Маргарита Малинина - Живые не любят умирать
Я кивнула и пригрозила Павлу:
– А ты машину сторожи! Если что – не расплатимся!
– Ой, если что, Дрюхе еще несколько таких купят! – с явным налетом зависти ответствовал мне Самойлов.
– Скорее, одну, – не согласился Логинов, – но покруче этой.
Мы вышли из машины.
– Квартира двадцать два! – напутствовал из окошка новоявленный сторож.
– Значит, второй подъезд, первый этаж, – произведя в уме какие-то сверхсложные математические расчеты, изрек мой спутник и впоследствии оказался прав.
Только я потянулась к звонку, как Логинов своей ладонью остановил сей порыв и, опустив мою кисть вниз, держа ее в своей, заглянул мне в глаза. В ту секунду я отчетливо поняла, что он наконец-то решился сказать мне что-то, что угнетало его с самого утра. Однако я была права не до конца: он хотел не сказать, а спросить.
– Катя, только честно. Это правда, что Пахан заходил к тебе вчера и сказал, что я… ну… имею к тебе чувства?
О-па… Ну и как на это реагировать? Вот ситуация… Конечно, Паша понял, что я Женьке про наш диалог ни за что не расскажу, и со свойственной ему непосредственностью передал его сам. Иначе какая это была бы месть? Тем не менее Логинов не поверил, что друг способен на такую подлость, иначе вместо Паши на переднем сиденье ехала бы отбивная. И все же какое-то подозрение оставалось, отсюда – плохое настроение.
– Правда, – не стала я лгать и быстро добавила: – Но это только чтобы тебя позлить! И я это сразу поняла!
– Ах он паразит! – рыкнул Жека и с силой вдарил по дверному звонку, представляя, наверно, что вместо него – голова Паши.
Дверь нам открыл жутковатого вида парень с глазами разного цвета, на голове которого нагло красовалась самая настоящая банная резиновая шапочка, торс был обнажен и настолько волосат, что грудь самого выдающегося грузина можно было сравнить с попой младенца, а ноги его были спрятаны за потертыми рваными джинсами, страшно сказать, оранжевого цвета. К слову добавлю, что из стильных дыр на коленях бойко выползали такие же густые, как и на груди, темные вьющиеся волосы такой постыдной длины, что хоть косы из них плети.
– Оу, бэйби… Оу, бэйби, – заливался из недр квартиры своим бесполым голосочком марсианин Моби.
– Че над? – пробасило создание, в чьей речи то ли наличествовали существенные дефекты, не позволяющие владельцу голоса договаривать слова до конца, то ли ему просто было лень, и, не дожидаясь ответа, подпело любимому певцу, коверкая ноты и иностранный язык: – Ау, бебе… Зен ит фел апат…
– Э… Э… – выйти из оцепенения нам удалось лишь с третьей попытки, – скажите, здесь проживает Валентина Юрьевна Леонова?
Мы замолчали, моля высшие силы о том, чтобы чудо не оказалось Валентиной Юрьевной, под старость лет решившей, сделав подтяжку, сменить заодно пол и образ жизни. Кажись, не такого бытия Иван хотел для потомков своего великого дворянского рода.
Когда уже в моем сознании всплыло определение «гермафродит», нечто ответило:
– Не. Леоновы сдают.
– Что сдают? – начал понемногу сатанеть Женька. – Кровь? Мочу? Органы для трансплантации?
– Не. Квартир.
– А где они живут, не знаете? – спросила я, стараясь быть вежливой. А ну как захлопнет оно дверь, и что дальше?
– Не зна.
Видя, как Женька стискивает кулаки, я нежно его отстранила, встав между ними, и обратилась к мобифилу:
– То есть они сдают вам квартиру? Стало быть, вы носите им деньги? Или они сами приходят?
– Сама. Ау, бебе… – Существо начало подтанцовывать, совершенно нас не стесняясь. Я испугалась, что Женька сейчас подключит свой знаменитый сарказм, начнет ему хлопать, побуждая аплодисментами и крича «Браво!» выступить на бис.
– Когда она должна у вас появиться? – быстро задала я вопрос.
– Вчер. Теп чер мес.
– Теперь через месяц? – поняла я чужой диалект. – Хорошо, вы знаете хотя бы, где она работает?
Человек молча развернулся и скрылся в комнате, не закрыв дверь.
– Что сие означает? – недоумевал Логинов, борясь с желанием пойти следом и набить морду.
– Видимо, он надеется продолжить общение, иначе бы дверь закрылась на замок, – предположила я, хотя утверждать не могла. От волосатого парня в оранжевых джинсах и банной шапочке ожидать можно чего угодно.
