Галина Куликова - Не царское дело
— Рома! Ты где? Ты не ранен? — Потом радостно сообщила Крутову, глядя на него через разбитое лобовое стекло: — Он где-то здесь, в лесу, только заблудился в темноте и не может найти дорогу.
— Посигналь, пусть идет на звук, — посоветовал Александр, закуривая. — Слава богу, жив курилка. Да, и пусть Даше позвонит, только чтобы не рассказывал про перестрелку.
— Ром, я буду сигналить, попробуй выйти на звук, — передала команду Настя. — И Даше позвони, но не говори про то, что здесь у нас случилось, ладно?
Закончив разговор, она облегченно вздохнула.
— Там у него просто телефон не брал. Только сейчас вышел на какую-то полянку, где связь появилась. Даше он позвонит.
Однако Даша опередила своего супруга и сама позвонила Крутову.
— У нас небольшое ЧП, машина сломалась, сейчас чиним, — принялся на ходу сочинять тот. — При чем тут Настя? Ты не права. Зинаида Сергеевна не появилась? Все, жди, мы скоро будем.
— Тети Зины нет? — уточнила Настя, хотя все прекрасно поняла.
— К сожалению.
— А виновата во всем я?
— Перестань, еще не хватало здесь выяснять отношения. Давай сигналь, надо Романа выводить из леса и ехать в Москву.
Настя села в машину и, как теплоход в тумане, стала подавать частые тревожные гудки. Минут через пятнадцать послышались шорох и треск, а вскоре из придорожных кустов на дорогу выбрался Роман.
— Ты в порядке? — уточнил Крутов.
— В полном, только лицо сильно ободрал. Черт, я так испугался — в первый раз в такой переплет попал. Мне теперь так стыдно…
— Чего уж там, — приободрил его Крутов. — В общем, идея была правильная, нас вполне могли там же в машине и положить. Хорошо, что у них были пистолеты, а не автоматы.
И, обернувшись к Насте, сказал:
— Аптечка есть? Обработай ему царапины.
Настя включила в салоне свет и, достав аптечку, наскоро смазала ранки йодом, а одну глубокую царапину заклеила пластырем.
Когда все расселись по местам, девушка сокрушенно покачала головой и спросила:
— Как же мы на такой машине в город вернемся? Нас остановят еще на подступах к Москве.
— У меня есть приятель, у которого можно позаимствовать тачку. На ней пока и покатаемся.
— А с моей тачкой что делать?
— Загоним на сервис, так даже лучше — немного отстоится. Судя по всему, напавшие на нас ребятки ее слишком хорошо знают.
— Какой же на ночь глядя сервис? — засомневалась Настя. — Все нормальные закрыты, а в какой-нибудь левый круглосуточный я не поеду.
— Не волнуйся, найдем не левый, а правый, — усмехнулся Крутов. — Ты сейчас только не гони, без лобового стекла ехать будет довольно противно.
— Господи, все лицо станет черным от пыли и грязи, — простонала Настя.
— Ничего, умоешься, и все в порядке, — бросил Крутов. — Сейчас главное не это. Главное — чтобы нас по дороге не остановила полиция.
Но им повезло, и до дома крутовского приятеля они добрались без приключений. Обменяв Настин «Пежо» на крутой черный джип, они поехали отвозить Романа. Александр сел за руль и всю дорогу молчал. Настя тоже не пыталась завести разговор — слишком была подавлена.
— Может быть, подниметесь? — предложил Роман, когда они подъехали к дому тети Зины.
— Мне, наверное, не стоит этого делать, — замялась Настя.
— А вот это неправильно, — вмешался Крутов. — Сейчас не время дуться. В трудный момент близкие люди должны друг друга поддерживать, а не выяснять отношения из-за квартир.
— Я тоже так думаю, — поддержал его Роман. — Какие сейчас могут быть дрязги? Сначала нужно разыскать Зинаиду Сергеевну, потом уж будете выяснять отношения. Надеюсь, Даша это тоже понимает.
— Да я-то что? Я как раз не против, — сдалась Настя. — Главное — хуже бы не сделать.
— Куда уж хуже, — резонно заметил Роман.
— Решено, — подвел черту Крутов. — Идем все вместе.
***— Ну что, не пожалела? — спросил Крутов, когда они ехали обратно. — Вы с Дашей так рыдали друг у друга в объятиях, что мы с Романом тоже чуть было не ударились в слезы.
— Но почему людей должно объединять именно горе? — грустно вздохнула Настя.
— Хватит философствовать, — отрезал Крутов. — Главное, вы с Дашей помирились — вот и отлично, одной головной болью меньше. Теперь самое время активизировать логическое мышление. Надо понять, что же происходит. У меня впечатление, что кто-то собрался попросту раздавить всю вашу семью.
