Люся Лютикова - Детский сад, штаны на лямках
«Патронажный» – это значит, что в любой момент к тебе домой имеет право заявиться инспектор Махнач, пересчитать комплекты детского белья, заглянуть в холодильник и, если увиденное ей не понравится, отнять ребенка.
Теперь я поняла, почему это заявление о занятиях с логопедом лежит первым в личном деле Алябьевой. Оно развязывает руки продажным чиновницам. Если мамаша сама назвала себя неблагополучной, лишить ее родительских прав можно в одну секунду!
Ленка Алябьева конечно же не понимала, что подписывает. Должно быть, она, как и я, просто не заметила мелкий текст, а если все-таки прочитала его, то не поняла. Специально так хитро написано, чтобы обычный человек не сообразил, в чем суть. «В целях защиты законных интересов своего несовершеннолетнего ребенка…» – никому же и в голову не придет, что государство будет «защищать» ребенка от собственной матери!
В общем, теперь ясно, как было дело. Ленка Алябьева конфликтует с заведующей детским садом Бизенковой, выступая против плохой воспитательницы. И тут совершенно случайно в детский сад приходит психолог Заболотная, тестирует Костика Алябьева и выдает матери «страшную» характеристику, испещренную непонятными терминами. Ребенку срочно требуется помощь психолога, а заодно и логопеда! Ленка конечно же впадает в панику и подписывает договор с психологическим центром «Доверие ради жизни». Только вот никаких занятий с логопедом не будет, через неделю опека заберет у нее сына. И все бумаги составлены так, что комар носа не подточит!
Я поразилась: что за моральное чудовище эта Бизенкова! Как можно отобрать ребенка у матери только потому, что она недовольна воспитательницей?! И почему заведующая так рьяно защищает поломойку Евдокимову? Родня они, что ли?
Весь цинизм ситуации просто не укладывался у меня в голове.
Глава 27
Как мы и договорились с детсадовской медсестрой, в пять часов я стояла около ее дома. В четверть шестого она еще не подошла. Я без конца жала на кнопки домофона, однако в квартире никто не отвечал. Рысью сбегав к первому подъезду, я еще раз сверила адрес на бумажке с дощечкой на доме – все совпадало. Возможно, у дамы просто не работает домофон?
Я уже окончательно задубела, когда увидела ее. Она шла неторопливо, как будто прогуливалась, задумчиво помахивала сумкой и совершенно не обращала внимания на сильный мороз. Вот наглость! Неужели медсестра забыла о нашей договоренности?
– А вот и вы, – с укором сказала я. – Наконец-то!
Дама подняла на меня затуманенный взгляд и, кажется, не узнала.
– Я адвокат, – напомнила я. – Вы хотели мне что-то рассказать про заведующую Бизенкову.
– Да-да, – рассеянно ответила она и вошла в подъезд.
Пожав плечами, я двинулась вслед за ней.
Мы поднялись на второй этаж, зашли в квартиру, и я сразу поняла, что здесь живет ребенок. Причем маленький, грудничок. У младенцев особый запах, и это вовсе не аромат «детской неожиданности», как полагают чайлд-фри. Детки пахнут вкусно: молоком, радостью и сладким сном и приносят в дом особую атмосферу спокойствия. Кроме тех случаев, конечно, когда у них болит животик. Сегодня, кажется, был именно такой день.
В коридор вышла молоденькая девушка в халате и напустилась на медсестру:
– Чего так долго? Я вся измучилась, у Петьки понос, а Пашка отказывается есть, за день удалось впихнуть в него две ложки каши.
– На работе задержали, – ответила медсестра. – Познакомьтесь, пожалуйста, это моя дочь Яна.
– Здрасьте, – бросила девушка, едва взглянув в мою сторону.
– А что у вас с домофоном? – спросила я.
– Мы его отключили из-за детей, – объяснила медсестра. – Они просыпаются. В кухню проходите, я через пять минут подойду.
Судя по тому, что в кухне сушились ползунки, балкона в квартире не было. Я сидела на табуретке и чувствовала себя неуютно. За стеной раздавался детский плач и нервные женские голоса.
От нечего делать я разглядывала обстановку. Семья жила скромно: кухня была наборная, из отдельных шкафчиков, покупалась, вероятно, еще при Советском Союзе, занавески на окнах – тоже из тех времен. Линолеум на полу местами потрескался, а кое-где и отслоился. Выключатель в стене болтался на честном слове, из чего я сделала вывод, что мужчин в доме нет.
Ураганом пронеслась Яна, развела в двух бутылочках молочную смесь и умчалась. Минут через десять появилась ее мать. Она тяжело опустилась на табуретку и застыла, словно изваяние.
– Устали? – спросила я, чтобы вывести ее из оцепенения.
– Не то слово, – отозвалась медсестра.
– У вас, кроме Яны, еще есть дети?
– Внуки! Петр и Павел.
