Наталья Александрова - Мамочка в законе
Угрюмые братки ничего не ответили, только замыкавший шествие Вова злорадно проговорил:
— Болтай, болтай напоследок!
Вадима ввели в гараж, где его, как и прошлый раз, поджидал авторитет.
— Замок, я его доставил, как ты велел! — забежал вперед Вова. Авторитет оглядел его разбитую физиономию, насмешливое лицо Вадима и тоже усмехнулся:
— Вижу, кто кого доставил!
Тут же он повернулся к адвокату и спросил:
— Ну, чем порадуешь?
— Нашел я то, что тебе нужно, — негромко отозвался Вадим, — только у меня условие.
— Кто ты такой, чтобы условия ставить? — прорычал Замок, побагровев. — Сейчас мои ребята тебе такое условие покажут…
— Выходит, тебе та бумага не нужна… — протянул Вадим, — если мы не договоримся, она сгорит. Мне, правда, тоже достанется, но это уж — профессиональный риск!
— Ну, что еще за условие? — после небольшой паузы проговорил авторитет.
— Дай мне слово при своих бойцах, что оставишь меня и сестру в покое, если я отдам тебе бумагу. Я знаю, твое слово крепкое.
Авторитет сжал зубы, задумчиво посвистел и наконец кивнул:
— Ладно, это дело, это я могу понять.
Он махнул рукой, и бойцы, стоявшие в сторонке, подошли ближе и стали полукругом.
— Слово даю, крепкое свое слово, понятиями клянусь, что не трону ни тебя, ни твою сестру, если отдашь мне ту бумагу… и если там все на месте.
— За это я не отвечаю! — испуганно выкрикнул Вадим. — Откуда я знаю, что там за столько лет никто не побывал?
— А откуда я знаю, что ты вчера туда не съездил да не распотрошил захоронку? — насмешливо оборвал его авторитет. — Все, ша, я сказал! Еще будешь права качать — урою, и плевал я на этот клад!
— Ладно, — протянул Вадим, — как сказано — так и будет, а уж дальше — как повезет…
Он вернулся к своей машине, открыл багажник и достал оттуда плоский кожаный чемоданчик.
— Следите за его руками, пацаны! — предостерег своих новых друзей Вова. — Может, у него там граната!
Братки посмотрели на него неодобрительно, но на всякий случай подобрались.
Вадим набрал кодовую комбинацию на замке чемоданчика и аккуратно открыл его. Внутри находилась какая-то непонятная конструкция и пожелтевший листок бумаги.
— Если открыть чемодан, не набрав код, — бумага загорится, — пояснил Вадим, вынимая листок.
Авторитет, отодвинув в сторону своих бойцов, выхватил у адвоката записку и уставился на нее.
Через полминуты он оглядел свою маленькую армию и скомандовал:
— По машинам!
Вадима втолкнули в его машину, с ним сели еще трое бойцов. Сам Замок, Вова и еще трое сели в черный джип «Гранд Чероки» и тронулись вперед. Вторая машина пристроилась следом.
Небольшая кавалькада двигалась в сторону Охты. Вскоре впереди показались деревья Богословского кладбища и купол кладбищенской церкви.
Перед воротами джип попытался остановить какой-то местный распорядитель, но Замок так на него взглянул, что того точно ветром сдуло. Машины проехали еще пару сотен метров по широкой дороге и остановились: дальше можно было только идти пешком.
Все участники экспедиции выбрались наружу. Замок справился с запиской и указал на уходившую вправо узкую дорожку. Он пошел вперед, за ним послушно двигался весь отряд. Не только за Вадимом, но и за Вовой присматривали внимательные бойцы.
Перейдя по шаткому деревянному мостику почти пересохший ручей, искатели клада вышли на его крутой обрывистый берег и двинулись влево. От этого склона отходили дорожки, извивавшиеся среди могил этой самой старой части кладбища. Авторитет внимательно читал названия дорожек на табличках и сверялся со своей запиской. Наконец он увидел нужное название и свернул вправо, в хаос полузаброшенных захоронений.
Они прошли еще метров двадцать. Вокруг темнели каменные и чугунные кресты с табличками, даты на которых были выбиты в начале двадцатого века, а кое-где — и в девятнадцатом. Среди простых могил встречались помпезные склепы богатых людей — купцов и фабрикантов.
Впереди показался украшенный статуей ангела склеп, возле которого разговаривали двое мужчин — богато одетый человек отчетливо кавказского вида и заискивающий перед ним мужичок в кепке и аккуратном ватнике, судя по всему кладбищенский работник.
— Берите, Шамиль Вадутович, — горячился кладбищенский, — отличный склеп! Один ангел чего стоит! Все ваше семейство здесь прекрасно поместится!
