Галина Куликова - Брюнетка в клетку
Пока они выясняли отношения, Лариса допытывалась у Маргариты:
— Может быть, в памяти осталось хоть что-то? Название улицы?
— Э-э-м, — задумалась та и даже приложила пальцы к вискам. — Что-то такое садово-огородное и при этом смешное.
— Как это?
— А-а, тупик! Вот что это было. Тупик. Смешно, правда? Так веселил меня этот тупик. Огурцовый, по-моему.
— Огурцовый тупик? — недоверчиво переспросила Лариса. — Честное слово, это больше похоже на адрес в Цветочном городе из «Приключений Незнайки», чем на столицу нашей родины. Где он мог находиться?
— А! — хлопнула себя по лбу Маргарита. — Не Огурцовый, а Огородный тупик. Вот что! Там всего три или четыре дома было. Такой закуточек — и в нем особнячки. Мы один раз приезжали с мужем в Москву, ну и зашли…
— Да? И как? — полюбопытствовал Жидков. — Фаина сильно обрадовалась?
— О, да. Она даже налила нам по чашке чая с вафлями. Помнится, разговор был каким-то неинтересным, и мы быстро ушли.
— Значит, Огородный тупик, — закрепила полученную информацию Лариса. — А номер дома, квартиры?
— Да что вы, Ларочка, разве я вспомню? Нет-нет, цифры — это не мое.
— Да? — съехидничал Жидков:
— С деньгами ты управляешься великолепно.
— Я с ними не управляюсь, — обиделась Маргарита и добавила:
— Я их контролирую.
Глава 8
За ужином Лариса снова ухитрилась незаметно подсыпать Жидкову снотворное в чай. Теперь она положила в чашку две таблетки, решив посмотреть, что из этого выйдет. Вышло то, что он отправился спать в девять часов вечера. Перед тем как закрыть глаза, он спросил:
— Мы завтра поедем за кофе? И в магазин «Джентльменский набор»? У меня недавно был день рождения…
— Поедем, — с энтузиазмом согласилась Лариса. — А заодно заглянем в Огородный тупик. Поищем соседей Фаины и Макара. Авось они смогут припомнить что-нибудь стоящее.
— Я не хочу в тупик, — засопротивлялся было Жидков. — Я не хочу расследовать убийство дяди. Пусть его расследует кто-нибудь другой.
— Я могу расследовать.
— Зачем? — пробормотал он и тут же отключился.
Действительно, зачем? Какая муха ее укусила? Это все родители виноваты. Это они привили ей стремление повсюду восстанавливать справедливость. В самом деле — милиция полагает, что произошел несчастный случай. Зато вся семья Миколиных стоит на ушах, убежденная в том, что по дому бродит убийца. Но сделать что-нибудь реальное, собрать и проанализировать факты никто из них не в состоянии. Разве тут утерпишь?
Кроме того, у нее есть мотив для того, чтобы вмешаться. Та записка с черепом и костями. Ей угрожали. Такая наглость! В душе Лариса была убеждена, что записка — дело рук Артема. Ей удалось выяснить, что компьютеров в доме — два. Один стоит в кабинете Макара, где нынче заперся его сын, а второй — в комнате мальчишки. Туда, конечно, мог. проникнуть кто угодно в то время, пока дети с гувернанткой гуляли по саду, но… Отчего-то она была уверена, что ребенок провернул все сам. Он потрясающий актер и притворщик, стоит только вспомнить проделку в парке аттракционов.
Лариса легла на одеяло рядом со сладко сопящим Жидковым и вздохнула. С некоторых пор это тело натурщика ее почему-то перестало волновать. И потрясающие ресницы, и яркие губы, и широкие плечи, и рельефный живот. Он, конечно, красивый парень, но… Все ее мысли сосредоточились на Уманском. Интересно, а он хоть иногда думает о ней? Что, если сейчас, вот в эту самую минуту, он сидит в кресле и невидящим взором смотрит в окно, вспоминая о том, как они прятались под столом на кухне и он держал ее за руку.
Она была бы страшно разочарована, если бы узнала, что в настоящий момент Уманский целиком занят другой женщиной. Он действительно сидел в кресле и невидящим взором смотрел в окно, когда в дверь тихонько постучали.
— Да-да, — воскликнул он и поднялся на ноги. — Входите.
Дверь начала открываться медленно, словно робкая рука не имела сил довести до конца начатое. Уманский подумал было, что пришла Лариса — поделиться новостями или что-нибудь спросить. По его губам скользнула самодовольная улыбка.
— Входите, — во второй раз повторил он, только уже с совершенно иной интонацией. Получилось интимно и возбуждающе.
— Вхожу, — ответила дверь голосом Капитолины, и Уманский едва не сел обратно в кресло.
