Дарья Калинина - Любовь до хрустального гроба
– Цена на такой предмет очень высока. Они могли просто перепродать его, при чем тут коллекционирование?
– Постойте, я вам сейчас все расскажу, и вы поймете, что никто другой, кроме Раджеша, не мог заниматься подменой древних артефактов на более дешевые подделки.
Неясные подозрения, которые поселились в голове у Абхая, не имели под собой никаких реальных фактов, просто ощущения, которые невозможно было ничем подкрепить.
– Но пару месяцев назад или уже чуть больше я оказался в доме господина Раджеша. Меня позвали, чтобы я взглянул на одну вещь, которую он сумел вытребовать у английской короны. Не знаю, какие пружины ему пришлось нажать, на какие дипломатические уступки пойти, но этот артефакт вернулся на родину.
Это была прекрасная статуя танцующего Шивы, отлитая из чистого серебра и украшенная такой прекрасной чеканкой, какую только возможно себе вообразить.
– Голубая кожа была сделана из бирюзы, уложенной причудливыми узорами. Я сразу же понял, что эта статуя стояла в одном из главных храмов, возможно, даже была в царском дворце. Я очень внимательно осматривал ее, пытаясь найти изъян или огрех. Времени на это требовалось много, статуя была высотой почти два метра. Так что господин Раджеш, присутствующий при осмотре, на какое-то время был вынужден отлучиться и оставить меня одного.
И надо же такому случиться, что как раз в этот момент Абхаю пришло в голову, что надо простукать статую. Возможно, она не цельнолитая, а дутая. Если же внутри металл, то надо установить, какой именно. Может быть, там что-то иное, а не серебро.
– В поисках чего-то подходящего я полез в один из шкафов. И каково же было мое изумление, когда я обнаружил там стеклянную витрину, а в ней многочисленные артефакты трех– и даже пятитысячелетней давности. Их там было сотни. Но не меньше десяти из них я собственными руками очистил от песка и прилипшей к ним земли.
Абхай стоял словно громом пораженный. Он не верил своим глазам. Все те сокровища, которые он отправил в музей, находились тут! Они были надежно отделены от мира тяжелыми резными ставнями. Абхай увидел их по чистой случайности. Оплошность господина Раджеша, в упоении от нового приобретения забывшего запереть витрину со своей коллекцией, стала причиной того, что археолог совершенно потерял сон, аппетит и покой.
– Я не знал, как мне поступить. С одной стороны, я должен был донести на господина Раджеша, а с другой – понимал, что мне никто не поверит. Такой уважаемый член общества, меценат, благодетель, и вдруг вор? Да меня просто отправили бы в сумасшедший дом, и это было бы еще мягким наказанием. Меня могли просто растерзать. Популярность господина Раджеша в научных кругах невероятно велика, а между тем он отправлял в музей подделки, пусть и высококлассные, а подлинные артефакты оставлял себе.
– Но неужели невозможно определить, подлинная это вещь или же новодел?
– Конечно, способы есть, и их десятки, но на каждый замок найдется своя отмычка. На господина Раджеша работают настоящие кудесники. Господину Раджешу есть из чего выбирать. Эти мастера имеют перед глазами оригинал и делают такие точные копии, что никто не мог определить их точного возраста.
– А что же с ножом Кали-Дурги?
– Да, – спохватился Абхай, – что касается этого артефакта, то, когда мы извлекли его из земли, я уже был предупрежден. Я сфотографировал этот клинок, постаравшись, чтобы фотографии получились с максимальным разрешением. И все же я надеялся, что когда в следующий раз увижу этот клинок, это будет именно он, а не его новенькая копия.
И когда Абхай получил из музея очередное письмо, полное благодарностей и пожеланий успеха в его трудах, он понял, пора расставить все точки.
– Я отправился в Дели, пришел к сотрудникам музея, которых знал лично или по переписке. Я был уверен, что они встретят меня приветливо.
Абхай не ошибся. Сотрудники буквально осыпали его похвалами и комплиментами. И когда Абхай попросил еще раз взглянуть на клинок Дурги, тут же ему это разрешили.
– У них и тени сомнения не возникло, когда они вытаскивали клинок, поэтому я уверен, они не знали, что в их руках находится подделка.
– И что было дальше?
– Когда я увидел этот нож, у меня в голове все вновь помутилось. Это был не тот нож! Это была подделка! И я ощутил такое бешенство, какого еще никогда в жизни не знал.
– И что ты сделал?
– Сделал? А что я мог сделать? Я ушел из музея, проклиная тот день и час, когда стал работать на этого предателя страны и обманщика простого народа.
– И ты не крал клинок Дурги?
