Дарья Донцова - Любовь-морковь и третий лишний
– Настя!!!
– Что?
– Как ты можешь даже произносить такое!
Бывшая нянька засмеялась:
– Да уж, умела Альбина Фелицатовна нужное впечатление произвести, этакой мышкой-норушкой выглядела. Только я-то про нее все знала и помогала ей, не за бесплатно, конечно. И ведь понимала, обманет она меня, как всех, не выполнит обещание, не получу я ее квартиру.., эх, да ладно! Повезло ей со мной, молчу до сих пор, хотя теперь и развязать язык можно, найти их всех… Но не стану!
– Кого найти? – ошарашенно спросила Варвара Михайловна.
– Хотя все равно ничего они не получат, – дудела свое Настя, – но.., я не хочу, не буду, да и не доказать ничего. Черт им с Евгением судья. Я ничего знать не желаю. Небось муж с женой после смерти встретились и на пару дьяволу прислуживают. Она, наверное, за старое принялась.
– За что принялась? – окончательно растерялась Варвара.
И тут Настя начала смеяться, испуганная Варвара Михайловна терпеливо ждала, пока нянька перестанет веселиться. Наконец та остановилась.
– Думаете, вы про всех все знали? – воскликнула она. – Ходили, вынюхивали, выспрашивали, ан нет!
То, что мне известно, вашим никогда не станет. В доме такие дела творились! А вы и не слыхивали о них, в ерунде копались! В общем, пошла вон!
Из трубки полетели гудки. Варвара Михайловна застыла у аппарата, так ее еще никто не обижал.
Отзвуки обиды слышались в голосе пожилой дамы даже сейчас, спустя не один день после того неприятного разговора.
– Жива Настя, – поджимала губы Варвара Михайловна, – в прежней квартире обитает грубиянка.
Вот ведь странность, вроде коренная москвичка, а хамка.
Глава 21
Я села в машину и стала искать невесть куда завалившийся мобильный. Однако Варвара Михайловна странный человек, ну почему она решила, что тот, кто родился в Москве, на голову выше тех, кто приехал в столицу на работу или учебу? Откуда столь пренебрежительное отношение к людям и пещерный снобизм?
Постоянная столичная прописка отнюдь не является гарантией замечательных душевных качеств ее обладателя. И потом, если поковыряться в родословной тех, кто появился на свет в районе, допустим, Арбата, Черемушек или Ленинского проспекта, то, скорей всего, мы обнаружим дедушек-бабушек, приехавших в город в начале двадцатого века торговать рыбой или пшеном из каких-нибудь сельских мест. Кстати, вспомним Ломоносова, который притопал в Москву бог весть откуда почти босым и основал потом столичный университет.
Пальцы наткнулись на аппарат, с тех пор как технический прогресс пошел по пути миниатюризации мобильников, я стала тратить больше времени на обнаружение телефона, вечно он заваливается невесть куда. Правда, эта модель, похожая на диктофон, лучше остальных.
– Алло, – прозвенел высокий голос, – говорите.
Тут только я сообразила, что отчество пожилой дамы мне неизвестно.
– Будьте любезны Никифорову Анастасию.
– Это я.
– Извините, как вас величать по батюшке.
– Андреевна.
– Анастасия Андреевна, ваш телефон подсказала мне Варвара Михайловна, помните такую?
– Э.., ну в общем…
– Мне очень надо с вами встретиться! Срочно!
Прямо сейчас! Дело не терпит отлагательства! Умоляю, не откажите! – закричала я в трубку.
На удивление звонким сопрано бывшая няня ответила:
– Только не нервничайте, я могу принять вас дома, если не боитесь заразы, простудилась я, кашель, насморк.
– Это совершенная ерунда! Уже несусь! Буду через час.
– Ладно, – чихнула в трубку Анастасия Андреевна.
Сгорая от неперпения, я вела себя так, словно сидела за рулем крутой дорогушей иномарки, а не дышащих на ладан «Жигулей»: мигала фарами, нажимала на клаксон и пару раз объехала пробку по встречной полосе.
Здание, в котором проживала Настя, оказалось мрачным, угрюмым, очень похожим на то, в котором вековала век Альбина Фелицатовна, только находились пенаты няни в районе метро «Новослободская».
Дверь мне открыла симпатичная женщина в ярко-красном спортивном костюме, нос и рот ее были прикрыты марлевой маской.
– Здрасти, – выпалила я, – Евлампия Романова от Варвары Михайловны.
Женщина кивнула.
– Тапочки надевайте и проходите сюда.
Вздрагивая от нетерпения, я переобулась в резиновые шлепки и поторопилась за «спортсменкой».
Меня провели в кухню, но неожиданно посадили не за большой круглый, накрытый клеенкой стол, а предложили устроиться около чего-то, отдаленно напоминавшего барную стойку.
– Можно посмотреть ваши руки? – вдруг поинтересовалась хозяйка.
От удивления я растерялась, но положила ладони на розовый пластик.
– Ногти свои? – подняла вверх брови женщина.
– А что, человек может иметь чужие ногти? – не выдержала я.
