. – Прямо полоса какая-то. Даже такая мелочь, как простой телефонный звонок, у меня выливается в глобальную проблему. Ну, не глобальную, конечно, а местного масштаба, но мне-то от этого не легче.
Юля спустилась в метро к кассам и купила телефонную карточку. Вернувшись к таксофону, она набрала номер офиса, глубоко вдохнула и, как только на другом конце провода подняли трубку, весело прочирикала:
– Алло, привет, это я!
Некоторое время в трубке стояла гробовая тишина. Когда Юля уже открыла рот, чтобы спросить, почему молчат, раздался рев раненой гориллы:
– Где тебя носит, идиотка несчастная?! Ты что, совсем с головой не дружишь? Мы уже не знаем, что думать, куда бежать и где тебя искать, – надрывался Кирилл. – Где ты, говори немедленно!
– Я где? Я в городе, скоро приеду, не нужно так орать, – спокойно ответила Юлька.
– Говори адрес, я сейчас за тобой приеду, – строго проговорил Кирилл. – Сиди на месте и не вздумай куда-нибудь сбежать, я тебе ноги повыдергиваю, когда поймаю!
– Оставь мои ноги в покое, они мне самой пригодятся, – засмеялась девушка. – И пока вы там не успокоитесь, я даже не подумаю появиться на ваши глаза. Кир, ты же знаешь, что я обязательно позвонила бы, если бы могла. У моей трубки батарейка села, а в том месте, где я была, нет телефона.
– И где же ты была?
– Не поверишь, если расскажу, – интригующе зашептала Юля. – Если честно, я совсем запуталась и не могу понять, что происходит. Меня пристегнули наручниками к кровати, я еле-еле выбралась!
– Кто пристегнул?! – подпрыгнул Кирилл. – Где пристегнули? Юлька, немедленно говори, где ты находишься, я за тобой приеду, – повторил он.
– Не нужно, я уже сама приехала. Я приду минут через десять, а вы с Данькой к этому времени выпустите пар, чтобы мне поменьше досталось, – засмеялась она. – Разбейте пару стаканов, тарелок штуки три, я из дома много принесла, а еще лучше – надавайте друг другу тумаков.
– Хватит веселиться! – снова рявкнул Кирилл. – Когда ты только вырастешь и серьезной станешь? Немедленно приходи!
– Если обещаешь, что не будешь сразу на меня орать, а прежде выслушаешь, тогда я приду, иначе… Тогда вы меня вообще больше не увидите, я эмигрирую в Месопотамию.
– А это где же такая страна? – удивленно спросил Кирилл.
