Татьяна Полякова - На дело со своим ментом
— Мне такие дома нравятся, — заметила Женька. — Потолки почти три с половиной метра, а квартирка такая, что хоть на велике гоняй.
— Дом старый, — отозвался Вадим, критически разглядывая фасад, — а большим метражом сейчас никого не удивишь.
— Почему это? — хмыкнула Женька. — Я в «хрущевке» живу и вполне способна удивляться. — Вадим пожал плечами и осторожно въехал во двор, а Женька хмыкнула и уставилась в окно. Надо сказать, их встреча прошла в несколько натянутой атмосфере, Вадим отводил глаза, а Женька, само собой, начала злиться, потому что по натуре была человеком веселым и ее всегда немного раздражали люди, не понимающие юмора. Правда, юмор Романа Андреевича не всем доступен. — Может, сказать ему, чтоб не переживал? — шепнула она мне, я пожала плечами, предлагая Женьке решать самой, а она разозлилась еще больше и разговаривала с Вадимом с излишней суровостью. В общем, на влюбленных в то утро они совсем не походили.
— Какая квартира? — не без робости спросил Вадим. Женька ответила, и он остановился возле второго подъезда.
— Пойдешь с нами? — выходя из машины, поинтересовалась подружка.
— А это необходимо?
— Нет, конечно.
— Чего ты на него наезжаешь? — не выдержала я. Мы вошли в подъезд, и Вадим нас слышать не мог.
— Отвяжись! — буркнула Женька, а я насторожилась: может, она в самом деле собралась замуж?
Мы поднялись на третий этаж и замерли перед металлической дверью, обитой дерматином. Я позвонила. Не меньше чем через минуту сонный женский голос произнес:
— Кто?
— Откройте, пожалуйста, — не придумав ничего умнее, ответила я.
Как ни странно, нам открыли. Заспанная девица с оранжевыми волосами, почему-то стоявшими дыбом, посмотрела на нас и спросила:
— Вы к кому?
— Мы по поводу квартиры. — Дурацкие ответы из меня сегодня так и сыпались.
— А-а, — сказала девушка. — Выселять будете? Заходите. — И пошла по очень длинному коридору, махнув нам рукой. Мы прикрыли дверь и отправились следом.
Привела она нас в кухню, огромную, светлую, но в настоящий момент довольно захламленную. В глаза бросались три обеденных стола с остатками пищи, за одним из них сидела девица в черном парике и курила.
— Вы из милиции? — спросила она.
— Нет, — покачала головой Женька. — Мы подруги Инги.
— Ясно, — заявили обе девицы. — Мы за этот месяц уже заплатили, ну… ее брату. У нас и расписка есть. А чтоб квартиру найти, надо время, куда мы со своим барахлом? Может, вы скажете ей, чтоб подождала немного? К первому сентября квартиру освободим.
— Вы вдвоем здесь живете? — начала расспрашивать Женька.
— Нет, — покачала головой оранжевая. — На двоих нам не по карману. Нас здесь шестеро. Мы в одной комнате с Машкой. — Она ткнула пальцем в ту, что в парике. — Еще Светка с Людкой в большой комнате, а Людка Степанова и Ирка в маленьких — по одной живут.
— А они сейчас дома?
— Нет. Все на работе, а Степанова уехала к предкам, отпуск у нее.
— Понятно. А давно квартиру снимаете?
— Мы — два года, остальные появились позднее.
— А договаривались с хозяином?
— Нет. С соседкой. Валерка в тюрьме сидел. Вы что, не знаете? Вышел четыре месяца назад. А теперь вот тюкнули его… Хороший парень, жалко.
— А он после возвращения из тюрьмы не просил освободить квартиру?
— Нет. Сказал: «Живите». Что у него, деньги лишние? Не с курорта вернулся. Хотя черт его знает? Он тут на иномарке подкатывал, сам за рулем… Мы чужие бабки не считаем.
— А где он жил, не знаете?
— Валерка? Нет, откуда? Мы ж к нему в гости не ходили. Он иногда заезжал, выпивку привозил. Особенно в первый месяц, как освободился. Потом появлялся реже, а перед смертью и вовсе недели три его не было.
— Четыре, — поправила девица в парике. — У Ирки на дне рождения был последний раз.
— Точно, — кивнула ее подруга.
— И о том, где живет, не рассказывал?
— Квартиру снимал где-то, а где, кто его знает? Говорю, в гости не приглашал, — сказано это было с некоторой обидой.
— Вы не возражаете, если мы осмотрим квартиру?
— Пожалуйста. Конечно, ремонт надо бы сделать… Сами понимаете, нам лишние траты без надобности, но если Инга собирается здесь жить… — Оранжевая толкнула дверь ближайшей комнаты, заметив мимоходом: — Мы не запираемся, замков на дверях не было, а врезать… да и свои все.
