Наталья Александрова - Проделки небожительницы
Возле раздавленной в лепешку будки холодного сапожника лежала на тротуаре в луже крови старая айсорка с раздробленными ногами. Она была в сознании и расширенными от ужаса глазами смотрела, как два златолицых призрака, обезглавив пассажиров серебристой машины, забрались в красный микроавтобус и уехали.
– Отче наш, – зашептала тетя Галия, – иже еси на небесех, да святится имя твое…
От шока и ужаса она не чувствовала боли в своих искалеченных ногах, но потеряла уже так много крови, что провалилась в беспамятство, не дочитав до конца молитву.
В этот день Надежда, не дожидаясь звонка матери, поехала к ней – с самого утра сердце у нее было не на месте.
На Литейном, недалеко от маминого подъезда, тротуар и половина проезжей части были перегорожены. Стояли полицейские машины и одна «Скорая помощь». Надежда решила не тратить времени на расспросы зевак и поскорее проскочила в подъезд – благо пропустили.
Мать была вся в хлопотах – она отпаивала лекарствами соседку, Александру Михайловну, которой приспичило с утра пораньше отправиться в магазин, таким образом она оказалась непосредственной свидетельницей происшедшего. Полицейские уже сняли с нее предварительные показания и отпустили передохнуть.
– Я иду, а он несется на полной скорости, – захлебываясь, в который раз начала рассказывать потрясенная соседка, – а тот, красный такой автобус, – навстречу! Ну, джип-то и свернул на всем ходу в сторону! И в будку врезался – со всего размаха. Я как увидела – так сердце у меня и зашлось: Галия-то всегда в это время сидит там! Хочу побежать туда, закричать что-то, а ноги к земле приросли, с места не могу сдвинуться, и словно языка лишилась…
– И слава богу, что не закричала, – заметила мать.
– Да, – подтвердила соседка, – потому что выходят из красного автобуса два таких чудища в золотых масках! Сами – в белых простынях, бороды – рыжие.
– Златолицые! – ахнула Надежда.
– Я к стенке прислонилась, стою себе ни жива ни мертва, а они выдернули из джипа двоих мужиков, как репки из грядки, головы им – вжик! – поотрубали и уехали. И головы с собой увезли. «Пресвятая Богородица! – думаю. – Что же это на свете делается?!» А потом гляжу – наша Галия на асфальте лежит, без памяти, вся в крови. Тут я сама чуть сознание не потеряла.
– Выпей чаю, Александра! – сказала мать. – Может, тебе полегчает.
– А тетя Вася об этом слышала? – тихонько спросила Надежда.
– Слышала, – мать махнула рукой, – Александра уже восьмой раз эту историю пересказывает, все никак успокоиться не может. Да и то сказать – это же кошмар какой-то, так и на всю жизнь заикой можно стать!
– Полиция приехала, я все им рассказываю, как есть, – продолжала Александра Михайловна. – Они было меня на смех подняли: «Какие еще златолицые, бабка, мол, со страху вам это показалось!» А потом хватились – тела лежат, а голов-то нету! Тут уж я все высказала, что о них думаю!
Через некоторое время в их дверь позвонил Шоша. Взглянув на него, женщины поняли, что дело плохо. Действительно, Шоша сообщил, что бабушка умерла в больнице, не приходя в сознание.
– Вот так, – молвила тетя Вася, показавшись на пороге своей комнаты.
– Я был у Жреца, – заговорил Шоша, – и спросил у него по-ассирийски – за что убили старую женщину? Он сделал мне замечание, чтобы я говорил по-русски – не все, видите ли, понимают и могут обидеться. Тогда я обозвал его – на своем родном языке – шакальей падалью и ослиным навозом, и он не понял! Я отомщу этому ублюдку за то, что он сделал из нас всех дураков!
– Вы сами себя сделали идиотами, – сказала тетя Вася, – понравилось играть в игрушки! Золотые маски, богослужения, поклонение богине! Все эти ритуалы, древний великий народ – ага! Взрослые люди, а ведете себя как дети!
– Сейчас многие играют, как мальчишки, – заметила Надежда, – есть, например, такие – толкиенисты: едут за город с мечами и кольчугами, сражаются там чуть ли не по-настоящему. Сколько денег они на обмундирование изводят – жуткое дело, причем сами не зарабатывают, у родителей требуют. Есть еще дорожники, те тоже какое-то фэнтези изображают. А времени гробят на это дело – ужас сколько!
– В мое время молодежь училась и занималась общественной работой, – сухо заметила тетя Вася.
– Это у них как раз вместо общественной работы! – пояснила Надежда. – Но не у всех, конечно. У некоторых и вместо учебы – знаете, вроде и при деле, а головой думать не надо!