Я оказалась права, но опять не до конца. Общаться с нами более не стали, ибо парень вообще особой коммуникабельностью не отличался, зато сунули в руки какую-то визитку, после чего захлопнули дверь, поэтому вместо уточнения мы просто стали изучать полученную вещь.
– Салон красоты «Амалия», – прочел Жека ее содержимое. – Адрес такой-то, телефон имеется.
С чувством выполненного долга мы вернулись в машину.
– Смоленский проспект, – выдал Паша, взяв в руки визитку. – Это совсем рядом с вокзалом.
– Точно, – снова поколдовав с навигатором, закивал водитель и резко нажал на газ: нам всем не терпелось узнать, в чем же отгадка загадки рода Варламовых.
По дороге позвонила Юлька. Она сказала, что собралась и готова ехать в замок. Естественно, я не могла упустить возможности взять подружку с собой на интересное спецзадание и попросила Женьку заехать за ней, все равно путь лежал через центр города, где мы обе жили. Таким образом, скоро нас стало четверо. Самойлов этому факту невыносимо обрадовался и с той минуты, как Юлька запрыгнула в автомобиль, на дорогу уже не смотрел. Так и ехал, обернувшись назад.
Салон «Амалия» услаждал взор красивой пестрой вывеской и настораживал железной бронированной дверью с глазком.
– Наверное, это салон «для своих», – догадалась Юля о причине такой неприступности. – Обслуживают жен каких-нибудь известных в городе шишек.
– Вот Пахан сейчас это и проверит, – грозно заявил Жека.
– Почему я? – громко сглотнув, испуганно молвил друг.
– А теперь твоя очередь. Или ты струсил?
Женька если не был психологом, то друга-то уж точно видел насквозь и имел к нему хитрый подход. Конечно же, после таких слов Павел отправится даже на войну, лишь бы не демонстрировать Юльке свою трусость.
Самойлов с гордо вскинутой головой важно выплыл из автомобиля, напоследок довольно сильно хлопнув дверью, ну вроде как проявил мужественность. Того-то Женька и добивался, быстро выскользнув за ним. Я единственная понимала, что Логинов не просто собрался составить другу компанию, а потолковать с ним по душам по поводу сочиненной им байки про любовь ко мне. Я не желала их ссоры, потому выбежала вслед за Женькой и еле-еле уговорила последнего вернуться в машину, отложив выяснение отношений до более спокойных времен, и впоследствии предложила себя в роли помощника Павлу.
Короче говоря, возле враждебно настроенной двери оказались мы с Самойловым вдвоем и заняли выжидательную позицию.
– Может, позвонить? – углядел он кнопку сбоку от двери-крепости.
Мне его наивное предложение пришлось не по нраву.
– И что ты ответишь, когда спросят, к кому и по какому вопросу? Что решил сделать себе маникюр, педикюр и биохимию?
– Нет, я скажу: «К Леоновой, по личному», – гнул свое упрямец Паша и неожиданно сообщил: – А враг-то не знает фамилию бывшей Александровой, получается, мы на целый шаг впереди! Если только он не успел за последний день до нее добраться…
– Типун тебе на язык! – разозлилась я, испугавшись за незнакомую мне пока женщину, которой, возможно, грозила опасность, решив не уточнять, кого имеет в виду друг под местоимением «он».
Вдруг подозрительная дверь отворилась, из «Амалии» вышла полная рыжая женщина в летнем сером костюме хорошего качества и отправилась вперед по дороге. Дверь до конца не захлопнулась, тем самым открывая доступ в крепость. Пользуясь этим, мы с извилистостью ужей просочились внутрь. Небольшой предбанник был забит широким письменным столом и восседавшей за ним строгой вахтершей, сейчас говорившей по телефону с клиентом, и мы, вздрогнув от звона колокольчика, висевшего над дверью, поняли, что еще один человек – и было бы очень тесно. Слава богу, что Женьку мы вернули в машину.
– Вы к кому? – положив трубку, приспустив очки на кончик носа и глядя на нас поверх них, с настороженной вежливостью спросила вахтерша.
– К Леоновой, по личному, – заладил свое Паша.
– К Валентине Юрьевне? – почему-то удивилась женщина, хотя, когда мы дружно закивали в ответ, стало ясно почему: – Так она же только-только вышла! У нее смена закончилась. Вы должны были столкнуться в дверях!
– Извините, я подслеповат на правый глаз, – кинулся оправдываться Самойлов.
– А я – на левый, – добавила я и, взяв Павла за руку, вылетела на улицу.
Леонова шагала очень шустро и за это короткое время успела учесать на приличное расстояние.
– Надо бы на машине, – не слишком уверенно промямлила я, мучаясь сомнениями относительно того, на какой же козе, как любит выражаться Женя, подъехать к женщине – на «двенадцатой» или на своих двоих.