— Ты, ворона кладбищенская, нэ накаркай! — прикрикнул кавказец. — Я склэп на всякий слючай покупаю, я на кладбище нэ тороплюсь!
— Конечно, Шамиль Вадутович, — испуганно бормотал мужичок, — вы еще долго проживете, и семейство ваше, но предусмотрительный человек должен быть ко всему готов. Мало ли что — а тут уже все готово!
— Ты, червяк дождевой, говори, да нэ заговаривайся! И потом, места маловато, ангэл какой-то нэказистый…
— Отличный ангел, Шамиль Вадутович, это ведь старина! Старина, она сейчас очень ценится людьми, кто понимает… а если вы не берете — я господину Марфифуплину предложу…
Эй, ты, жук навозный, ты нэ говори так! Зачэм Марфифуплину, нэ надо Марфифуллину! Я возьму! Только ты мне правду скажи — точно сюда из прежних никто нэ ходит?
— Никто, никто, Шамиль Вадутович, не сомневайтесь! В прошлом году одна старушонка таскалась, так уж несколько месяцев не ходит, должно, померла или так болеет…
— Эй, вы, двое, а ну, пошли вон! — рявкнул авторитет. Кавказец удивленно обернулся, увидел приближающуюся группу и испуганно заголосил:
— Вах, свинья нэверная, ты что же меня, подставил? Ты мнэ говорил, что у тэбя здесь все под контролем?
— Извините, Шамиль Вадутович, — прокричал мужичок, как заяц прыгая через могилы, — в другой раз о цене поговорим! Это какие-то чужие, не наши, наших я всех знаю!
— Вах! — выкрикнул кавказец, бросившись в другую сторону. — Мнэ все равно, ваши — нэ ваши, никакой другой раз нэ будет, кому хочешь продавай, хоть Марфифуллину!
Через несколько секунд в разных концах кладбища затихли голоса разбегающихся участников неудачных переговоров.
Замок подошел к склепу и решительно открыл решетчатую дверь.
Внутри было сыро, полутемно и, кажется, еще холоднее, чем снаружи.
По команде авторитета один из бойцов включил сильный аккумуляторный фонарь, осветивший внутренность склепа ярким голубоватым светом.
— Купец первой гильдии Лесоватов, — прочитал Замок.
— Жена профессора Воскресенского была из купеческой семьи, — пояснил Вадим, — девичья фамилия ее — Лесоватова. Наверное, от этой семьи и достались ценности профессору.
— Тебя, адвокатишка, никто не спрашивал! — резким фальцетом выкрикнул Вова, но наткнулся на грозный взгляд авторитета и тут же замолчал.
Замок обошел четыре массивных каменных надгробья, зашел в угол склепа. Сверившись с запиской, жестом подозвал одного из бойцов и велел отодвинуть плиту с края каменного настила. Парень без особого усилия отодвинул замшелую плиту и отступил в сторону.
Авторитет наклонился над темным углублением, протянул руку и вытащил на свет пузатый саквояж из потемневшей от времени кожи. Он поставил саквояж у своих ног, открыл замок. Его бойцы сгрудились вокруг своего предводителя, Вова тоже заглядывал через плечи братков.
Вадим вытянул шею и увидел содержимое саквояжа: золотые и серебряные вещи, украшения, несколько икон в дорогих, усыпанных камнями окладах, миниатюры на эмали…
— Ну что, я свое слово сдержал, — проговорил адвокат, — теперь ваша очередь.
Замок поднял взгляд от саквояжа и кивнул своим бойцам:
— Отпустите адвоката!
Вадим вышел из склепа, отошел в сторону и остановился, наблюдая за развитием событий. Почти сразу вслед за ним из склепа в окружении своих приближенных вышел чрезвычайно довольный уголовный авторитет. Рядом с ним шагал коренастый браток, осторожно державший двумя руками драгоценный саквояж. Следом семенил Вова, пытаясь забежать перед Замком и заглянуть ему в лицо. Авторитет делал вид, что совершенно его не замечает.
В это время чуть в стороне, ближе к ограде кладбища, появился заляпанный грязью темно-зеленый микроавтобус. Лавируя между могилами, он подъехал довольно близко к склепу и остановился. Из автобуса выбрался небольшой старичок в мятом коричневом плаще и ворсистой кепке. Старичок с неожиданным для его лет проворством прошагал между могилами и остановился на дорожке прямо перед удивленным авторитетом. Взглянув на уголовника из-под кустистых бровей, он нахмурился и решительно произнес:
— Это, молодой человек, между прочим, мое! — и строго показал толстым указательным пальцем на кожаный саквояж.
Авторитет уставился на странного старичка с веселым недоумением и осведомился:
— Дед, ты что, сдурел?
— Я, кажется, ясно сказал, — повторил настойчивый старичок, — это мое имущество!
