Фаина Раевская - Анекдот о вечной любви
— Пришли, — счастливо улыбнулся Кузьмич и загремел ключами.
Дверь легко подалась, и через секунду я очутилась в просторном теплом кабинете с таким количеством игрушек, что он больше напоминал кабинет заведующей в детском саду, чем официальное помещение поселкового ОВД. Главным ее украшением был огромный фикус в красивом глиняном горшке. Горшок стоял в углу у окна и занимал добрую половину кабинета. Фикус словно чувствовал себя здесь хозяином, остальные предметы интерьера казались случайными гостями. Кроме широкого дивана, особенно меня порадовавшего. Он органично вписывался в обстановку и мог без проблем ужиться с фикусом. А вот письменному столу, древнему сейфу, стеллажу с книгами и потрепанному двустворчатому шкафу повезло меньше — фикус взирал на них с откровенным презрением.
— Вот, — явно довольный собой, Кузьмич сделал приглашающий жест рукой. — Проходи, дочка, обустраивайся. Наталья Константиновна в отпуске, так что кабинет в полном твоем распоряжении. Твои скоро прибудут, а я пойду к себе. Скоро дежурство заканчивается, нужно дела в порядок привести.
Сказав это, добрый майор меня покинул. Я осталась в детской комнате милиции одна. Диван притягивал меня к себе со страшной силой. Он как бы говорил: «Иди ко мне, Василиса! Уложи свои многострадальные уставшие косточки на мою мягкую поверхность. Отдохни, забудь на время обо всех проблемах, тем более что они, похоже, уже заканчиваются. Здесь ты в безопасности. А мы с фикусом о тебе позаботимся».
Спорить с мудрым диваном я не стала, отдохнуть и в самом деле не помешало бы. Уютно устроившись под фикусом, я закрыла глаза и через мгновение уже спала…
Разбудил меня громкий вопль, страшным эхом прокатившийся по гулким коридорам отделения. Вопль отдаленно напоминал глас разгневанного Владыки Вселенной, правда, матерился он при этом совсем по-человечески.
— Петруха, — вслух произнесла я, с трудом разомкнув сонные вежды, и счастливо улыбнулась.
Дверь в детскую комнату с грохотом распахнулась. Я зажмурилась, решив поиграть в Спящую Красавицу. Ординарец с порога взревел:
— Вася!!! Ты жива? Что они с тобой сделали?! — одним скачком он преодолел расстояние от двери до дивана и принялся энергично меня ощупывать, не слишком заботясь о приличиях.
— Они ничего, а вот ты, кажется, точно сведешь меня в могилу. Прекрати лапать сейчас же. И не тряси меня, ради бога, я же не груша! — пробормотала я.
— Жива! — крикнул Петруха куда-то в пространство. Из-за распахнутой двери доносились голоса, в которых я без труда узнала зотовский гневный тенорок, извиняющийся голос Кузьмича (хотя ему-то за что извиняться?) и еще какие-то басы и баритоны, невесть кому принадлежавшие. Они звучали не в пример тише остальных, но чувствовалось в них что-то особенное, солидное, даже начальственное.
— Как ты себя чувствуешь, Василь Иваныч? — я отчетливо ощутила взволнованное дыхание ординарца на собственной шее. Испугавшись, что он вздумает применить какой-нибудь сказочный прием для «оживляжа» Спящей Красавицы, я распахнула очи и тут же притворно сморщилась:
— Нигде от тебя нет покоя. Как же ты мне надоел!
Тут начали твориться совсем уж невообразимые вещи. Ординарец неожиданно счастливо рассмеялся, потом вдруг всхлипнул, а затем… В общем, наверное, он недавно перечитывал инструкцию по применению поцелуев и теперь решил проверить на практике — действительно ли она работает?
Сперва я решила возмутиться бесцеремонностью приятеля и посоветовать ему тренироваться на кошках, но неожиданно поймала себя на мысли, что Петькины поцелуи, в общем-то, и не противные вовсе. Скорее наоборот.
Против воли я увлеклась процессом оживления, Петька тоже, но нас прервали на самом интересном месте. Кабинет наполнился таким количеством народа, что даже фикусу стало не по себе. Среди визитеров я опознала только Кольку и Кузьмича, остальные официальные лица были мне незнакомы и вызывали если не подозрения, то настороженность.
— Свои, — успел шепнуть ординарец, с явным сожалением отрываясь от моих губ.
Небрежным кивком головы я поприветствовала гостей, извинилась за то, что мой внешний вид далек от совершенства, и, все еще находясь под влиянием Петькиных поцелуев, рассеянно выразила готовность сотрудничать со следствием.
