Александра Мадунц - Ради подруги
— А прошлые письма шантажиста тоже были без штемпеля? — поинтересовалась я.
— Не знаю, — покаянно ответила Света. — Я не смотрела. А конверты выкинула.
— Между прочим, во всех детективах сыщики в первую очередь изучают конверты, — менторским тоном поведала я.
— Вот и сказала бы мне об этом раньше!
Упрек был заслужен, и я лишь кивнула. Итак, конверт с адресом и фамилией, но без почтовых штемпелей. Все отпечатано на принтере. В мой принтер тоже можно совать конверты, это я знаю. Письмо короткое. «Объяснение оставьте в следующем месте. На Моховой 24 во дворе на мусорном бачке. В девять часов вечера. И уйдите».
— Темочка ни за что бы не полез за письмом в мусорный бачок, — обрадовано заметила Света. — Он очень гигиеничный. И заботливый. Представляешь, у него в каждом кармане пакетик презервативов!
— И что из этого следует? Наденет резиновые перчатки и полезет в бачок. А тем более — «на бачок». Или мальчишку какого наймет. Скажи лучше, кто из наших подозреваемых живет недалеко от тебя?
— А зачем тебе это?
— Ну, раз шантажист успел лично принести тебе письмо, значит, ехать было недалеко.
— Глупости! За целую ночь можно хоть из Москвы добраться, — фыркнула на меня подруга, и я догадалась, что недалеко живет никто иной, как заботливый и гигиеничный Артем. — И вообще, что нам теперь делать? План встретиться с этим гадом провалился. И дернул меня черт ляпнуть ему, что я могу послать свое объяснение письмом! Но я думала, он даст мне адрес, а по адресу мы его опознаем.
— Не такой уж он дурак. Впрочем, в детективах обычно требуют, чтобы письма посылали до востребования. Интересно, почему он этого не потребовал?
— Наверное, не такой начитанный, как ты.
— Впрочем, это безразлично. Мы сделаем так. Ты положишь на бачок письмо и уйдешь, а мы с Настей притаимся и покараулим. Шантажист увидит, что тебя нет, полезет к бачку, и мы его увидим. Довольно просто. И с письмом «до востребования» на почте тоже можно было бы его подкараулить. А еще хорошее место для засады — твой почтовый ящик. Телефона у тебя теперь нет, так что преступник будет вынужден вступить в переписку, а почте он явно не доверяет…
Короче, в семь вечера мы втроем — Света, Настя и я — отправились изучать плацдарм будущих действий. Погода стояла прекрасная, и мы с удовольствием гуляли по старым улочкам, приближаясь к Моховой. Однако удовольствие наше было скоро испорчено наблюдательной Настей.
— Я не хочу вас пугать, — сообщила она, — но, похоже, за нами следят.
Я обернулась. Редкие прохожие, редкие автомобили. Ничего подозрительного.
— С чего ты взяла?
— Вон, видишь ту красивую машину? Я давно обратила на нее внимание. Тонированные стекла и все такое. Так за нами и плетется!
— Это не «Мерседес», — просветила нас опытная Света. — По-моему, называется «Ланчия». Ты уверена, что она не просто так?
Настя пожала плечами. «Ланчия» тихо и невинно стояла у обочины. Номера я разглядеть не могла.
— Света, у тебя хорошее зрение. Номер не видишь?
Света задумчиво покачала головой и пошла по направлению к подозрительному автомобилю. И он, представьте себе, задним ходом скрылся в переулке! Мало того! Послышался дикий грохот, из-за тополя выскочило нечто и сигануло в ближайший двор. Судя по размерам — не кошка и даже не собака. Человек!
Машину догонять не имело смысла, и мы бросились за ним. Двор, разумеется, оказался проходным. Вздохнув, мы уселись там на лавочку и начали обсуждать сложившуюся ситуацию. Ситуация была, мягко говоря, странной.
— Это шантажист, — твердо заявила Света. — Он решил проследить, не веду ли я с собой соглядатаев. То есть вас. Увидит, что веду, и за письмом не придет. Значит, либо мне надо идти дальше одной, либо избавляться от слежки.
— Какой из них — шантажист? — скептически осведомилась Настя. — Пеший или конный? И кто в этом случае второй? Нет, я подозреваю, что доверчивый шантажист работает не только с тобой, и не только ты хочешь узнать, кто он. За тобой следят, чтобы выйти на него, и это хорошо. Они с ним расправятся, и ты вздохнешь спокойно. Так что пусть следят.
— А если шантажист — Темочка? — вскипела Света. — Я не позволю с ним расправляться! Как хорошо, что мы заметили слежку раньше, чем пришли на Моховую. Теперь нам надо хорошенько поплутать по проходным дворам.
Я не знала, что и подумать.