— И твою тоже!
— Верно, нашу семью. Прости, пока не вполне привык к этой мысли. Еще неделю назад я был не очень усерден в изучении своей родословной. Но сейчас смотрю на это дело несколько иначе.
— Ты поэтому просил рассказать про наших общих предков, когда мы ехали на дачу? Хотел приобщиться и прочувствовать? Или просто развлекал меня разговорами?
— И то, и другое, и еще третье.
— Какое — третье?
— Да просто подумал — вдруг существует некто Икс, который тоже может предъявить права на наследство, но по каким-то причинам не хочет делать это законным путем? И вот этот Икс, которого никто из вас не знает, решает сначала расчистить площадку и потом, за отсутствием других претендентов, официально побороться за весь куш. Как тебе такая версия?
— Больше похоже на сценарий для Болливуда.
— Ничуть.
— Ты серьезно полагаешь, что такое возможно?
— По крайней мере, допускаю. Вот про меня же вы ничего не знали до последнего времени. Не откликнись я на объявление — так бы и не встретились никогда.
— Почему ты решил откликнуться?
— Все равно в Москву надо было ехать, да и просто интересно стало. Честно говоря, я не очень верил во всю эту ерунду. Пришел просто из любопытства, да и Семен Григорьевич очень настаивал, когда я позвонил ему. Не постарайся меня убедить Липкин, так бы и не познакомились.
— А как же расследование Пчелки?
— Все, что она про меня узнала — это адрес и телефон, да и те неправильные.
— Но кто ж знал, что ты закодированный, зашифрованный, суперсекретный солдат? — обиделась за прабабушку Настя.
— Закодированными бывают алкоголики, — засмеялся Крутов, не отрывая глаз от дороги.
— Давай лучше вернемся к твоей версии. Значит, ты думаешь, есть еще наследник?
— Или наследница.
— Но зачем громоздить такие сложности? Не проще ли взять документы…
— А если документов нет? Или их сложно восстанавливать. Или вообще невозможно, — настаивал Крутов.
— Такое может быть?
— Конечно. Допустим, Икс много лет скрывался под чужим именем. Например, в прошлом совершил преступление, избежал наказания, но пришлось скрываться от властей. Ему удалось заполучить чужие документы, может быть, даже убив их владельца. Теперь представь ситуацию — чтобы вернуть себе законную фамилию, позволяющую претендовать на наследство, надо идти с повинной и признаться.
— Тебе нужно детективы писать, — покачала головой изумленная Настя. — Я бы такое даже не придумала.
— Видишь, вариантов может быть множество, но суть понятна — Икс желает получить наследство любыми путями, вплоть до убийства.
— Знаешь, мне твоя версия что-то напоминает, — задумчиво произнесла Настя и тут же хлопнула себя ладошкой по лбу: — Конечно, вспомнила! «Собака Баскервилей», Степлтон, он же Хьюго Баскервиль.
— Да, что-то в этом роде, — кивнул Александр.
— Кого же из нашей родни ты видишь в роли этого исчадия ада?
— Конкретно? Никого. Если допустить возможность такого сценария — а я допускаю такую возможность! — то вариантов немного. Только давай без ненужных эмоций, договорились? Потому что я сейчас только теоретизирую.
— Обещаю.
— Тогда смотри — двое мужчин не вернулись с войны. Приемный отец Веры Алексеевны…
— Алексей Иванович, — подсказала Настя.
— Да, Алексей Иванович и брат Петя.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что во время войны всякое бывало. Сотни раз случалось, что человека считали погибшим, а он потом объявлялся живым и даже здоровым. Например, тот же Алексей Иванович. Он пропал без вести, то есть никто не видел, как он погиб. В общем, в пределах допустимого, гипотеза такая — кто-то из Редькиных на самом деле мог остаться в живых.
— Но возраст! — возразила Настя. — Даже Петя был старше прабабушки, а уж про Алексея Михайловича я вообще молчу.
— Ну, естественно, я имею в виду не их конкретно, но их возможных потомков, — повел плечом Крутов. — Пойдем дальше. Одна из сестер, Катя, вместе с сыном попадает под бомбежку и погибает. И опять нет следов, никто их не видел, не хоронил. Скажем, на самом деле они выжили, попали к немцам, ну и так далее. Тут что угодно можно напридумывать. Может быть, случилось нечто такое, после чего Катя не пожелала вернуться на Родину. Могла, к примеру, после войны выйти замуж за иностранца, что в СССР не приветствовалось. А ее ребенок?
— Я не хочу верить в подобный кошмар, — угрюмо проворчала Настя.
