Дарья Донцова - Тормоза для блудного мужа
– Я уже объяснял, Ника не пользуется благами цивилизации, она пишет письма ручкой на бумаге, – уточнил Олег, – ничем вам помочь не могу. У меня с ней связи нет.
Я решила поймать собеседника.
– Но как-то же вы ей передаете арендную плату!
– Ника не берет денег за квартиру, – пояснил он, – говорит, что Господь велел помогать друг другу даром.
– Тетушка точно схоронилась в медвежьем углу, – заявил Арсений, – можете полюбоваться.
Я быстро простилась с квартирантом Моргуновой и, заинтересованная словами Кузи, поспешила к дивану.
– Можешь сесть, – милостиво разрешил хакер, – только не наваливайся, ненавижу людей, которые нарушают мою личную зону. Отодвинься к подлокотнику.
– Может, сбегать в душ? – язвительно осведомилась я. – Продезинфицироваться перед тем, как устроиться около гения? Облиться хлоркой?
– Нет, – на полном серьезе ответил Кузя. – Она противно воняет.
– Показывай, что нарыл! – приказал Семен, бесцеремонно плюхаясь возле приятеля с другой стороны.
Кузя поежился, но замечаний в адрес Собачкина не отпустил, а сказал:
– Это лес.
Я заморгала и спросила:
– Где?
Арсений показал на экран.
– Парк в Айдахо, многокилометровый массив. Судя по карте, малая его часть оборудована для туристов, площадки под палатки, места разведения костров, трейлерные стоянки, построено несколько мотелей и гостиниц, которые предназначены для охотников и рыболовов, в сезон там бывает довольно много людей, в остальное время года практически никого. В одиночку по парку передвигаться нельзя, исключительно группой в сопровождении рейнджера, но даже организованные экскурсии никогда не заглядывают на территорию за озерами, ее посещают лишь профессиональные лесники. А вот дом Вероники Моргуновой.
– Где? – не поняла я. – Извини, я вижу только какие-то темно-серые пятна.
– Это лес, – вдруг улыбнулся Кузя.
Изображение стало стремительно увеличиваться, у меня, как в самолете, резко идущем на посадку, на секунду даже заложило уши. Пятна разошлись в стороны, возник желтый квадрат, он раздвинулся, появился коричневый прямоугольник.
– Забралась в глухомань, – прокомментировал увиденное Арсений, – сто верст на верблюде через тайгу.
– И не боится ведь, – пробормотал Семен, – мобильного нет, Интернета тоже, вдруг чего случится? Гризли нападет, а врачей не вызвать.
Кузя тронул мышку.
– Вероятно, она врет. Имеет и сотовый, и радио, но не хочет посторонним номера сообщать. На крыше-то есть тарелка и антенна, телик в наличии, не такая уж эта Моргунова отшельница. Шоколадно устроилась, беседка, сарай, вольер для собак, ба, да у нее и лошади есть.
Меня охватило любопытство:
– Как ты смог увидеть коттедж Ники, если у нее нет Интернета?
Кузя медленно повернул голову:
– А зачем мне Сеть?
Я почувствовала себя полнейшей идиоткой.
– Ну... чтоб подключиться к ней... я смотрела сериал, там маньяк действовал... в ноутбуках жертв имелись камеры, он как-то в них проникал и видел, чем занимаются женщины.
– Детский трюк! – поморщился Арсений. – Мне он не нужен. Я использую спутник. Над планетой их летает множество, надо лишь сообразить, к какому лучше подключиться, и, плиз, кино в реальном времени. Лучшие те аппараты, которые используют спецслужбы.
– Наверное, это дорогое удовольствие. И как отреагирует человек, когда выяснит, что за ним подглядывают? – спросила я.
Кузя нажал на одну клавишу.
– А как он узнает? Это ваще без шансов!
– Это так же некрасиво, как читать чужие письма, – буркнула я.
– Не стоит затевать спор, – быстро вмешался Семен. – Куда ты еще влез?
– В каталог работ Моргуновой, – пояснил Кузя, – она пишет сериями. Например, любимые животные. «Портрет спаниеля Лорда», «Пейзаж с лошадью Мартой», «Медвежата».
– Вероника анималист, – резюмировала я.
– Отнюдь, – не согласился Арсений, похоже, он любит спорить по любому поводу. – Вот работа «Сто грехов человека».
– Насколько я помню, их меньше, – оживился Семен.
– Моргунова нарисовала лишь четыре полотна, а не сотню, как заявила в названии, – сообщил Арсений. – Любуйтесь! Фу! Не люблю людей, которые рисуют, как пятилетние дети, руки длиннее ног, голова огурцом.
– Это манера такая, – защитил Моргунову Собачкин, – типа примитивизм, стилизация под детскую акварель!
Я молча разглядывала картинки, а Кузя продолжал:
– Та, на которую ты уставилась, называется «Жестокость».
– Можешь открыть остальные? – попросила я. – Хочу видеть их рядом.
