Дарья Донцова - Муха в самолете
Решив не ужинать, я осторожно пошла к чуланчику.
– Васька, – раздался крик Линды, – ты Бакса видел?
– Нет! – завопил в ответ супруг.
Я похолодела, ну вот, началось! Сейчас Линда поднимет шум, начнет носиться по квартире, повторяя на разные лады:
– Бакс, Бакс, Бакс…
Кот вылезет из сумки и предстанет перед хозяйкой во всей красе, лысый, в ползунках! Можно даже и не думать о том, что сделает Линда с гостьей, когда узнает правду про лекарство, сайру и шампунь, в лучшем случае меня вышвырнут вон.
Испугавшись, я на секунду замерла у стены и снова услышала сопрано Линды:
– Вот пакость!
В то же мгновение хозяйка вышла из комнаты.
– Бакса видела? – повернулась она ко мне.
– Н-нет, – малодушно соврала я.
– Стервец! Опять ускакал.
– Куда? – осторожно поинтересовалась я.
Линда наморщила нос:
– Вроде увалень, но, когда надо, прыткий! На последнем этаже кошка живет, Мася. Как только на нее период любви накатывает, Бакс тихонечко в дверь ушмыгивает и к даме сердца скачет. Та тоже, не будь дура, удирает из квартиры и в объятия Бакса попадает. Мы их с Лариской, кошкиной хозяйкой, пару раз растаскивали. Ни ей, ни мне котят неохота пристраивать, а топить рука не поднимается. Так они знаешь что придумали? На чердаке прячутся, там барахла море, не найти парочку. Ну, мерзавец! Вернешься домой, получишь как следует! Пройда анафемская!
Я улыбнулась, никогда не слышала такого выражения про пройду! Продолжая сердито бубнить себе под нос, Линда пошла в сторону ванны, а я мгновенно юркнула в чулан, упала на раскладушку и перевела дух. Значит, Бакс гуляка! Слава богу, в ближайшие дни его искать не станут, а там посмотрим, не надо задумываться о проблемах в целом, будем решать их поэтапно.
Те из вас, кто хоть раз спал на раскладной конструкции из парусины и гнутых трубок, очень хорошо знают, сколь некомфортно сие ложе. До трех утра я провертелась под тряпкой, заменяющей одеяло, все пыталась найти удобную позу. Но если ложилась на спину, то моментально чувствовала боль в позвоночнике, коли пыталась устроиться на животе, ощущала кожей железные пружинки, при помощи которых держался «матрац». В конце концов сон сморил меня лишь под утро, естественно, проснулась я тогда, когда большинство рабочего люда приступило к обеду.
Тряся гудящей головой, я, забыв умыться, ринулась к телефону, по дороге с неимоверной радостью отметив: в квартире никого нет, даже лентяйки Зинаиды. Я быстро набрала полученный от Ильяса номер.
– Аллоу, – послышалось из мембраны.
– Будьте любезны Раису Ивановну.
– А кто ее спрашивает?
– Ольга из журнала «Рупор».
– Слушаю, Нестеренко у аппарата.
– Позвольте напомнить, я звонила вам…
– С памятью у меня полный порядок, – перебила пенсионерка, – дальше!
Я молча проглотила весьма невежливое замечание и попыталась продолжить разговор:
– Мы договаривались об интервью и…
– Верно, – перебила Раиса Ивановна, – дальше.
– …вы пообещали встретиться после возвращения из санатория.
– Правильно.
– Если вы свободны сегодня, то…
– Ту… ту… ту, – понеслось из трубки. Я положила телефон на тумбочку. Что случилось? Отчего Раиса Ивановна решила прервать мирную беседу? Или это неполадки на линии?
Не успела я сообразить, что делать, как трубка разразилась трелью.
– Алло, – машинально ответила я.
– Ольгу позовите, – донеслось с того конца провода, и я моментально узнала нервный, слегка капризный голос Раисы Ивановны.
– Нас разъединили! Но откуда вы узнали мой номер?
– Деточка, – снисходительно протянула старушка, – человечество придумало АОН! Расшифровать? Автоматический определитель номера. В прошлый раз вы звонили с засекреченной линии, в окошке одни восьмерки выпали, а я не желаю общаться с человеком, который боится указать свои координаты. Потом снова меня побеспокоили, и мы встретились. Сегодня же опять не таитесь, поэтому я вам доверяю. Можете приехать через полтора часа.
Из трубки снова послышались длинные гудки, похоже, Нестеренко не страдает болезнью под названием «вежливость».
Собравшись в мгновение ока, я схватила сумку с Баксом, ринулась было в прихожую и тут же притормозила. Саквояж показался подозрительно легким.
Я открыла торбу, точно! Бакса нет! Минут пятнадцать я носилась по захламленной квартире и, отбросив всякое стеснение, открывала двери в чужие комнаты и распахивала шкафы. Тщетно, гадкий Бакс словно сквозь паркет провалился. Очевидно, коту надоело мое постоянное присутствие, да и поездки в метро никому особой радости не доставляют.
