Катарина Ингельман-Сунберг - Кофе с ограблением
– Тебе сюда, – Марта почувствовала толчок в бок, и надзиратель направил ее в комнату, где ей требовалось пройти процедуру оформления. Она попала в чистое помещение, где пахло свежеструганым деревом и пластмассой, и села в кресло в маленьком холодном закутке около стеклянной стены, где ее попросили подождать. А спустя немного времени с другой стороны прозрачной перегородки появились несколько человек в синих свитерах, и Марта вежливо помахала им. Вертухаи, подумала она и заставила себя пробормотать это слово несколько раз. Ведь именно так, насколько ей было известно, надзирателей называли среди заключенных, и сейчас, попав в тюрьму, она хотела показаться своим человеком и легко и непринужденно влиться в местный коллектив. В Крунуберге она слышала разговоры об издевательствах и прочих ужасах, поэтому решила держать ухо востро. Окошко открылось, и один из вертухаев появился в нем.
– Добро пожаловать, – сказал он и, по мнению Марты, это звучало довольно странно, как если бы ее здесь с нетерпением ждали как дорогого гостя и просто хотели поздороваться.
А затем последовал разговор с вопросами о самочувствии, принимает ли она какие-нибудь таблетки, нужно ли ей специальное питание и как она смотрит на будущее пребывание в заключении, и у нее создалось впечатление, что персонал сразу хотел понять, кто является настоящим злодеем, а кто – нет. И в ее случае с этим действительно нелегко разобраться. Она уж точно мало напоминала преступницу, в особенности когда пользовалась ролятором.
Ей пришлось оставить свои часы, портмоне, кольца, браслеты и другие личные вещи и, в качестве последней процедуры, переодеться в тюремную одежду. А потом ее отвели в камеру, одну из многих, выстроившихся в ряд в длинном, широком, покрашенном серой краской коридоре с люминесцентными лампами на потолке, попав в который Марта остановилась и сделала глубокий вдох. Ведь все здесь выглядело точно как в кино.
– Пожалуйста, – сказал вертухай. Он открыл дверь с номером 12, и, войдя внутрь, она почувствовала себя точно как в каюте парома с единственным отличием: здесь, к сожалению, ей достался другой класс. Камера имела площадь не более десяти или даже, пожалуй, шести или семи квадратных метров. В ней, конечно, нашлось место для душа и туалета, но в остальном пространства хватило только для постели, письменного стола, бельевого шкафчика и нескольких хилых пластмассовых крючков, чтобы вешать на них одежду. Клетка, да и только. И Марта сразу же ощутила себя попавшей в неволю птицей. И если раньше пребывание в тюрьме представлялось ей увлекательным отпуском, сейчас она внезапно осознала всю тяжесть такого наказания.
Вертухай закрыл дверь, и ей еще больше стало не по себе. Она огляделась вокруг и обнаружила, что все предметы закреплены намертво, даже полки в шкафчике несъемные, а у унитаза отсутствовала крышка. И все с единственной целью – помешать заключенным поранить себя или повеситься. Марту начали одолевать сомнения. Судя по всему, она попала в самый современный следственный изолятор страны, и вряд ли тюрьма могла оказаться намного лучше… Она изучила мебель и подумала, что на пароме не заметила в ней никаких изъянов, пусть судно и качало, а здесь же, в стационарном помещении, все, похоже, было вкривь и вкось. И это имело много общего с жизнью, поскольку в ней тоже не существовало ничего идеального.
Она попытать утешить себе тем, что находится здесь лишь до суда, а потом ее должны были отправить куда-то далее. Но только не к Гению. Она опустилась на койку, и у нее защемило сердце. Ей так не хватало ее старичка, и она даже не осмеливалась подумать о том, как плохо сейчас Стине. Да и Анне-Грете наверняка тоже было не легче, она ведь так надеялась на своего Гуннара. Марта тяжело вздохнула.
Нет, тюрьма явно проигрывала даже их дому престарелых, и в первый раз после того, как они оставили богадельню, у нее мелькнула мысль о побеге. Заключенным ведь полагались увольнительные… Они же могли просто забрать деньги из водосточной трубы и уехать. Марта представила себе, как она и весь хор улетели во Флориду или какое-то другое место, где тепло и красиво. Там они жили бы в роскошных отелях, играли в казино и питались всякими деликатесами. Подобное, конечно, можно организовать, подумала она, но тогда ей надо взяться за дело немедленно. Если она начнет сейчас, прикинула она, план будет готов уже к ее первому отпуску.
На следующее утро Марта вызвала к себе надзирателя и сказала, что пролежала всю ночь без сна, поскольку ей требовалось исповедаться в чем-то очень важном. Для душевного успокоения она хотела переговорить со священником. Иначе она в своем возрасте может просто не дожить до суда. Надзиратель сразу же позвонил духовнику.