– Моргунова наваяла тьму холстов, получится мелко, не разберешь ни фига, – предупредил Арсений.
– Ты же говорил, их всего четыре! – удивилась я.
– А! Ты имеешь в виду серию «Сто грехов человека», надо четко ставить задачу, – укорил меня Кузьмин. – На, получай.
Глава 23
Я показала на экран и спросила:
– Ничего особенного не видите?
Арсений почесал затылок.
– Кроме цены, которую ей заплатил опсихевший коллекционер из Лондона, нет.
– Возьмем «Хитрость», – сказала я. – Что там изображено?
– Мазня детсадовки, за которую америкос, которому некуда девать бабки, отсчитал океан долларов, – возвестил Арсений, – я тоже так сумею! Положи рядом великие произведения Моргуновой и рисунок пятилетней Фаины, дочки одной из Сениных бывших любовниц, их не отличить. Может, Файкины каракули тоже собирателю предложить? Сень, ты бы звякнул Юльке, посоветовал ей к тому американцу обратиться!
Собачкин сердито засопел:
– Нет у меня никаких любовниц!
– Я же сказал «бывших», – уточнил Арсений.
– Мальчики, внимание на экран, – приказала я. – Итак, «Хитрость». В центре композиции женщина, она лежит на полу.
– Ты считаешь, что огурец, украшенный сверху рыжей мочалкой, это баба? – заржал Арсений. – С таким же успехом это может быть мужчина!
Я толкнула Кузю локтем.
– Ваше компьютерное величество, спуститесь с высот Олимпа, разуйте глаза! Огурец с мочалкой обвязан фартуком, на котором написано «Лариса», около него валяется банка, из которой...
– Бегут тараканы, – радостно заржал Кузя, – меленькие-меленькие...
– Снова мимо кассы, – не согласилась я, – вероятно, у тебя от постоянного общения с компьютером испортилось зрение. То, что ты назвал тараканами, на самом деле зерна. Чуть поодаль от тела находится банка с надписью «кофе». Ну, дошло? Лариса – кофе.
Арсений молча обозревал экран, Семен оказался более догадлив.
– Черт, как я сам не увидел? Картина «Злость», на ней изображен автобус, под его колесами стопудовая баба, толпа, стеклянная остановка.
Я кивнула.
– А «Безумие» посвящено явной алкоголичке, она лежит в сугробе, сжимает в руке пустую бутылку. Чтобы ни у кого не возникло сомнений, Ника начертила на наклейке слово «Водка». «Жестокость» состоит из нескольких сюжетов. Вот мужчина, которого вынимают из канализационного люка; старуха, она лежит у подножия, похоже, со сломанной шеей; человек с разбитой головой, упавший на надгробие; и тело мужчины на полу около телевизора. Моргунова изобразила все ужасное, что случилось в детстве с ней и с ее подругами. «Хитрость» про Ирину Сметанину, ее мать умерла, когда воспользовалась неисправной кофемолкой. «Безумие» повествует о судьбе мамаши Алисы, та пила без продыха и замерзла в снегу после очередного возлияния. «Злость», вне всякого сомнения, это про свою тетку, которая не разрешала Нике заниматься любимым делом, велела учиться на медсестру. Пришлось бы Моргуновой маяться в какой-нибудь больнице со шприцем и клизмой, но тетушка вовремя угодила под автобус.
– «Жестокость» – сюжет из тяжелого детства Веры Иосифовой, – перебил меня Семен. – Моргунова очень талантливая художница, она владеет и карандашом, и маслом. Вот вам ее другие произведения, полюбуйтесь, прекрасные пейзажи и портреты хороши! «Сто грехов» она намеренно стилизовала под детские рисунки, воспользовалась красками, которые чаще всего берут малыши, – акварелью. Одного не пойму, при чем тут грехи? Кузя?
Арсений сделал вид, что не услышал вопроса, а я сказала:
– Мать Алисы пила, по сути, она была сумасшедшей. Ну как еще можно назвать женщину, которая, имея дочь-школьницу, начисто забывает о ней и тонет в водке? Только безумной.
Лариса Сметанина не хотела, чтобы Ирина дружила со Спиридоновой, выгнала ее из квартиры, а когда Ириша возмутилась и нахамила маме, та решила хитростью поставить дочь на место, перестала покупать продукты, готовить, убирать, стирать. Хотела таким образом принудить девочку к покорности. Отсюда и слово «Хитрость» на полотне.
С «Жестокостью» тоже все понятно: Борис и его родственники плохо обращались с Верой.
В отношении «Злости» у меня пока нет четкого объяснения, к сожалению, мы очень мало знаем о Веронике, но смею предположить, что ее тетка была злым человеком. Встречаются опекуны, которые демонстрируют любовь к детям, кормят их, одевают, воспитывают, но на самом деле не испытывают к подопечным добрых чувств. Когда воспитанница станет выбирать профессию, по-настоящему любящий человек попытается дать ей совет:
