Валентина Андреева - Круиз по лишним проблемам
Оставив нашего спасителя, мучающегося признательностью за нераспечатанную пачку подаренных ему Наташкой бумажных платков для протирания очков, мы взяли курс на Опухтино. В свою очередь, и подруга, и я мучались от жалости к бедняге.
– Если только здравы будем, ту деревню навестим и у Гены погостим, – пробормотала я, вспомнив посулы сказочного царя Салтана. – Может, удастся уговорить его не тратить деньги на права.
– Нельзя его бросать одного, – вздохнула Наташка. – Если бы не обстоятельства… Не представляю, как он доберется домой. Боюсь, что в момент принятия бывшим владельцем решения об утилизации машины, она выглядела несравненно лучше.
Я скорбно промолчала, испытывая угрызения совести. И согласилась с Наташкой – сразу всех не спасешь. Кришнаит в порядке очередности – первый. А Геночку еще надо убедить в том, что он нуждается в спасении.
Минут через пятнадцать Геночка нас догнал и, непрерывно сигналя, заставил остановиться.
– Я нечаянно прихватил с собой вашу дрель! – крикнул он, подбегая к нам и потрясая ручным механизмом. – Вы меня извините, но я вынужден откланяться – время поджимает.
Сунув кришнаиту дрель, Гена поправил очки, махнул на прощание рукой, бегом вернулся в машину и полетел вперед аки стрела, случайно выпущенная из лука. Догнать его нам так и не удалось, как не удалось понять, каким образом он видит дорожное полотно.
3– Едем до первого банкомата, снимаем деньги, а затем уходим куда-нибудь на окраину!
Приказ кришнаита заставил встрепенуться. Сергей Юрьевич хоть и отсиживался на заднем плане, явно метил в главнокомандующие. Мы как раз проехали указатель с названием города – Опухтино. Началась та самая окраина, о которой он упоминал. По обе стороны шоссе располагались старые частные домики с приложением – такими же старыми деревянными заборами. Основная часть строений была крашена исключительно временем – унылый темно-серый цвет неприкаянной старости. Не основная, с облупившейся краской, смотрелась еще хуже. Количество окон с фасада ограничивалось двумя, редко – тремя. Кое-где фундаменты вросли в землю и окна оказались на ее уровне. А главное, ни одного нового строения, свидетельствующего о процветании застройщика. Глаз радовало только буйство зелени за заборами – вишни, яблони, груши вопреки нелегким условиям выживания наливались новым урожаем.
Движения на дороге почти не было, прошли две грузовые машины навстречу да попутная телега с лошадью, управляемой пожилой женщиной.
Наташка остановилась:
– А гостиница, Сережа?
– А больница? Или поликлиника? – влезла я. – Если Тоник сломала ногу, Паша, в первую очередь, доставил бы ее туда, куда ближе, то есть в травмпункт Опухтино. Ты сам говорил, что по прямой… Ах, да… Это же по прямой. Хорошо. Тогда еще одно соображение: не в местной ли больнице приходит в себя чудом выжившая Стефания?
– Наверняка в местной, – согласился Сергей. – Вот поэтому нам и нельзя в местную гостиницу. Быстро вычислят. Если ее пытались убрать как свидетельницу, видевшую убийцу, нам лучше туда не соваться. Кроме того, у меня нет паспорта. Вам можно пристроиться на ночлег к кому-нибудь из опухтинцев. Переночуете, а завтра домой.
– Предлагаю другой вариант. – Наташка вопросительно посмотрела на отражение кришнаита в зеркале и зачем-то пригладила свои волосы. – Сначала заправляемся, потом вместе с машиной становимся на постой. Ты, Сережа, отдаешь нам с Ириной пластиковую карту и ждешь нашего возвращения с деньгами. Если, конечно, они на счете имеются. Сколько снимать?
– Я сам!
– Боишься, слиняем с деньгами? Так я тебе в залог свою ненаглядную машину оставлю. Или на счете такая сумма, что за нее и десяти «Шкод» мало? Тогда мы наличность точно не донесем – пакетов не хватит. А если даже и хватит, то банкомат от наглого запроса больших денег удивится и вырубится. По крупному не работает. Тем более в масштабах Опухтино. Придется кланяться не одному банкомату.
Сергей насупился и неразборчиво что-то пробормотал. Я постаралась его утешить – с пластической операцией можно немного подождать, а вот одежда и обувь требуются ему в первую очередь, лучше на глазок, без предварительной примерки. Появление в опухтинском магазине такой занюханной личности, как он, с целью быстрого преобразования из бомжа в человека тут же станет главной новостью дня. И повыпендриваться не успеет – враги вычислят.
