Михаил Серегин - Афромент
— Чего вы хотите? — тот, распаленный спором, не сразу сообразил, что перед ним иностранец.
Федя повторил свою тираду на этот раз уже значительно более грозным тоном.
— Понял, понял. Номер?
Иностранец широким жестом обвел женщин, скромно стоящих позади и прикрывающих лица платками.
— Четыре? — уточнил администратор.
Увидев, что гость его не понимает, он показал тому четыре пальца. В ответ тот показал два.
— Только два?
Ганга кивнул и жестами объяснил, что в одном номере будет жить он сам, а в другом — женщины.
— Только на разных этажах, — возразил администратор.
Тщетно стараясь объяснить это гостю, он совсем забыл о постоялице, на время замолчавшей. Но она тут же напомнила о себе.
— Как вы смеете держать женщин в одной комнате? — возмутилась она. — Ведь женщина — это нежное и воздушное существо! Она должна быть окружена заботой и лаской. А вы… Вы бездушный, безнравственный и отвратительный тип!
Женщина зарыдала. Администратор с ужасом глянул на Федю, справедливо опасаясь, что это произведет на того неприятное впечатление. Федя в ответ с ужасом глянул на администратора, а потом беспомощно обернулся к друзьям, которые пока не понимали, что происходит.
Гостья тем временем снова переключилась на администратора:
— Вы тоже бездушный, безнравственный и отвратительный тип! — заявила она ему. — Как вы можете запрещать мне общаться с Мессиром! Ведь я же без него никуда! Я даже в ванной с ним не расстаюсь. Иногда, конечно, приходится, надо же моему кисе удовлетворять свои мужские инстинкты, — она скромно потупила глаза в пол.
— Какие еще мужские инстинкты? — закричал рассерженный администратор. — Идите прочь со своими мужскими инстинктами.
Гостья остолбенела:
— Я буду жаловаться в общество защиты животных! — грозно заявила она. — И вы все поплатитесь. И вы тоже, — кинула она Феде, уходя. В руке у нее покачивалась огромная сумка, из которой доносились странные звуки.
— Болтается тут со своим котом, — в сердцах сказал служащий, тщетно пытаясь успокоиться. — Извините.
Федя внимательно смотрел вслед уходящей женщине и тихо порадовался тому, что она его не узнала. Эта незнакомка была не кто иная, как Домна Мартеновна Залипхина, живущая в Зюзюкинске недалеко от Школы милиции.
Администратор долго вспоминал, о чем он разговаривал с иностранцем.
— Ах да, — наконец сказал он. — Мы не можем поместить вас в комнаты на одном этаже. Понимаете? Фу, черт, да как бы вам объяснить?
— Фсе ф порятке, дафайте на расных, — негромко сказала одна из женщин.
— Вы говорите по-русски? — обрадовался администратор. — Что же вы раньше молчали?
— Шенщина не толжна… — она задумалась, подбирая слова, — кофорить перфой. И… просто гофорить.
Как бы в подтверждение ее слов Федя развернулся и замахнулся на женщину. Потом все же передумал и ограничился грозным выговором на непонятном языке.
— Строгий у вас муж, — бросил администратор, заполняя карточки.
— Он не муш, — ответила женщина и подмигнула Ганге. Служащий покосился на грозного Федю, убедился, что тот отвернулся, и тоже подмигнул в ответ.
Симпатичная женщина с большими глазами и приятным акцентом так увлекла его, что он совершенно забыл про карточки постояльцев и паспорта.
— Ваши ключи, — почти прошептал он, передавая женщине два ключа.
И тут же подпрыгнул от сильного удара кулаком по стойке. Федя, вспомнив о своих обязанностях, проявил характер и забрал ключи себе.
— Фсе ф порятке, — успокоила его женщина и еще раз подмигнула. Ее взгляд обещал мужчине много приятных вещей.
— Ну, Федька, ты даешь, — сказал Дирол, когда все четверо поднялись в номер. Близнецы, закамуфлированные под женщин, стаскивали с себя платки и юбки.
— Что, тебе не понравилось?
— Ты что должен был делать? Кричать как ненормальный, потрясать кулаками и производить впечатление страшного мавра. А вместо этого…
— А вместо этого ты, Дирол, производил впечатление распутной женщины. Что у тебя, впрочем, неплохо получилось, — ответил ему Антон и подмигнул Феде.
Дирол рассмеялся:
— Ну ладно, главное, что у нас получилось. Но чего ты стоял как пень?
— А вы не узнали эту тетку? — спросил Федя.
— Какую тетку?
— Это же та дама, которая на нашего Леху запала. Та самая, которая живет в Зюзюкинске.
— Не может быть! — изумился Андрей. — А что она тут-то делает?