Гостья, наконец, появилась на пороге во всей своей красе. На ней был длинный шелковый халат того пошлого розового цвета; что и розочки, которыми украшают дешевые торты.
— Капа? — спросил на всякий случай Уманский. Не то чтобы он не верил своим глазам, просто хотел выиграть время, чтобы понять, как себя с ней вести.
— Вот я и освободилась, — низким грудным голосом сообщила Капитолина и сделала шаг в направлении Уманского. — Вы рады?
— Вы пришли ко мне? — вопросом на вопрос ответил тот, лихорадочно перебирая все возможные пути отступления. — Конечно, я рад. Можно выпить по чашечке чаю… Разложить пасьянс… Сыграть в шахматы, в конце концов.
— Я согласна на все, — ответила Капитолина и проникновенно добавила:
— Вадик.
«Вот же черт побери! — подумал Вадик в смятении. — Как она только отважилась?» Конечно, у него и в мыслях не было соблазнять гувернантку. Во-первых, она ему совсем не нравилась. Да что там — не нравилась! Он считал, что она сущая ведьма и за ужасные педагогические опыты, когда придет время, ее обязательно поджарят на сковороде.
Он поступил гнусно и теперь будет расплачиваться. Он просто использовал ее для того, чтобы… "Чтобы что? — задал он себе честный вопрос. И честно ответил:
— Чтобы заставить ревновать Ларису. То есть невесту Жидкова. Красавчика Жидкова! За такими блондинами женщины будут бегать до тех пор, пока на планете не закончатся запасы питьевой воды и человечество не сгинет бесследно".
Она ему понравилась… Несмотря на вздернутый нос, на придирки, на глупую отвагу… А как она ревновала своего жениха! Слушала его телефонные разговоры… И Жидков ничего, не бесился. Пожалуй, ее не удастся заполучить.
— Вадик, — вернула его к действительности Капитолина. — Вы сказали, что, когда дети лягут спать, мы сможем заняться весьма интересным делом. Уверена, вы имели в виду не шахматы.
Откровенно качая бедрами, она подошла к ночному столику, протянула руку и включила лампу. С той же сомнительной грацией продефилировала к выключателю и погасила верхний свет.
— Ничего, что я хозяйничаю?. — спросила она и раздвинула губы.
От ее улыбки у Уманского мороз прошел по коже. Если она вопьется в него своим узким девственным ртом, ему несдобровать. Что он будет с ней делать? Может, просто взять и послать ее подальше? Но она женщина, а он — галантный мужчина. Мать воспитала его таким. Он никогда не посмеет сказать ей прямо в глаза, что она его ни чуточки не волнует. Но как в таком случае выкрутиться?
Капитолина между тем распахнула окно и отодвинула в сторону ажурную занавеску. Потом сделала глубокий вдох и простонала:
— Как пахнут цветы в саду! Какой упоительный сладкий воздух! Вы чувствуете, Вадик?
Уманский ощущал только запах ее духов, которыми она щедро сдобрила свое белье, прежде чем отправиться на свидание. Он что-то крякнул, прикидывая, как выставить ее, не ущемив женского самолюбия. В противном случае она обозлится и будет мстить ему до конца жизни.
Приняв его кряканье за восхищенный возглас, Капитолина потянула за пояс своего халата и позволила ему упасть на пол. Вслед за поясом туда же свалился и сам халат. Уманский понимал, что, по ее замыслу, у него должно было захватить дух. Под халатом обнаружилось невыразительное тело, украшенное короткой шелковой рубашкой с кружавчиками. Эти кружавчики окончательно подавили дух Уманского.
Капитолина сделала несколько шагов по ковру и погасила лампу. Однако ночь выдалась лунной, и в распахнутое окно вливалось достаточно света, чтобы можно было видеть друг друга.
— Капа, — негромко окликнул Вадим.
У него был сочувственный психотерапевтический тон, и Капитолина это сразу просекла.
— Что? — спросила она настороженно.
Деревья в саду наклонились в одну сторону и тревожно зашумели. Ветер внес в окно несколько мелких капелек. На фоне белого диска луны промчались клочки разорванных туч.
— Капа, вы мне очень нравитесь, но…
Этого «но» она не услышала, потому что мурлыкнула:
— Вот и отлично! Вы мне тоже ужасно нравитесь. Вы понравились мне сразу, как только я вас увидела. И я решила — мы будем вместе.
Свою фразу она подтвердила делом — взялась двумя руками за подол рубашки и одним рывком стянула ее через голову. После чего красивым движением отбросила сей интимный предмет туалета в сторону, но не рассчитала. Предмет вылетел в окно и медленно спланировал на ближайшее дерево.
Капитолина осталась стоять в чем мать родила. Уманский так испугался ее голого тела, которого он не хотел, что даже стал заикаться.