Исключительно в знак противоречия Наташка тут же отметила положительный момент мгновенной популярности кришнаита: если его вычислят, по крайней мере, умрет человеком, а не бомжом.
Пока спорили, из покосившейся калитки серого забора выглянула любопытная веснушчатая мордочка. Я ей подмигнула и послала воздушный поцелуй. Дите застенчиво улыбнулось, продемонстрировав беззубый рот и свой переходный возраст. Беззаботное детство кончалось, на носу школьная страда, для многих со временем обретающая имидж каторги.
– Лизка, я тебе что велела? Не смей выходить на дорогу! И котенка вытащи, опять в огурцах бабочек ловит.
Судя по всему, Лизка грозных речей не боялась. Даже не оглянулась. И в самом деле, не она же скачет в огурцах за бабочками. А запрет на выход с огороженной территории участка вообще не нарушала. По крайней мере ногами. Девчушка продолжала улыбаться мне и всему, что находилось в поле ее зрения, правда, не очень долго. Просвет в калитке увеличился, показалось озабоченное лицо женщины лет пятидесяти, тут же отодвинувшей ребенка в сторону. Вытянувшийся в струнку черно-белый котенок, которого она держала за шиворот, жалобно, но беззвучно открывал и закрывал рот. Не иначе как просил прощения у сбитых бабочек, давая клятвенное обещание прекратить разбойные налеты. Хотя бы временно.
Уяснив, что наша остановка не имеет к ее дому никакого отношения, женщина собралась закрыть калитку, но для этого ей необходимо было выпустить шкодника. Она и выпустила. Не долго думая, он опрометью помчался к дороге и шмыгнул прямо под нашу машину.
– Нюська!!! – испуганно вскрикнула женщина и кинулась за котенком. Следом, размахивая панамкой, бежала Лизавета.
Минут десять мы женским коллективом, согнувшись в три погибели, безуспешно выманивали Нюську своим сладкоголосым кисканьем. Она с удовольствием ему внимала, даже улеглась поудобнее. Более отзывчивым на призывы оказался кришнаит, хотя к нему они никакого отношения не имели. То и дело высовываясь из окна машины, как кукушка из ходиков, он отпускал мудрые советы. Все они сводились к тому, что Нюська – дура и не следует опускаться до ее уровня. Достаточно завести машину, киска от страха сразу же и поумнеет. Наташка коротко парировала – Сергей Юрьевич сам заметно поглупел прямо на глазах. Зачем Лизавете умная, но дохлая от инфаркта киска?
В кратких перерывах, предназначенных для перевода дыхания – зря время не теряли – успели выяснить, что Анна Михайловна, как звали женщину, работает дежурным администратором гостиницы «Надежда». В данный момент ее подменяет дочь Людмила, а сама она отлучилась, чтобы вместе с внучкой и Нюськой собрать дань с кур-несушек и заодно их покормить. У клана несушек с семьей Анны Михайловны раздельное проживание. Они обитают на пустующей родительской фазенде, а ее семья – почти в центре Опухтина, десять минут на автобусе и три минуты пешком от места работы. Только дорогу перейти. А еще она очень боится маньяка, поэтому постоянно держит внучку в поле зрения.
Настроенные на прослушивание наших переговоров уши кришнаита дали толчок мозгам. Сергей мигом вылетел из машины с дрелью в руках и заорал, чтобы ему освободили площадку. Едва мы успели расступиться, как он нагнулся, определил место залегания Нюськи, расположился поближе к ней и, яростно вращая ручкой дрели, предпринял попытку шумом выжить домашнее животное в привычную для него обстановку. Только не учел, что дом был не очень жилой. Нюська шипела и пыталась отбиваться лапой. Кришнаит плевался и сулил ей скорую расплату за сумасбродство и гулящий образ жизни. Анна Михайловна причитала, Лизавета надула губы и явно собиралась зареветь.
То ли Нюська поняла, что технику ей не одолеть, то ли просто ошалела, но выскочила прямо мне под ноги. По ним же взлетела на плечи. Сказалась моя хроническая невезучесть. Были бы на мне бронебрюки… Айкнула я с большим опозданием, уже после того как факт вознесения киски был отмечен громкими радостными воплями Наташки, Анны Михайловны и Лизаветы. Кришнаит ограничился очередным плевком. А дальше вопила только я, когда Нюську, помимо ее желания, от меня отдирали. Вместе с ней крайне болезненно уходили частички моей души (едва не теряла сознание) и тела.
– Вот говорила же тебе, не бери эту пройду с собой! – деланно возмущалась Анна Михайловна, пихая котенка внучке. – Беги, сажай ее в корзинку и крышку не забудь закрыть. Поедем к матери, сдам вас обеих, на работе передохну.