— Откуда я знаю? Может, на конкурс приехала посмотреть.
— Но она тебя не узнала?
— По-моему, нет, — ответил Федя. — А ты, Дирол, что молчишь?
— Я думаю, — хитро ответил тот. Фирменная его улыбка не предвещала ничего хорошего для Домны Мартеновны.
— Ну и что теперь делать? — спросил курсант Ганга.
— Ну, во-первых, надо бы растормошить Леху. Потом еще пустить слух об открывшемся в гостинице борделе с восточными женщинами, — Дирол указал на близнецов. Те одновременно прикрыли лица платочками и захихикали.
— А в-третьих?
— Это я пока еще не придумал. Но время еще есть. Как говорится, аппетит приходит во время еды.
12
В это время Веня с Добродушевичем загрузились в милицейский «газик».
— Поедем без водителя? — несколько разочарованно спросил Кулапудов.
— Да от него никакого проку нет, — отмахнулся Иннокентий Аркадьевич. — Сами справимся. Ты, кстати, машину водишь?
Веня сглотнул. Водить он, конечно, умел, но за руль садиться не собирался. Тем не менее пришлось это сделать.
— Я, Веня, водить машину никогда не умел, — рассказывал Добродушевич, пока их мотало из стороны в сторону на проселочной дороге. — Я всю жизнь боялся.
— Кого, гаишников, что ли? — пробормотал Веня. Он и так не очень хорошо себя чувствовал, но из последних сил цеплялся за руль.
— Да нет, автомобилей. Как сяду за руль, меня сразу в дрожь бросает. А ты как, в порядке?
— В относительном, — признался Веня.
— Ну, это ничего, — простодушно ответил Иннокентий Аркадьевич. — Ты парень молодой, справишься. Только во встречный трактор не врежься.
— Спасибо за совет, — выдавил из себя Кулапудов.
Несмотря ни на что, они все-таки медленно, но верно продвигались к цели. Наконец светлая полоса закончилась и наступила темная. Прямо на лесной дороге «газик» заглох и встал.
— Что делать? — спросил Веня, когда понял, что машина не заведется.
— А, с ним такое бывает, — Добродушевич беспечно махнул рукой. — Я уже привык и знаю надежное средство.
— Да? И какое же?
Майор выдержал прямо-таки театральную паузу, отечески похлопал Веню по плечу и проговорил:
— Все, что нам нужно, это какое-нибудь попутное средство передвижения, — сообщил он.
Попутное средство передвижения прибыло где-то часа через полтора. Это был мужик на пресловутом тракторе.
— Эй, тормози! — крикнул ему Добродушевич.
Тот наверняка не услышал, но все же остановился. Видимо, в народе уважение к милиции еще не иссякло.
— До Копылки подбросишь? — громко крикнул Иннокентий Аркадьевич, стараясь заглушить звук работающего мотора.
Мужик внимательно оглядел их, потом заглохнувший «газик».
— Менты, что ли? — крикнул он.
— Ага.
— В Копылку едете или дальше?
— Туда! А далеко ли?
— Да нет, километров пять. Трос у вас есть? Я на буксире дотащу, а там починим.
— Спасибо, браток!
Добродушевич достал из багажника трос, помог закрепить его на тракторе, после чего они оба сели в машину.
— Поехали! — майор махнул рукой.
Вене никогда раньше не приходилось ездить на прицепе за трактором. И после десяти минут поездки он понял, что больше ни за что на это не согласится. Во-первых, мужик совершенно не выбирал дорогу и катил напрямик. И если трактор проходил по колдобинам и ямам как по асфальту, «газику» доставалось по полной программе. Во-вторых, трос был коротковат. Не отрываясь ни на секунду, Кулапудов следил за трактором и дорогой. Чуть только тягач притормаживал, курсант тоже давил на тормоза.
Веня зазевался только один раз. Подпрыгнув на очередной кочке, он долетел аж до потолка кабины и слегка ударился затылком. От этого в глазах у юного курсанта на миг потемнело. Когда же Веня снова обрел возможность ясно видеть, то понял, что зад трактора неумолимо и быстро приближается к капоту «газика». Осознав, что тормоза уже не спасут, Кулапудов вывернул руль. Капот «газика» прошел сантиметрах в пяти от трактора.
Мужик остановил тягач и вышел из кабины.
— Вы мне машину сломаете! — крикнул он. — Отвязывайтесь!
Тщетно майор и курсант старались объяснить ему, что от столкновения пострадает скорее их машина, чем его, но мужик был непреклонен.
— Отвязывайтесь!
Пришлось отвязаться. Впрочем, Добродушевич тешил себя надеждой, что до Копылки остались считаные сотни метров.