Я ее пояснений уже не слышала, ибо кое-что в представшей моим очам комнате произвело на меня сильнейшее впечатление. Над кроватью, застеленной плюшевым покрывалом, висел календарь: рыжий коккер выглядывал из корзинки.
— Чья это комната? — пролепетала я.
— Людки Степановой, ее сейчас нет, уехала.
— А вещи принадлежат Трусовым?
— Только мебель. Здесь «темнушки» большие, почти что комнаты, вещи там, запертые.
Календарь был за прошлый год.
— Это от хозяев осталось? — кивнула я на него.
— Это Людкин, — усмехнулась девушка. — Она на собаках помешана. Хотела завести, но сами понимаете…
— А где она сейчас, вы сказали? — насторожилась Женька, сообразив, отчего я неотрывно пялюсь на календарь.
— Уехала домой. Отпуск у нее. Она из Твери, то есть откуда-то из области.
— А какие у нее были отношения с Валерой? — еще больше воодушевившись, задала Женька очередной вопрос.
— С хозяином? Никаких. Людка, она вообще не от мира сего, молчунья… ей бы только с собаками возиться да сериалы смотреть. Они с Валеркой и не виделись почти, только в первый месяц, когда он частенько захаживал. А потом у нее парень появился, и она здесь, можно сказать, не живет. Так, заглянет иногда или позвонит.
— А что за парень?
— Не знаю. Говорю, Людка — молчунья. Когда ночевать перестала, Ирка ее спросила, где, мол, тебя носит. Она и говорит: «С парнем познакомилась и у него живу»… А нам-то что, живи на здоровье.
— И этот парень здесь никогда не был?
— Не-а. А чего здесь делать, если своя квартира есть?
— Он ей собаку подарил, — появляясь из кухни, сообщила девица в парике. — Людка месяца два назад приходила, счастливая и с собачонкой на поводке. Ирка рассказывала.
— А что за собака? — спросила я.
— Да я в них не разбираюсь, и Ирка тоже. Небольшая такая собачонка, а может, щенок.
— На эту похожа? — спросила я, кивнув на календарь.
— Откуда ж мне знать? Я ее не видела.
Смотреть остальные комнаты мы не стали, я боялась поверить в удачу, однако Людмила и собака — это уже кое-что. Все испортила Женька.
— Чепуха получается, — ворчливо сказала она, когда мы покинули квартиру. — Выходит, ребенка похитила не Инга, а ее брат на пару с этой девицей…
— Почему же чепуха? Они могли похитить Лельку втроем.
— Жди здесь, — вдруг заявила Женька и бросилась на третий этаж. Я постояла возле подъездного окна, разглядывая двор, и попыталась привести мысли в порядок. Женька почти кубарем скатилась с лестницы.
— Вот, — сунув мне в руки клочок бумаги, сказала она. — Работает Людмила в киоске Роспечати, а это адрес родителей. И ведь самое смешное, что менты здесь были, когда Ингу с ребенком искали, и после гибели Валеры тоже. И ни один сукин сын…
— Подожди, — перебила я. — Это только наши догадки.
— Никакие не догадки, вот тебе Людмила, вот тебе коккер, а парень, с которым она жила, — Валера. Ходил, ходил и доходился… А девка — молчунья, подружкам языком не трепала, оттого менты на нее и не вышли. И только ты, великий автор детективных романов, раз взглянув на календарь с собачкой, все поняла. Дай я тебя поцелую. Честно скажу: горжусь. — Женька в самом деле меня расцеловала под недоуменным взглядом Вадима, который наблюдал за нами в открытое окно «БМВ».
— Кому звоним сначала: в милицию или Ромке? — поинтересовалась я.
— Никому не звоним. Валера погиб, в его квартире две женщины и ребенок. Коккер не доберман, так что сами справимся.
— В каком смысле? — насторожилась я.
— В том смысле, что решим дело миром, посидим, поговорим по-бабьи и вернем ребенка. Хватит трагедий.
— Ладно, — кивнула я. — А вдруг мы не найдем квартиру?
— Не смеши. Только сначала на работу к Людмиле заглянем и позвоним родителям, у них телефон есть.
Заезжать в контору не пришлось. Киоск, где работала Людмила, находился в двух троллейбусных остановках от дома. Пожилая женщина сообщила, что Людмила уволилась три недели назад и уехала к родителям в Тверь. Женьку это сподвигло на размышления.
— Может, она вправду уехала, а собаку оставила Валере и знать не знает, что он погиб, а Лелька с матерью и этим коккером…
— Замолчи, — попросила я. — Мы даже не знаем, был ли у Людмилы коккер…
Пока Женька звонила родителям Людмилы, я, почувствовав настоятельную потребность успокоиться, немного прошлась… Все складывалось подозрительно удачно.
— Анфиса! — крикнула Женька, и я бегом вернулась к «БМВ». — Она никуда не уезжала. По крайней мере у родителей ее нет.