– Крал? Да как бы я его украл? В музее полно разных сигнализаций, охрана… нет, конечно!
– Как же он к тебе попал?
– А вот это уже другая история.
После того как Абхай ушел из отдела священных артефактов в полном разброде чувств и эмоций, на раскопки он уже не вернулся.
– Просто не знал, что сказать всем этим людям, ведь они мне доверяли, а я, выходит, их обманул.
– И вовсе не ты их обманул. Этот Раджеш виноват.
– Нет, все равно моя вина тоже есть. Я должен был раскусить его раньше, должен был понять его план, а я хлопал ушами, велся на лесть, покупался на подарки! Я был так глуп! Нет, не глуп, легкомыслен! И ведь я все время думал: с чего вдруг Раджешу дарить нам подарки? Мы делаем свою работу, он свою, в итоге все мы выполняем свой долг перед нашей бедной родиной, ничего личного.
– Но все же что ты предпринял, уйдя из музея?
– Я поехал в одно место, не монастырь, но нечто в этом роде.
– В ашрам отца Ауро?
– Да, – ответил Абхай, в голосе которого слышалось удивление. – Откуда вы знаете?
– И ты прожил там около месяца, велев всем называть тебя Хатхи?
– Мне не хотелось называть свое настоящее имя. Я понимал, что Раджеш знает, что я обо всем догадался, он будет меня искать. Мое поведение в музее, где я не смог сдержать своих чувств, должно было открыть ему глаза. А уж после того, как я не вернулся на раскопки, сомнений на мой счет у старого мошенника не должно было остаться вовсе.
– И что случилось потом? Почему ты уехал из ашрама? Или, правильней сказать, убежал?
– Я должен был встретить мою невесту, она прилетела в страну двумя днями раньше, но я не мог к ней подойти. Высматривал, нету ли за ней слежки.
И Абхай кивнул в сторону замершей Анжелы Саркисян. Увидев, что на нее наконец обратили внимание, девушка оживилась.
– Абхай – такой лапочка. У него столько проблем, а он мне о них ничего не рассказывал. Я прилетела, даже не зная, что тут творится. Абхай, бедняжка, не смог меня даже встретить в аэропорту. Лишь позвонил по телефону, сказал, что потом все мне объяснит и чтобы я из аэропорта немедленно ехала в одну гостиницу, где он забронировал для меня номер и где меня никто не знает.
– Анжела была так расстроена, но послушалась. Она всегда меня слушается.
– И мне пришлось пару дней пожить в одной маленькой гостинице, пока мы не убедились, что все чисто и за мной не следят! Ничего страшного, было скучновато, но зато я прекрасно выспалась и отдохнула после перелета.
Значит, пока у Анжелики был бурный роман с Димой, а потом она парилась в камере и на допросах, Анжела приятно проводила время в тишине маленькой гостиницы.
– И потом Абхай наконец-то утром появился у меня в номере, – продолжала рассказывать Анжела, – и отвез меня в это прекрасное уединенное место! Он был очень испуган, но не забыл про меня! У кого еще есть такой верный и преданный жених!
Анжела была явно влюблена. Впрочем, и Абхай смотрел на нее с большой теплотой. Возможно, все бы у этих двоих получилось наилучшим образом, а Анжелика с Мартином узнали бы продолжение истории беглого археолога, да только в дело вмешалась подлость человеческая.
Как раз в ту минуту, когда Абхай открыл рот, чтобы рассказать, что с ним было дальше, в ворота храма раздался громкий стук.
Глава 13
Этот неожиданный звук заставил всех четверых боязливо вздрогнуть. Из дома выскочили монахи, явно удивленные не меньше своих гостей. Они переглядывались с такими встревоженными лицами, что всем было ясно: чужаки за стенами храма такая же новость для них, как и для четверки гостей.
– Кто там может быть?
– Не знаю. Но сдается мне, такой поздний ночной визит не к добру.
И словно в подтверждение этих слов, из-за каменной ограды раздался чей-то голос.
– Приказывают открыть ворота, – прошептал Абхай. – Говорят, что храм окружен со всех сторон, сопротивление бесполезно.
– Сопротивление? Но мы и не думали сопротивляться.
Одновременно все четверо уставились на ворота. Если стены, ограждающие храм от леса, были сложены из камня и могли простоять еще тысячу лет, то деревянные ворота давно нуждались в починке или даже полной замене. Они не выдержат натиска извне, в этом не было никакого сомнения. Все изъеденные жучком и гнилью, ворота, казалось, только и ждали удобного момента, чтобы свалиться.
– Если сейчас шандарахнут по этим створкам чем-нибудь тяжелым…