– Вот и эти, – тетя Вася пренебрежительно кивнула на Шошу, – дали себя окрутить, как последние идиоты.
– Ну, тетя Вася, вы уж полегче, парень все же бабушку потерял, – вступилась мать.
– Сам во всем виноват! – заявила тетка. – Зло порождает зло!
Шоша вдруг бросился в комнату, бормоча что-то по-ассирийски. Надежда, заподозрив неладное, понеслась за ним. В комнате Шоша схватил ассирийские таблички и явно собрался швырнуть их на пол.
– Не смей! – страшно закричала тетя Вася. – Не смей! Ассирийцы – действительно древний и великий народ! Гляди, это сделано во втором тысячелетии до нашей эры!
На глиняной пластинке была изображена женщина с крыльями, раскинутыми за спиной. Даже на стертой, сглаженной временем глине были заметны изумительные очертания обнаженной фигуры.
– Это крылатый демон – Лилит, – объяснила тетя Вася.
– Что мне до них?! – вскричал Шоша, но все же осторожно положил пластинку на место.
– А мне именно до них и есть дело! – страстно заговорила тетя Вася. – Мне нужно то, что вы украли из коллекции барона Гагенау, причем не золотая статуэтка, а именно эти таблички!
– А я бы не отказалась узнать, кто же такой этот ваш Великий Жрец, – вставила Надежда, – и зачем он устроил бандитский передел? Какова его конечная цель?
– Что-то говорилось о большой партии наркотиков, – пробормотал Шоша.
– Ну, наркотики мы трогать не будем, а вот как бы нам вернуть эти таблички? – задумалась Надежда.
– Я принесу, – сказал Шоша, – я найду.
– Нет уж, одного тебя отпускать туда нельзя, – решительно заговорила Надежда, – ты сразу же себя выдашь.
– Я сама пойду! – заявила тетя Вася.
– Нет, – отказался Шоша, – с вами я не пойду, вы не пройдете… Храм находится под землей…
– Ну и что? – отмахнулась тетя Вася. – Хоть и в безвоздушном пространстве! Я пойду с вами – и точка! Еще и пригожусь там.
Надежда с матерью беспомощно переглянулись – ну как уговорить упрямую старуху не лезть в подземелье? Шоша перехватил их взгляды и задумался. Потом вышел в коридор и позвонил куда-то по телефону. Вернувшись, он заявил:
– Есть один парнишка, очень шустрый. Он, вообще-то, карманником был, но я его от этого дела помаленьку отучаю. И вот он покрутился вокруг того места, где Храм устроен, и нашел-таки другой проход. Потому что общий вход, конечно, охраняют, и пройти вам там нет никакой возможности.
Надежда оглянулась на тетю Васю и поняла, что дома ее не удержит никакая сила.
– Но я тоже иду с вами! – непреклонно заявила она. – Я тетю Васю одну не отпущу!
Уговорились идти глубокой ночью, потому что в это время в Храме точно никого не будет.
Напоследок Надежда заглянула в кухню. Она внимательно выслушала рассказы Шоши о процессе ритуального поклонения богине – как Жрец причитает, как он кидает на алтарь щепотки травы, и решила предпринять свои меры. Меры эти заключались в том, чтобы ошеломить противника, выбить у него почву из-под ног. Надежда вытащила у мамы из шкафчика все пакетики с пряностями, а также налила в бутылочку немного коньяку, водки и бальзама Биттнера – вдруг все это ей пригодится?
– Теперь сюда! – Шоша свернул с улицы, которую жители Петроградской стороны, запутавшись в бесконечных переименованиях, называли то улицей Ленина, то Широкой, в тихий узкий переулок. С одной стороны этого переулка возвышался очень красивый зеленовато-голубой дом с башенками и лепными украшениями в стиле «модерн», а с другой расположились полуразвалившиеся старые заброшенные склады, через дырявые крыши которых кое-где уже проросли деревья.
– Какой дом красивый! – восхищенно воскликнула Надежда, уставившись на голубое чудо. – Как здорово в таком доме жить! Но здесь, наверное, обитают одни «новые русские», – тут же одернула она себя.
– Нам не в этот дом, – прервал Шоша ее восклицания, – нам вот сюда.
Он, нагнувшись, прошел в арку старого складского помещения.
Заскрипели под ногами осколки стекла, захрустел битый кирпич. Свет пробивался через дырявую крышу и незаделанные оконные проемы. В углу квадратного помещения виднелась низенькая дверка, висевшая на одной петле. Шоша подошел к этой дверке и решительно распахнул ее.
За дверью была темнота, и из этой темноты, испугав обеих женщин, внезапно появился щуплый невысокий юноша, почти подросток, с электрическим фонариком в руках.
– Привет, Таракан! – Шоша шагнул навстречу худенькому айсору. – Вот, это та старуха, о которой я говорил!