40
В номере принцессы Лилиан известная поп-звезда, покачиваясь, добрался до мини-бара и взял оттуда очередную бутылку виски. Длинные белые волосы певца сегодня явно еще не встречались с расческой, да и джинсы он, очевидно, натягивал в спешке, не позаботившись как следует заправить в них рубашку. Он икнул, посмотрел на этикетку и достал другую бутылку. «Макаллан» 1952 года. Внизу, в баре отеля, она стоила 1199 крон за десять граммов, так что эта его вполне устроила. Он скрутил пробку и сделал пару глотков, прежде чем пошел в спальню и поставил бутылку перед собой, добавив к ней два стакана. Его девица крепко спала, и после недолгих раздумий он решил достать сигарету, и его взгляд упал на ночной столик с бутылкой, оставшейся со вчерашнего дня. В ней еще осталась капелька виски. И она могла стать прекрасным дополнением к его «Мальборо».
Он вышел на балкон и наполнил прохладным воздухом легкие. Стокгольм только начинал просыпаться, солнце медленно поднималось, и темнота постепенно уступала свое место свету. На водной глади около здания парламента одинокий рыбак поднимал свою сеть, и певец удивился, как такое возможно в центре большого города.
Да, он любил Стокгольм, здесь даже в сердце мегаполиса человек чувствовал себя как в деревне. И было просто замечательно выступать в Швеции. Хорошо воспитанные аборигены всегда аплодировали, в то время как в странах вроде Италии и Франции постоянно существовала опасность нарваться на смех и улюлюканье. В Стокгольме он чаще всего получал овации, и при любом раскладе публика встречала его на ура, поэтому не было ничего удивительного в том, что он устроил себе праздник накануне вечером. Ему на глаза попались бутылки из-под виски, которые он и его музыканты выбросили за перила балкона. Сейчас они все лежали на краю плоской крыши, а две скатились к водосточной трубе. Ему не следовало так увлекаться спиртным, ведь вечером его ждал концерт в Осло, и там требовалось быть в форме, но ему понравилась эта девчонка в «Кадиер», а там пошло-поехало. Потом она поднялась к нему в номер, и продолжение оказалось выше всяких похвал. Держа бутылку в одной руке, другой он достал красивую золотую зажигалку, на которой было выгравировано его имя, и наконец затянулся.
Он спокойно курил и провожал взглядом поднимавшиеся вверх кольца дыма, а потом загасил окурок, допил остатки виски из вчерашней бутылки и выбросил ее за перила. Она со звоном присоединилась к другим, и тогда он заметил, что одна из них закупорена. Что за чертовщина? Он хрипло рассмеялся.
Когда-то хождение по краю пропасти служило для него источником адреналина, и однажды он даже устроил вечеринку на крыше. Сейчас же, слава богу, повзрослел и был не совсем трезв. Но, черт побери… Ему ведь требовалось просто спасти бутылку виски, а потом он мог бы запихнуть остальные в водосточную трубу. Ее верхний конец находился ведь совсем близко к балкону, и если лечь и вытянуть руку… Ну да, он дотянулся до пустых бутылок и как раз собирался отправить одну из них в трубу, когда обнаружил, что в нее уходит черный шнур. А вдруг прежний гость припрятал там хорошее шампанское до следующего визита? Или, кто знает, какой-то состоятельный господин засунул туда немного бриллиантов в качестве оплаты за наркотики или нечто подобное?
Его фантазия разыгралась не на шутку и придала ему мужества. Даже не позаботившись о страховке, он перелез через перила и немного прошел вперед. Шнур пах дегтем. Значит, он появился здесь недавно. Певца распирало любопытство, он схватился за шнур и потянул вверх. Тот со скрипом подался, но почти сразу же остановился, поскольку висевший на нем груз, очевидно, зацепился за что-то, но это только подзадорило поп-звезду, и он повторил попытку, приложив всю свою силу. Тогда ему повезло, и из трубы появилась верхняя часть чего-то, упакованного в черный мешок для мусора. Он продолжал тянуть вверх, но, когда процесс снова остановился, он от злости резко дернул за шнур, и тот порвался. Черный мешок с содержимым полетел вниз, пока не застрял.
Черт! Певец выругался про себя и отправил вслед за ним две пустые бутылки. Потом засунул закупоренную бутылку под футболку и осторожно отступил к балкону. Там ему удалось просунуть ее сквозь перила и перебраться через них самому. Он поднялся, отряхнул и изучил свою добычу. Но это был не виски по три тысяи крон за пинту, а всего лишь «Лорд Карвельт» за сто двадцать крон. Ругаясь на чем свет стоит, он бросил ее в водосточную трубу и вернулся в номер, и не напрасно. Поскольку, судя по звукам из спальни, его подруга проснулась, и, вспомнив, как хорошо она проявила себя накануне вечером, он поспешил к ней.
