Дарья Донцова - Но-шпа на троих
Понимая, что Инну Семеновну сейчас унесет бог знает в какие степи, я заныла:
– Ну неужели вам жалко, а? Черкните для Галки пару строк, ведь ей очень плохо! Я заплачу. Она уверена, что ваш автограф ее спасет. Только напишите так: «Галине Сорокиной желаю излечиться от…» – и укажите ее болячку.
Инна Семеновна придвинула стопку бумаги на другую сторону стола и сдалась:
– Ну хорошо, обычно я не делаю этого, но раз вы так просите… Точно название болезни писать не стану, просто сделаю мысленный приказ, этого достаточно!
Она потянулась к ручке. Я буравила экстрасенса глазами, посылая ей телепатический сигнал: «Ну, давай же, открывай скорей нужный файл, посмотри, приходила ли к тебе Галка, ну, не тормози, живей».
Инна Семеновна сняла колпачок, встряхнула ручку, потом отложила ее в сторону и взяла мышку.
Я постаралась скрыть бурное ликование. Так, я верно рассчитала! Она же не помнит ничего про Сорокину, а «мысленный приказ» отправить надо!
Внезапно Топильская нервно отбросила ручку:
– Нет!
– Что «нет»? – удивилась я.
– Не стану ничего писать!
– Вы же согласились!
– Да, потому что не знала, в чем проблема, а теперь понимаю, вашей подруге ничего не поможет, кроме искреннего раскаяния, молитв и многодневного поста. Галина ходила к Сокирко, я вообще против присутствия сей дамы в нашем учреждении, это ужасно! Извините, я очень устала, мне надо отдохнуть перед следующим сеансом.
– Но…
– И не просите, – твердо перебила меня Инна Семеновна, – есть ситуации, в которых я бессильна помочь, потому что человек несет вполне заслуженное наказание. Он сам виноват, полностью. Вот обратись ко мне вновь Альмира, я сразу бросилась бы ей на помощь, там беда, болезнь, а в случае с Сорокиной гадость и грех! Пусть господь простит меня за резкие слова. Извините, если я сейчас не лягу, то потеряю сознание.
Я встала, пошла к двери, увидела на столике у входа бутылку минеральной воды, вспомнила, как Альмира, отхлебывая из такой, произнесла: «Когда сильно заболеешь, во все поверишь. Вот мне кажется, что заговоренная водица от Топильской помогает» – и спросила:
– Разве вы сейчас не работаете с Богачевской?
– Нет, – прошелестела Инна Семеновна.
– И воду ей не посылаете?
– Нет. А вы подождите немного в приемной, – слабым голосом сообщила экстрасенс, – через некоторое время принесут вашу бутылку.
Глава 22
Я вышла из кабинета и вновь увидела Аллу Марковну, та заботливо воскликнула:
– Устали? Идите сюда!
Взяв меня под руку, Алла Марковна толкнула дверь, расположенную позади ее стола, и мы оказались в уютной комнате, похожей на гостиную. На буфете стоял чайник, на столе чашки и вазочки, наполненные конфетами, печеньем и пряниками.
– Вы садитесь на диванчик, – захлопотала Алла Марковна, – сейчас вам чайку сделаю. Или больше кофейку хотите? Мы, правда, не рекомендуем кофе после сеанса, но если очень тянет, то можно!
– Спасибо, – улыбнулась я, – право, не стоит так хлопотать. Впрочем, я с удовольствием выпью чаю.
– Вот и отлично, – сказала Алла Марковна, – а я с вами поболтаю, пока Инна Семеновна соберется с силами и водичку для вас зарядит. Уж извините за задержку, но сразу у нее не получается, устает очень, ей восстановиться надо.
Я кивнула:
– Понятное дело.
– Инна Семеновна, – щебетала Алла Марковна, – гений, она очень честный, ответственный человек. Чего греха таить, встречаются иногда такие, с позволения сказать, целители. Возьмут больного, ширь, пырь – и готово, платите денежки. А Инна Семеновна всю себя отдает без остатка, отсюда и результат. Конечно, такая работа изматывает, отнимает силы полностью. Мне иногда страшно смотреть вечером на Топильскую, просто тень, а не человек. Я уж грешным делом тут сказала: «Инна Семеновна, душечка, нельзя же себя так загонять! Откажите кому-нибудь». А она так рассердилась! «Как тебе, Алла, не стыдно! Люди ждут моей помощи!» Очень уж Инна Семеновна добрая, во вред себе!
– Мне Топильская не показалась излишне доброй, – усмехнулась я, – наоборот, она такая категоричная. Не захотела даже за деньги моей подруге, вашей клиентке, письменно здоровья пожелать, а Галочка так мечтает о ее автографе.
– Странно, – удивилась Алла Марковна, – вообще говоря, Инна Семеновна свои подписи не раздает, она на воду наговаривает, но ведь черкнуть пару слов нетрудно.
– Я тоже так считала, ан нет, – изобразила я из себя обиженную.