Поняв, что Бакса не найти, я громко воскликнула:
– Ладно, оставайся тут, в конце концов Линда решит, что шерсть ты потерял во время брачных игр на чердаке!
В ответ не донеслось ни звука. Выкрикнув в последний раз: «Бакс, Бакс, иди сюда», – я влезла в сапожки и ушла.
Путь предстоял не близкий, Раиса Ивановна, правда, жила не так далеко от центра, но я сейчас нахожусь на противоположном конце Москвы, еще опоздаю к сварливой старушке и не буду допущена в квартиру.
– Мы договаривались через полтора часа, вы припозднились на пятнадцать минут, – вместо «здравствуйте» заявила Раиса Ивановна. – И потом! Это не вы приходили раньше.
Я смущенно улыбнулась:
– Действительно, к вам приезжал наш главный редактор, тоже Оля. Что касается опоздания, то простите, транспорт нерегулярно ходит, я автобуса долго ждала.
Хозяйка всплеснула руками:
– Ну и молодежь теперь пошла, да мой дом в паре шагов от метро!
– Да? Не знала! Ехала почти двадцать минут на автобусе, – стала отбиваться я.
– Ерунда, следовало парком пройти.
– Но он закрыт, ворота заперты.
– В заборе дырка есть.
– Но я не абориген, всех тонкостей не знаю, спросила у милиционера, как на вашу улицу добраться, он на автобус и указал.
– Ладно, – сменила гнев на милость Раиса Ивановна, – следуйте за мной.
Я покорно пошагала за хозяйкой мимо тщательно закрытых дверей, ведущих в комнаты. В конце концов меня привели на кухню и усадили за стол. Не предложив корреспондентке ни чаю, ни кофе, ни даже воды, Раиса Ивановна вытащила из громоздкого буфета альбом, положила его на скатерть и завела рассказ. Спустя пару минут мне стало понятно, что покойная Ася Локтева была права, бывшая кладовщица явно обделена вниманием и общением, поэтому сейчас и говорит без остановки.
– Не скрою, – плела тем временем нить разговора старуха, – я была удивлена звонком. С чего бы моя скромная персона заинтересовала прессу? И почему являетесь во второй раз? Вернее, почему теперь вас прислали.
– Главного редактора Ольгу уволили, – серьезно соврала я, – вот она и не стала писать материал. Уж извините, глупо вышло, но мне придется с вами еще разок поговорить.
– Если опять побеспокоились, значит, я и впрямь необходима?
– Очень правильно мыслите, – решила я подольститься к хозяйке.
– Я не нуждаюсь в оценках своего поведения другими людьми, – гаркнула бабушка. – Вы зачем явились? Объяснять мне правила жизни?
– Ни в коем случае, – струхнула я, – просто интервью взять, помнится, вы обещали некий смешной случай рассказать из истории завода! Наверное, Ольге говорили о нем, но повторите и мне.
– Наше предприятие – настоящий цирк, – скривилась Раиса Ивановна, – вечно что-нибудь случалось. Ну вот вам, для затравки! Приходит к главному конструктору, Марку Матвеевичу, группа рабочих, профессиональные опытные кадры, и хором просят:
«Милый вы наш, сделайте божеское дело, измените чуток конструкцию, никак мастерам гайки в одном месте не закрутить, очень уж неудобно».
Марк Матвеевич искренне удивился.
– Послушайте, ребята, – воскликнул он, – разработка-то не новая, мы подобную модель уж лет пять выпускаем, верно?!
– Точно, – ответили пролетарии.
– Раньше как-то справлялись, ведь не отгружали же изделие с незакрученной гайкой, – решил окончательно усовестить рабочих конструктор, – работайте в прежнем режиме.
Работяги замялись, в конце концов самый бойкий сообщил:
– Конечно, пока Митрич жив был, дело шло, а как только помер, застопорилось. Один он мог ту гайку закрепить.
– Почему? – пришел в детское изумление конструктор.
– Так Митрич в юности руку сломал, – охотно пояснили пролетарии, – она у него неправильно срослась, крюком. Вот только наш мастер и мог до гайки дотянуться, у всех остальных ничего не получается…
– Правда, забавная история?
Я кивнула и постаралась выдавить из себя смешок, но Раиса Ивановна, похоже, обладала взором орла и интуицией лисы.
– Да-а уж, – протянула она, – вижу, не по вкусу вам мой рассказ пришелся. Ладно, давайте фото посмотрим.
Слегка согнутыми артритными пальцами старуха открыла бархатную обложку и сообщила:
– Это я.
– Какая вы были красавица! – воскликнула я и тут же схватила себя за язык. Сейчас норовистая бабушка вообще откажется болтать с плохо воспитанной корреспонденткой. Что значит «вы были красавица»? А сейчас, значит, Баба Яга?