Не теряя времени, официальные лица при ступили к делу. Наша беседа длилась не менее часа, все это время Петруха держал меня за руку, чем здорово волновал и мешал сосредоточиться. Время от времени он давал кое-какие пояснения. Колька Зотов тоже не остался и стороне, хотя и выглядел виноватым. Говорил он толково, по делу, не отвлекаясь на романтические бредни. Время от времени следователь бросал на нас с Петькой косые взгляды, и которых читалось не то сожаление, не то зависть — не разобрать. Да и разбираться-то было некогда, потому что после разговора с Колькой официальные лица принялись за меня основательно. Особенно усердствовал красивый брюнет в форме необычайно насыщенного синего цвета, почти как у летчиков. Однако это оказался вовсе не летчик, а, по словам Петьки, самый настоящий прокурор. Прокуроров до этой минуты мне видеть не доводилось, я таращилась на него, как бог на черепаху, и путалась в показаниях. Не могу сказать, что это радовало прокурора: он по нескольку раз задавал одни и те же вопросы, хмурился, порой недоверчиво ухмылялся, а то и вовсе бросал в мою сторону откровенно подозрительные взгляды. Словом, дяденька вел себя совсем не по-джентльменски.
В конце концов я окончательно запуталась и, не придумав ничего лучшего, разрыдалась. Петруха страстно сжал мою ладонь и неожиданно для всех грозно рявкнул:
— Ну, хватит!
Официальные лица изумленно воззрились на ординарца. По его нервному вздрагиванию стало ясно, что он скорее бросится под танки, причем без гранаты, чем позволит вести допрос дальше.
— Хватит, — уже спокойнее повторил Петр. — Вы что, не видите, в каком Васька состоянии? Она ранена, устала… Ей нужен отдых. Короче, следующий допрос состоится через неделю, не раньше. Вопросы будут?
Вопросов не было, и мы покинули отделение, к большому моему удовольствию. Ремень я вернула Кузьмичу со словами искренней благодарности, а на обещание в ближайшем будущем вернуть форму самого маленькою размера он лишь махнул рукой:
— Да ладно, оставь на память. У нас этою добра хватает!
Добрый майор еще долго стоял на крылечке, провожая взглядом кортеж из двух машин Сюда-то все приехали на одной, ничем не примечательной серой «Волге», а обратно уезжали на ней и на «Лексусе». А как же, он теперь тоже, как и пистолет, — вещественное доказательство! За рулем «Лексуса» сидел Зотов. По глазам Петрухи я видела, что он страсть как завидует своему другу, но оставить меня без своего присмотра ординарец не ре шился. Уже в машине я вспомнила о Геннадии Петровиче и Арсении и поинтересовалась их судьбой. Хотелось узнать — могу я чувствовать себя в безопасности в родном городе или нет? По тому, как замялся Зотов, стало ясно — нет.
— А ну, поворачивай обратно, — решительно потребовала я. — Я, пожалуй, еще и детской комнате милиции посижу, раз Наталья Константиновна в отпуске. Лягу на знакомый диванчик под сенью фикуса и буду ждать, когда вся эта бодяга закончится. Кузьмич меня охранять будет… Что-то не тянет меня на родину.
— Да ты не волнуйся, Василиса, — несколько виновато вздохнул Зотов. — Ситуация под контролем.
— Знаешь, когда так говорят, всегда случается какая-нибудь гадость. Доказательства, надеюсь, предъявлять не надо? — съязвила я, имея в виду свое недавнее похищение из-под носа у Колькиных коллег. Однако не удержалась и потребовала объяснений.
Как оказалось, зря я недооценивала способности наблюдателей. Хотя Геннадий Петрович и соблюдал меры предосторожности, потому что знал о существовании круглосуточного поста в доме напротив, ребятам все же удалось засечь и даже заснять на пленку несколько любопытных моментов. Появление Арсения, к примеру. Вообще-то, как пояснил Зотов, парни фотографировали всех входящих и выходящих из моего подъезда, а заодно и машины, подъезжающие на стоянку неподалеку. Правда, в темноте снимки получались не очень качественными, но все же хоть что-то.
«Лексус» Геннадия Петровича был снят еще и тот момент, когда его хозяин приехал на смену Зотову нести вахту в моей квартире. По номе рам установили владельца, им оказался владелец детективного агентства, и успокоились на некоторое время. Каково же было изумление наблюдателей, когда они увидели, как Геннадий Петрович в сопровождении молодого человека, вошедшего в подъезд некоторое время назад, загружает мое бесчувственное тело на заднее сиденье шикарной иномарки!
— А почему же они не пришли мне на по мощь? — с обидой поинтересовалась я. — Почему позволили меня увезти? Я столько страху натерпелась, лишений всяких, а все почему?
