Антон Бакунин - Убийство на дуэли
— А Селифан? — спросила она.
— Кучерам отдельные места. По одному кучеру на всех господ. У них свое место, как в коляске, впереди всех.
Последний довод окончательно убедил ее, и она весело побежала на кухню, подавать завтрак. Я посмотрел на часы — было четверть девятого.
Глава тридцать восьмая
ТАИНСТВЕННЫЙ ВЕТЕР
Когда я пришел в столовую, все уже собрались. Карл Иванович, как всегда строго одетый, чопорно восседал за столом. Дядюшка Петр Петрович был в своем неизменном халате. Акакий Акинфович, слегка сутулясь, с видом бедного родственника пристроился рядом с ним. Бакунин сидел на своем обычном месте — во главе стола.
Он обвел всех взглядом. Карл Иванович и дядюшка приготовились слушать. Акакий Акинфович приступил к исконно английскому блюду — овсянке, заедая ее севрюжиной.
— Прошлой ночью неизвестный проник в дом князя Голицына. Когда он покидал дом, его попытался задержать дворник, малый не слабого десятка. Но неизвестный так отделал его, что бедняга чуть жив остался. Сестра князя сообщила о произошедшем ближайшему помощнику князя — Кондаурову Григорию Васильевичу. Именно при нем князь сделал вызов Толзееву. Он же подбирал и место для дуэли. Но в последний момент вывихнул ногу и секундантом вместо него пришлось пригласить Уварова. Нога Кондаурова в гипсе. Однако он приехал в дом князя, осмотрел сейф и с курьером отправил Государю какие-то секретные документы, хранившиеся в сейфе. По его словам, из сейфа ничего не пропало. Получается, ночной гость искал что-то другое. Нашел или нет — неизвестно. Из дома тоже ничего не исчезло. Дочь князя — единственная прямая наследница. Ей достанется все огромное состояние. Она посещает салон некой поэтессы Югорской. Выясняется, что Югорская или незаконнорожденная дочь князя, или выдает себя за таковую.
— Каким же образом это выясняется? — спросил дядюшка.
— Это князь узнал. Конфиденциально. Как модный писатель он раньше посещал салон Югорской.
— Да, князь? — спросил дядюшка.
Я утвердительно кивнул.
— Княжна скрывала от князя то, что Югорская грозила раскрыть свое происхождение, и платила ей за молчание немалые деньги. При Югорской находится некто Милев. По мнению князя, — Бакунин кивнул в мою сторону, — у этого человека глаза убийцы. Акакий Акинфович нашел револьвер, из которого стрелял Толзеев. Револьвер обыкновенный, без каких бы то ни было приспособлений. Толзеев устроил нам скандал, и у него мы ничего не узнали. Оказывается, отец Толзеева в молодости был очень дружен с князем Голицыным. А сын всегда позорил отца. Хозяин стрелкового заведения, в котором Толзеев взял один урок стрельбы, Протасов — честный человек, с Толзеевым никак не связан и к убийству отношения не имеет. Пока мы думали, как заставить Толзеева подробнее рассказать о вызове, Толзеева убили.
— Как убили?! — воскликнул дядюшка.
— Все той же таинственной пулей. Через открытое окно в ресторане «Век». Без звука и шума. Опять поднялся шквальный ветер, как на Касьяновом лугу…
— Или ветер разносит эти пули, или это они поднимают такой ветер… — задумчиво проговорил дядюшка.
— Еще одна деталь: секретарь князя Иконников иногда забывается, и ему начинает казаться, что он — князь Голицын, — вспомнил Бакунин.
— А какое отношение это имеет к убийству? — удивился дядюшка.
Опять вошли Василий и Настя. Они принесли блины, и все на несколько минут отвлеклись от рассказа Бакунина.
— Не знаю, какое отношение это имеет к убийству, но всякая странность стоит внимания, — ответил дядюшке Бакунин, принимаясь за первый блин.
Некоторое время все молча ели блины.
— Ну хорошо, Антон, — наконец не выдержал дядюшка, — какое твое мнение?
— Все то же, — ответил Бакунин. — Не могу отыскать причину убийства. Кому и зачем понадобилось убивать князя Голицына таким хитроумным способом. До конца не могу понять и как это было сделано.
— Антон Игнатьевич, — вспомнил я, — вы хотели вчера узнать по поводу секретных документов, хранившихся в сейфе князя.
— Да, его помощник не стал рассказывать нам, что это за бумаги, чтобы не быть источником разглашения государственной тайны. Но я побеседовал кое с кем… Ходят слухи, что князь Голицын предпринял государственный заем у частных швейцарских банков под ручательство французского правительства, предвидя трудности военного времени. Заем вроде бы был оформлен накануне дуэли. Бумаги, связанные с ним, и находились в сейфе. Но они в целости и сохранности переданы и предоставлены Государю.
— Густо замешено, — прокомментировал отчет Бакунина дядюшка. — Похоже, причины убийства не вовне, а внутри. Внутри семейства князя.
— Возможно, — согласился Бакунин.
— И по-прежнему нет зацепки для умозаключения, — без язвительности, но как будто приберегая какой-то аргумент или сообщение, которое изменит положение вещей, произнес дядюшка.
— Главной зацепки нет, — согласился Бакунин. — Видишь ли, зацепочки маленькие есть. А вот главной нет.
— Вижу, — сказал дядюшка, — потому-то и решился кое-что предпринять.
Акакий Акинфович с интересом посмотрел на дядюшку, наклонил голову и спросил:
— А вот?..
Был ли это просто вопрос или очередная замаскированная язвительность, осталось неизвестно. Дверь довольно резко отворилась, и вместо Василия с самоваром на пороге появился доктор Воронов.
Глава тридцать девятая
ПОРОК И БОЛЕЗНЬ — РАЗНЫЕ ВЕЩИ
— Здравствуйте, господа. Прошу прощения за вторжение. Но следую договоренности сообщить в любое время дня и ночи обстоятельство дуэли князя Голицына, ускользнувшее из моего сознания.
— Доктор, — радостно воскликнул Бакунин, поднимаясь из-за стола навстречу неожиданному раннему гостю. — Прошу, — Бакунин пожал доктору руку и жестом пригласил к столу.
— Спасибо, — доктор присел на один из свободных стульев.
— Отзавтракаете с нами? — спросил Бакунин.
— Покорно благодарю.
— Ну, тогда чаю. Мы только что хотели приступить к чаю, — Бакунин сел на свое место.
Доктор согласно кивнул. Все с интересом рассматривали его. Он имел совершенно другой вид, чем в день нашей первой встречи: казался возбужденным и чудаковатым.
— Позвольте представить — доктор Воронов, — сказал Бакунин. — А это мои ближайшие, можно сказать, сподвижники. Карл Иванович Лемке, — Карл Иванович церемонно молча наклонил голову. — Мой дядюшка и воспитатель — Петр Петрович Черемисов, — дядюшка тоже кивнул головой. — Акакий Акинфович, мой сотрудник, — Акакий Акинфович приветливо улыбнулся. — Ну, а с князем вы знакомы. Господа, — продолжил Бакунин, — доктор присутствовал при дуэли князя Голицына и имел возможность видеть все происходившее. Когда мы вместе посетили место дуэли, у доктора возникло ощущение некоторой странности. Доктору показалось, что в тот день, когда мы приехали на Касьянов луг, там что-то не так, как вдень дуэли. Причем во всем этом, как показалось доктору, есть именно некая странность. А надо сказать, я по опыту знаю: на странностях держится мир. Там, где странность — там и загадка, но там же и отгадка. Поэтому я и попросил господина доктора, если он вспомнит, в чем же именно заключается эта странность, тут же сообщить мне.
— Да, господа, — начал свой рассказ доктор. — Представьте, приехали мы с Антоном Игнатьевичем и с князем, — доктор повернул ко мне голову, — на этот луг, я осмотрелся и чувствую: что-то не так. Чего-то словно не хватает.
Доктор на секунду умолк, будто вспоминая то чувство, которое охватило его во время второго посещения Касьянова луга. И я невольно отметил про себя: глаза серые, нос средней величины, довольно простой, без каких-либо особенностей, обычный, брови густые, но словно прилизанные, рот небольшой, усов нет, подбородок круглый, слегка выступающий. И красная жилистая шея.
Точно, как и говорил Бакунин. Да, уши — маленькие, прижатые к голове. Волосы черные, короткие. Мне хотелось достать из кармана карточку и специально приготовленным для этого карандашом записать все, что я только что отметил. Но делать записи при всех мне показалось неудобным, и я удержался. Но все, что отметил, — повторил несколько раз про себя.
![Вероника Мелан - Чейзер [litres]](/uploads/posts/books/484/484.jpg)