– Естественно, – спокойно ответила женщина, – многие сейчас носят акрил или гель. Честно говоря, когда вы позвонили и так нервно повели разговор, я решила, что проблема в нарощенной пластинке, а тут.., обычный маникюр.
Продолжая светскую беседу, хозяйка выложила передо мной несколько никелированных железок, потом наполнила водой пластмассовую мисочку, капнула туда жидкое мыло и деловито осведомилась.
– Делаем короче? Хотя, думается, не надо.
– Вы собрались делать мне маникюр?
– Ну да!
– Но я совершенно не за этим к вам пришла.
– Педикюр?
– Вовсе нет, пожалуйста, позовите Анастасию Андреевну, я с ней договарилась о встрече.
– Это я.
– Господи, – вырвалось у меня, – каким же кремом для лица вы пользуетесь?
Настя озадаченно моргнула:
– Кремом? Нашим, отечественным, я особо не заморочиваюсь.
Я потрясла головой:
– Но вам по виду и сорока лет не дать!
– Так мне их и нет, – возмутилась Настя.
– Извините, ошибка вышла. Мне нужна Анастасия Никифорова, пожилая дама, работавшая няней у…
– Это моя мама, – ответила Настя, выливая воду в раковину. – Я думала, вы – клиентка. У нас так часто бывает, сломает дама ноготь и в истерике валяется.
Я решила, вам мой телефон кто-то из клиенток дал, отчего же человеку не помочь? Вот, маску нацепила, чтобы заразу не распространять.
– Но я же представилась, что от Варвары Михайловны!
Никифорова протерла столешницу салфеткой.
– У нас в салоне тьма народа обслуживается, мой телефон у многих имеется, я в заработке нуждаюсь и готова на дому людей принимать, всех и не упомню, кому ногти делала. Постоянных клиентов, конечно, знаю, а таких, которые лишь в канун дня рождения своего являются, в голове не держу, может, и ходит какая-нибудь Варвара Михайловна. Ну зачем мне вам отказывать?
– Уж извините, глупо получилось.
– Ничего страшного.
– А матушка ваша дома?
Настя села и оперлась подбородком на руку.
– Мама скончалась совсем недавно.
– Какой ужас! – в полном отчаянии воскликнула я.
Маникюрша грустно посмотрела на меня.
– Да, без родителей плохо! Отца я не знаю, он в маминой жизни случайным человеком был, а меня она уже, мягко говоря, в зрелом возрасте родила, так мы и жили вдвоем.
– Вот несчастье! – лепетала я. – Просто беда.
– Вы были знакомы с мамой? – нахмурилась Настя.
Я чихнула.
– Нет, очень надеялась с ней поговорить, дело важное, но теперь оно, похоже, похоронено.
В носу снова зачесалось, я опять чихнула.
– Навряд ли вы от меня так быстро заразились! – воскликнула Настя.
– Нет, нет, не волнуйтесь.
– Давайте я вам чаю налью!
– Спасибо, – согласилась я, ощущая ужасную усталость. – Никого не осталось: ни Альбины Фелицатовны…
Настя со стуком поставила чашку.
– Откуда вы знаете эту мерзавку?
– Альбину Фелицатовну?
– Ну да!
– Долгая история.
– Расскажите, – потребовала девушка.
Наверное, следовало, выпив чаю, вежливо откланяться и уйти, но на улице, несмотря на день, сильно потемнело, из свалившихся на Москву туч падали хлопья липкого противного снега, задул пронизывающий ветер, опять начинался буран.
Я представила себе, как выхожу из подъезда, плетусь, путаясь в поземке, к машине, сажусь на ледяное кресло, потом попадаю в пробку… А на кухне у Насти тепло, уютно, напиток она заварила по всем правилам в чайничке, а не сунула в чашку пакетик, еще на столе лежит коробочка сливочной помадки, моих самых любимых конфет. Лучше посижу некоторое время у приветливой хозяйки, глядишь, и снегопад прекратится.
Взяв одну конфетку, я откусила кусочек и начала рассказ о журналистке и о статье, которую хотела написать.
* * *Настя оказалась замечательной слушательницей, она ни разу не прервала меня, только глаза ее из серых превратились в ярко-синие, а на щеках заиграл румянец.
– Знаете, – воскликнула она, когда я, беззастенчиво слопав всю помадку, завершила повествование, – похоже, вас мне провидение послало, чтобы за маму отомстить! Я этой Альбине давно гадость сделать хотела, очень рада узнать, что ее жизнь завершилась столь ужасно. Мама, правда, обронила вскользь о смерти бывшей хозяйки, но подробностей не выложила. Мамочка, хоть и не имела образования, в отличие от Альбины Фелицатовны была по-настоящему интеллигентным человеком. Чужие тайны она хранила свято. Я обо всем узнала, только когда мама почувствовала близость кончины, неверующей она была, вот и решила напоследок душу открыть не священнику, а дочери. Ладно, давайте по порядку, сначала я изложу известные мне факты, а уж потом вы статью напишете, но только правдивую! Понимаю, это глупо, но очень хочется, чтобы люди про Альбину Фелицатовну прочитали и воскликнули: «Жила же на свете поганка!»