– Погодки?
– Близнецы.
– И сколько им?
– Полтора года.
Я удивилась: Яна выглядела максимум на восемнадцать лет, во сколько же она родила?
– Мы ведь так и не успели познакомиться, – сказала я. – Вас как зовут?
– Дарья Семеновна.
– А я Людмила Анатольевна.
Раз уж я детектив, то надо держаться официально.
Я ждала откровений, но Дарья Семеновна молчала. Извините, я ее за язык не тянула, она сама предложила помощь. Или передумала? Решила, что своя шкура дороже и что не стоит ради чужих детей рисковать работой? Ну, так это не беда, я уже достаточно узнала в «Доверии ради жизни». Кроме разве что одного момента…
– Скажите, чем воспитатель Евдокимова так дорога заведующей Бизенковой?
– А? – очнулась от мыслей Дарья Семеновна.
– Меня интересует, почему это чучело оказалось на должности воспитателя.
– Они родственники, дальние, седьмая вода на киселе. Евдокимова приехала из деревни, сначала работала в магазине, но проворовалась, вот Бизенкова и устроила ее в сад няней. Потом Марина Георгиевна одолжила ей денег, а Ирка отказалась отдавать: «Не с чего, зарплата маленькая, вот если бы я была воспитателем, тогда отдала бы!» Пришлось переводить ее в воспитатели.
– Сколько же Евдокимова одалживала? О какой сумме идет речь?
– А шут ее знает, я слышала, Ирка вроде новый холодильник купила.
Я прикинула: сколько стоит новый холодильник? Обычный – пятнадцать тысяч рублей, с наворотами – тридцать. Прямо как в Библии получается, за тридцать сребреников заведующая садом Бизенкова продалась силам зла.
– Теперь уж точно не отдаст, – меланхолично промолвила Дарья Семеновна.
– Это почему?
– Так Бизенкову сегодня убили.
Мне показалось, что я ослышалась:
– Бизенкову побили, вы сказали?
– Убили! – отчеканила медсестра. – Выстрелили в голову, мозги по всему кабинету разметало. Полиция понаехала, всех допрашивали, я потому и задержалась.
– Когда убили?! Кто?!
– Около трех часов дня воспитательница младшей группы зашла в кабинет Бизенковой и обнаружила там труп. Сразу грохнулась в обморок, конечно. Кто убил – не известно, посторонних в саду не было, кроме вас, разумеется. Но это точно не вы. После того как вы с заведующей-то поговорили, она выходила из кабинета, обед на кухне забрала, ее три человека живой видели. Я так следователю и сказала.
– Спасибо, – только и смогла выдохнуть я.
Получается, что я разминулась с убийцей буквально на полчаса! Не хватало еще, чтобы на меня повесили убийство! Теперь я на собственной шкуре почувствовала, каково пришлось Ленке Алябьевой. Человек сидит в тюрьме только из-за того, что оказался не в то время не в том месте! Вот уж поистине: от тюрьмы да от сумы не зарекайся.
– Камера видеонаблюдения в саду есть?
– По инструкции должна быть, – отозвалась медсестра, – но она у нас уже год как не работает, денег нет починить.
Ну, теперь найдутся. Вон как в соцзащите: после убийства сразу раскошелились на металлоискатель. Может, даже охрана в садике появится, перепуганные родители скинутся. Жаль, Бизенковой уже нет, она бы сумела их грамотно мотивировать.
Так кто же все-таки ее убил? Радует одно: это точно не Алябьева, у Ленки алиби, она находится в следственном изоляторе. Хотя по логике у нее был мотив: заведующая отобрала у нее ребенка. Как и у Анны Корягиной, но бедняжка уже мертва. Насколько я знаю, в течение последних четырех месяцев Бизенкова только этих детей лишила семьи. Возможно, речь идет о мести за более давнее преступление? Или дети вообще ни при чем, тут что-то личное? Бизенкова была ухоженной женщиной, не секс-бомбой, конечно, но довольно миловидной, у нее вполне мог быть ревнивый любовник. Или у любовника могла быть ревнивая жена. В общем, могла приключиться какая-нибудь история в духе Санты-Барбары. Но как-то уж слишком подозрительно все совпало: и Махнач убили, и Прудникову, теперь вот – Бизенкову, а все эти тетки отбирали детей у матерей…
– Подозрительно всё совпало… – сказала я вслух.
– Да, совпало, – эхом отозвалась Дарья Семеновна, – сегодня утром Фархадини убили, а днем – Бизенкову, и тоже выстрелом в голову.
Услышав незнакомую фамилию, я изумилась:
– Кто такая Фархадини?
– Это мужчина, Фархадини Сергей Хидирович, заведующий хирургией в медсанчасти. Вы знаете, что такое медсанчасть?
![Гарольд Пинтер - Лифт [= Кухонный лифт]](/uploads/posts/books/271557/271557.jpg)