– Вот уж совсем на Инну Семеновну не похоже, – недоумевала Алла Марковна, – мы с ней несколько лет вместе, и никому она на моей памяти никогда не отказывала. А чем она мотивировала нежелание писать?
– Ну, Галя ходила не к Топильской. Ее лечила другая доктор.
– Кто?
– Сокирко.
Алла Марковна прижалась к буфету:
– А-а-а… ну тогда ясно! Да уж! И какая беда приключилась с вашей подругой?
– Заболела, подцепила неизвестную науке гадость. Диагноз никак не определят!
Алла Марковна внезапно подскочила к двери, выглянула наружу, потом плотно прикрыла ее и пробормотала:
– Да уж! И чего ее понесло к Олесе! Теперь ей хана!
– Кому? – тоже понизив голос, поинтересовалась я.
– Вашей подруге.
– Почему?
– Да так, – попыталась уйти от ответа Алла Марковна.
Но я вцепилась в нее, словно терьер в тряпку:
– Нет уж, договаривайте! Галине очень плохо, она просто погибает, в таком случае вы не имеете права молчать!
Алла Марковна принялась вздыхать, поправлять волосы, чесать шею, наконец она решилась:
– Ну хорошо, только дайте честное слово, что никому, никогда, ни одной живой душе не расскажете. Инна Семеновна очень рассердится, если узнает о моей болтливости, она никогда ни о ком, даже об Олесе Сокирко, плохого слова не скажет. Но вашу приятельницу ни уколы, ни таблетки не спасут. Тут иной способ нужен.
– Чтоб мне провалиться сквозь землю! – с жаром воскликнула я.
Алла Марковна еще раз выглянула за дверь и, тихонько прикрыв ее, приступила к рассказу:
– Ладно, слушайте. Только начать придется издалека, иначе вы не поймете.
– Хорошо, – кивнула я.
Алла Марковна села около меня на диван и зашептала. Чем дольше она говорила, тем сильнее я удивлялась человеческой глупости.
Топильская была в свое время врачом, обычным терапевтом, работала в районной поликлинике и стаптывала башмаки, бегая по участку. Служба в муниципальном учреждении приносит доктору мало радости. Вызывают его, как правило, пенсионеры да те, кому срочно понадобился бюллетень. Лечиться же мало-мальски обеспеченные люди предпочитают у своего доктора. Бесконечные подъезды, квартиры, каменные от усталости ноги, рабочий день, имеющий тенденцию превращаться в безразмерный. В общем, очень и очень благородная, но крайне тяжелая служба. У районных врачей, большинство из которых женщины, вырабатывается некий пофигизм. Входит докторица в квартиру, видит существо, обвешанное соплями, и мигом ставит диагноз: острая респираторная инфекция или грипп.
Но очень часто именно с насморка начинаются самые разные недуги, допустим, корь. Это, конечно, детская инфекция, но иногда ею болеют и взрослые.
Так вот, Инну Семеновну всегда отличала добросовестность. Она тщательнейшим образом обследовала занедужившего, тратя на каждого очень много времени. В результате домой Инна Семеновна являлась за полночь. Ее нещадно ругал муж, но Топильская ничего не могла с собой поделать, она родилась такой, слишком правильной, жалостливой, ответственной.
Однажды она пришла по вызову к двадцатилетнему Коле Сафоненко. Парень медленно умирал от цирроза печени, помочь ему, наверное, могла пересадка, но их и сейчас-то делают мало, а в те времена и вообще не слыхивали об этом. Визит Инны Семеновны был зряшным, вылечить юношу она не могла. Но в тот день вызовом к Сафоненко завершалась ее работа, и Топильская просто села у кровати несчастного, взяла его за руку и стала рассказывать разные истории. Ей было до слез жаль этого юношу, еще не успевшего пожить.
Когда доктор стала собираться домой, Коля неожиданно попросил:
– А завтра вы не придете? Мне легче делается! Из вашей руки словно сила течет.
Инна Семеновна не смогла отказать умирающему. И целый месяц, закончив обход, звонила в дверь к Сафоненко. Неожиданно к Коле вернулся аппетит, он начал толстеть, потом встал… А через некоторое время выяснилась совсем уж невероятная вещь: цирроз исчез. Врачи, лечившие юношу, впали в ступор. Сам Коля утверждал, что выздоровел из-за того, что Инна Семеновна держала его за руку. Естественно, в это никто не поверил, на дворе стояли семидесятые годы, а в стране Советов даже к гомеопатам относились настороженно. Об экстрасенсах же предпочитали помалкивать. Хотя сведения о том, что Брежнева держат на плаву непонятные личности, «вкачивающие» в него энергию, упорно гуляли по московским кухням.
Инна Семеновна сочла чудесное исцеление Коли одной из загадок медицины. Но потом другой ее больной, суровый военный Иван Самойлович Анисимов, страдавший на почве высокого давления дикими головными болями, тоже стал ее просить:
