Анна Ольховская - Требуется Квазимодо
– Вы их снять попробуйте! – усмехнулся Гена. – И вообще, хватит базарить, старик! Обещал лекарство – давай! Я еле держусь, сейчас сознание потеряю!
– Ни фига себе! – возмутился Володя. – Наглая какая тварь! Тихон Васильевич, даже не думайте ему помогать! По-хорошему, его пристрелить надо!
– Это как раз по-плохому, а не по-хорошему получится, – покачал головой старик. – Стрелять в него никто не будет. Но тратить на тебя, Гена, лекарство мне не хочется. Снадобья у меня мало, и я его дам тем, кто больше в нем нуждается. А ты, судя по твоей говорливости, вполне даже неплохо себя чувствуешь! Эти двое, – он склонился над неподвижно лежавшими стражниками, – вообще сомлели.
– Они умерли? – голос Игоря дрогнул.
– Да нет, живы пока, просто сознание потеряли. А что, они – друзья твои?
– Среди нас нет друзей. Просто Сергей и Дима – тоже рабы. Их, как и меня, обманом в «Наследие» затащили.
– А кстати, – Володя смолчать явно был не в состоянии, – почему после знакомства с зубами милого пса они перестали быть похожими на зомби? И голос у крокодила Гены – обычный, а не гудение, и морда лица… подвижная? И те двое орали вполне себе по-человечески? С Игорем-то как раз все ясно – он сорвал с груди талисман, а вот с остальными что?
– Не знаю, – пожал плечами Тихон Васильевич, похлопывая стражника по щекам. – Эй, бедолага! Очнись, тебе лекарство надо выпить!
– Надо, – в голосе Гентуся снова зазвучали торжествующие нотки. – Мне надо. А ну, неси сюда свое пойло, старик! И без глупостей!
В трясущихся от слабости руках лысого подпрыгивал от нетерпения автомат.
Глава 37
Это был позор! Самый настоящий собачий провал! Как он мог? КАК?!
И никаких оправданий типа «Там в кустах что-то прошуршало, и я отвлекся проверить», не принимаются! Он должен был не проверять некое шуршание, а следить за врагом. У него на голове мало шерсти, но вокруг – больше всего чужого смрада. Пес ведь чувствовал, что этот враг – самый опасный! Вокруг него даже воздух – черный!
Так нет же – в кустах, мол, зашуршало! «В мозгах у тебя зашуршало, придурок!» А теперь у врага в руках опять оказалась пахнущая металлом и смертью палка-грохоталка! И направлена она на хозяина!
«Порву гада!!!»
Все это вихрем пронеслось в голове алабая, когда он рванулся к Гентусю, ухитрившемуся подгрести к себе автомат.
И переполненный страхом за пса окрик Тихона Васильевича:
– Стоять! Хан, нельзя!! Назад!!!
Остановить снаряд ярости, вины и преданности он не смог…
Дожидаться внеочередного свидания с мощными клыками огромного пса лысый не стал. Торжествующе оскалившись, он заорал:
– Получи!
И с мстительным выражением лица он надавил на спусковой крючок автомата.
Но рой смертельных «ос-пуль» почему-то из дула не вылетел. Автомат дернулся, странно клацнул и угрюмо насупился, совершенно не реагируя на судорожные рывки державшего его человека.
Сообразить толком, что же такое произошло, Гена не успел – на него налетел мохнатый клыкастый снаряд. И челюсти сомкнулись на его горле – страшным, разрывающим плоть захватом…
Последнее, что услышал несостоявшийся «хозяин жизни» в своей закончившейся жизни, был чей-то торжествующий вопль:
– Заклинило! У него автомат заклинило!
– Хан, нет! Нельзя! Назад!! Хватит!!!
Но пес на окрики хозяина не реагировал. Пусть потом его накажут, пусть! Главное – покончить с этим страшным существом, потому что оно – опасно. И всегда будет опасно.
Вернее, было бы…
Отчаявшись в попытке докричаться до него, старик поставил на землю котелок со снадобьем и подбежал к алабаю. Он попытался оттащить пса от жертвы за ошейник, но оказалось, что сдвинуть с места шестьдесят килограммов напряженных мышц не так-то легко, если мышцы этого «не желают».
А мышцы – «не желали».
Нет, Хан вовсе не рвал врага, не хрустел его косточками: он просто не ослаблял смертельного захвата до тех пор, пока враг не перестал хрипеть и дергаться.
И только после этого пес разжал челюсти и отошел от бездыханного тела, угрюмо поглядывая на хозяина: «Хочешь меня наказать? Наказывай. Но я все сделал правильно».
– Что же ты наделал, Ханыжка? – тихо произнес старик, даже не пытаясь пощупать пульс у лежавшего на земле человека – все. Без вариантов.
– Он выполнил свой долг, – так же тихо ответил Матвей.
– Ты не понимаешь! Он впервые в жизни убил человека! Загрыз его! Как дикий зверь!
– Он не зверь. Он спасал своего хозяина, вас, рискуя жизнью. Если бы автомат не заклинило, сейчас истекал бы кровью Хан.
– Не ругайте его! – робко вмешался Игорь. – Поверьте, если бы Гена остался в живых, это стало бы серьезной проблемой. Вашему псу «спасибо» надо сказать!
– Ага, как же, – буркнул старый знахарь. – Еще и конфетку ему дать – умница, грызи, рви людей и дальше!
– Да не будет он никого рвать без надобности! – не выдержал Володя. – Это ведь форс-мажор!
– Ладно, что вы меня уговариваете! – махнул рукой старик, возвращаясь к котелку. – Если честно, был в моей жизни случай, когда человек в горло вражине зубами вцепился.
– Зачем? Дикарь, что ли?
– Нет. Обычная женщина.
– Женщина? В горло?! Зубами?!
– А у нее другого выхода не было. Вернее – сил. Ослабела она от потери крови, а вражина тот одну гнусность с ее дочкой маленькой собирался сотворить. Ну, Аннушка и вцепилась ему в сонную артерию зубами.
– Аннушка? Это не та ли женщина, о которой вы говорили? Мама девочки-индиго?
– Она, – глухо произнес Тихон Васильевич. – Лучшей матери я не встречал. Ладно, хватит болтать! Пора делом заняться, а то еще кто-нибудь сюда заявится.
– Я же сказал – не явятся, – улыбнулся Игорь. – Иначе малый замыкающий круг некому будет держать.
– Ты как, встать можешь?
– Сейчас попробую.
Парень медленно, держась за ствол дерева, поднялся. Постоял, прислушиваясь к своим ощущениям, отпустил подпорку и замер – не «штормит» ли?
«Штормило», но лишь слегка.
– Вот и молодец, – кивнул Тихон Васильевич. – Иди сюда, поможешь мне.
– А что делать? Я ведь не умею…
– Чего не умеешь? Людей чаем поить?
– Чаем?!
– Ну, отваром, вот этим, – и старик кивнул на котелок. – Надо сначала твоих товарищей в чувство привести, а потом напоить – каждого. Ничего сложного, но время-то это дело отнимает. И сам пару глотков отхлебни, не помешает. А мне моих товарищей на ноги надо поднять.
– Наконец-то! – буркнул Володя.
– А ты, между прочим, вторым пойдешь, сначала я Матвеюшку обработаю.
– Эй, так нечестно! Почему нельзя сразу обоих чайком напоить?
– Потому, что вы лежите не рядышком, а в разных местах.
– Понятно, – тяжело вздохнул парень и обратился к понуро сидевшему неподалеку от него алабаю: – Не ценят тут молодых и сильных, правда, Ханушка?
Пес грустно взглянул на парня из-под нависших бровей и согласно вздохнул: «Точно, не ценят».
– А ты не горюй, приятель, – ободряюще подмигнул ему Володя. – На самом деле ты – классный пес! Ты – герой и умница! Я обязательно дам тебе что-нибудь вкусненькое, когда оно у меня появится. Потому что вкусненькое надобно каждому настоящему псу, да и мужчине тоже не помешает…
Старик добродушно посматривал в сторону излишне говорливого парнишки. Ишь, как песика успокаивает! А Ханыжка и рад, хвостом обрезанным по земле постукивает, и «мордень» оживилась.
Надо будет потом действительно алабайку похвалить. Если быть до конца честным – пес сделал то, на что ни он, ни остальные люди никогда не решились бы. Ведь добить раненого – не по-людски это.
И превратился бы этот раненый в сплошной «головняк»: лечи его, следи за ним, чтобы он пакость какую-нибудь не сотворил. А он только и ждал бы момента им подгадить! Потому что безнадежен он был, совсем – ни искорки света в его душе не осталось.
В этих двоих, только-только очухавшихся, свет еще тлеет. Глубоко запрятан, мусором всяким завален, но он – есть. Теплится огонек. И как только мусор, в талисманах скрытый, удастся расчистить, огонек и разгорится, света в их сердцах больше станет.
Вот как в Игоре. Хороший ведь парень-то оказался, как только сорвал с себя этот медальон чертов. В прямом смысле слова – чертов!
Обязательно надо будет эти цацки сжечь, как только Игорек поможет их снять с других. А пока – помощниками своими надо заняться, Матвейкой и Володюшкой. Залежались небось ребятки! Тем более что и травяной состав уже готов.
Правда, молитвы почитать придется, без молитв травы не подействуют, но вряд ли они внимание того упыря, которого эти бедолаги Учителем кличут, привлекут. Это ведь не концентрация Силы, какая во время попытки чужеродную нечисть победить возникает! Это просто молитвы.
Хотя каждая молитва, с чистой душой произнесенная, тоже Силу в себе несет.
Глава 38
– Господи, как же здорово, оказывается, когда руки и ноги тебя слушаются! – Володя зажмурился и с хрустом потянулся. А затем зябко поежился: – Елки-палки, я же в сосульку превратился, пока лежал! А ног вообще не чувствую! Они ведь и так промокли, а потом еще и «чурбачками» на время стали! В костер их сунуть, что ли?