— Понимаете, ведь слежка-то началась раньше, чем шантаж, — объяснила я подругам. — А может, за нами следит милиция?
Почему-то это предположение вызвало всеобщий гнев, и в результате мы пререкались до тех пор, пока не обнаружили, что уже без четверти девять, так что о блуждании по проходным дворам речь идти не может. Если Света намерена нести письмо на помойку, мы должны срочно бежать. А поскольку мы как-то заранее настроились на то, что его необходимо доставить по назначению, мы и побежали, и даже успели ровно к положенному часу. Бачок красовался недалеко от парадной и жутко вонял. Света водрузила на положенное место свое послание и отступила на несколько шагов, чтобы взглядом ценителя обозреть получившуюся картину. И в этом миг произошло непоправимое. Откуда ни возьмись возникла человеческая фигура, хапнула с таким трудом составленную нами записку и вихрем ворвалась в ближайший подъезд. Света — следом. А мы с Настей, как две дуры, заметались по двору, не зная, куда правильнее направиться — вперед или назад. Потом решили — конечно, туда, где скрылась наша любимая подруга, пробежали через сквозную парадную и успели заметить лишь быстро удаляющуюся «Ланчию». Света исчезла. Как корова языком слизнула! И ведь уже во второй раз!
— Ты не заметила, — грустно спросила я, — она была в этой мерзкой машине или нет?
— Там тонированные стекла, — нервно напомнила Настя. — А ты успела рассмотреть этого гада, который стащил записку?
— Не очень. Только это не Артем. Артему пришлось бы сложиться вдвое. Кто-то низкорослый.
— Ребенок?
— А кто его знает!
Настроение было — хуже некуда. Неужели Свету похитили? Может, вся эпопея с письмом была придумана исключительно ради этого? Но зачем ее похищать? И что теперь делать нам? В милицию заявлять? О чем? О том, что наша подруга, возможно, села в машину? Детский лепет!
— Я не могу поехать домой и спокойно лечь спать, — призналась я. — Нервы у меня уже не те. Я поеду в засаду.
— Какую засаду?
— У Светиного почтового ящика. Если письмо забрал не шантажист, то шантажист должен потребовать со Светы разъяснения, почему он не получил этого письма. А как он потребует? Подкинет свое письмо в почтовый ящик, выбора у него нет. А я подкараулю.
— Если Свету похитили, то этим ты ей не поможешь, — резонно заметила Настя.
Однако я не желала прислушиваться к голосу разума. Моя душа требовала, чтобы я хоть что-то предприняла для любимой подруги, а другого варианта я не видела, поэтому в гордом одиночестве я отправилась в засаду. И была совершенно права. В первом часу ночи в мою засаду попалась самая желанная дичь — Света собственной персоной.
— Жива! — только и смогла выдохнуть я, сама не своя от счастья.
— Разве что жива, — раздраженно сообщила мне она. — Теперь я наконец поняла, отчего люди спиваются. Идем, у меня есть бутылка «Мартини». Здорово шибает, зараза!
— Где же ты была? — я, после всех перенесенных мук, считала себя вправе требовать ответа. Попробуйте сами простоять больше часа в подъезде! Ноги просто отваливаются. Подростки, торчащие вечерами в моей парадной, теперь никогда не будут вызывать у меня ничего, кроме уважения к их физической кондиции.
— В «Европейской».
— В… в «Европейской»? И каким ветром тебя туда занесло?
— Ну, привез этот гад. Он ведь там живет, я ж тебе говорила.
— Кавказец! — схватилась за голову я. — Господи, я о нем и думать забыла! Но у него же «Мерседес»!
— Он его продал. Утверждает, что не мог больше ездить на машине, которая задавила такую девушку, как я.
— Ну, ладно, продал. А ехал за нами зачем?
— Хотел выследить, где живет Темочка. Он считает, что я из-за Темочки ему отказываю. Да будь он хоть единственным мужчиной на свете, я бы и то таким не прельстилась! Да ты сама его помнишь.
— А письмо твое зачем стянул?
— Идиот потому что. Увидел, что я положила конверт, и стянул. Наверное, у кавказцев такой условный рефлекс. А теперь из-за него я попала в неловкое положение перед шантажистом. Шантажист будет считать, что я врунья. Поверишь ли, еще и деньги предлагал! Хватает же у людей наглости!
— Деньги? — удивилась я. — Мне казалось, он жутко скупой.
— Скупой, но темпераментный, — пояснила Света. — Да за кого он меня принимает! Фрр! Еле отвязалась. И что теперь делать, не знаю. Сил моих больше нет! Да еще и милиция как-то активизировалась. Только и знают, что меня на допросы тягать. По десять раз спрашивают одно и то же — зачем, интересно? Ведь все ж записывают. Могли бы перечитать, чем человека мучить.
