Сельма Эйчлер - Убийства – помеха любви
– По телефону вы сказали, что между двумя убийствами имеется связь? Признаться, мне трудно ее уловить.
– Мне тоже, – усмехнулась я. – Но уверена, связь должна быть. Я просто не знаю, в чем она состоит.
– Пока не знаете, – галантно поправил Уоррен.
– Спасибо. Вы правы, пока не знаю. Скажите, Джек, вы помните, где были в ночь с двадцать второго на двадцать третье октября?
– Именно тогда эту женщину убили?
– Да.
Он сморщил чертовски привлекательное лицо.
– Простите, не могу сказать. Понимаете, это было несколько недель назад, а мне крупно повезет, если я вспомню, что делал вчера. Впрочем, скорее всего я находился здесь. Я мало куда хожу, лишь изредка ужинаю и выпиваю с друзьями.
– Что ж, если вдруг вспомните…
– Понимаю. Я вам позвоню, – любезно закончил Джек.
Похоже, он ждал, что я тут же встану и уберусь восвояси, но я не собиралась спешить.
– Вы не угостите меня чем-нибудь холодненьким? Обещаю, что после этого я навсегда уйду из вашей жизни.
– Конечно, конечно, – ответил он, сияя ослепительной улыбкой, – чего не сделаешь ради такого счастья!
Он вышел на кухню и вскоре вернулся с двумя стаканами ледяной кока-колы. После нескольких обязательных глотков я попыталась вызвать его на разговор о Селене. Больших усилий не потребовалось. Оказалось достаточно произнести:
– На днях встречалась с вашей женой. Похоже, она неплохо выглядит.
Уоррен тут же заглотнул наживку:
– С ней будет все в порядке, у Селены очень сильный характер. Знаю, что по внешнему облику этого не скажешь, но, поверьте, она чертовски сильная женщина.
– Вы видели Селену после убийства Нила Константина?
– Нет. Она сказала, что хочет остаться одна. Я несколько раз пытался уговорить ее хотя бы пообедать со мной, но каждый раз она отговаривалась, что еще не готова к этому.
– Необходимо время…
– Знаю, но я ведь просто хочу помочь бедняжке.
– А как вы познакомились?
– Мы полюбили друг друга еще в колледже. Селена сидела через два ряда от меня на лекциях по психологии подростков. До этого я встречался с другими девушками, даже со многими; честно говоря, когда мы познакомились, у меня была подружка. Но я влюбился в Селену с первого взгляда. И с Мэри Энн порвал на следующий день.
– А вы знаете, что Селена скоро будет весьма состоятельной женщиной?
– Да, она мне сказала.
Следующий вопрос вряд ли удалось бы задать невзначай, но я все-таки попыталась войти с черного хода:
– Наверное, о чем-то подобном она упоминала еще до убийства. Чтобы дать понять, что с Нилом Константином у нее все серьезно.
– Нет, Селена ни словом не обмолвилась о наследстве. Сообщила об этом лишь несколько дней назад. – Глаза его сузились. – Постойте-ка! Так вот к чему вы клоните!…
– Ни к чему я не клоню. Честное слово! Так, замечание по ходу дела.
– Тогда забудем об этом, – сказал Уоррен примирительным тоном. Но при этом встал. Ну и ладно, я все равно исчерпала список вопросов.
– Большое спасибо, что уделили мне время. Я действительно очень благодарна вам за эту встречу.
В тот же вечер позвонил Билл Мерфи.
– Вам нравится китайская? Только не спрашивайте «что китайская?».
Я призвала на помощь жалкие остатки силы воли.
– Да, Билл, я люблю китайскую кухню, но больше не буду с вами обедать. Пока не закончится расследование.
– Не делайте поспешных выводов. Я и не собирался приглашать вас на обед.
– А я подумала…
Билл расхохотался:
– Я имел в виду ужин!
– Я бы с удовольствием, Билл. Но не могу. И в прошлый раз мне не следовало принимать ваше приглашение.
Язык у меня едва ворочался, словно его набили ватой.
– Не понимаю, каким образом ужин в моей компании может повредить вашему расследованию. Наверное, потому, что не хочу понимать. Знаете что, я позвоню вам в тот вечер, когда вы сцапаете убийцу, и тогда мы поужинаем на славу. Идет?
– Идет, – нетвердо сказала я. – Да, кстати, я собиралась встретиться с вами завтра. – И я изложила свою теорию о связи между двумя убийствами. – Билл, вы упомянули, что, возможно, когда-то видели Агнес Гаррити. Вы не против, если я загляну к вам на работу и покажу ее фотографию? Это гораздо более четкий снимок, чем тот, что публиковали в газетах.
– Вы уверены, что это вас не скомпрометирует?.. Простите, простите, – поспешно добавил Билл, – снова сморозил глупость. Просто я с нетерпением жду нашей встречи. Знаете, завтра у меня чертовски напряженный день, но мы можем встретиться утром, часов в десять, если вы нагрянете сюда. Как вы на это смотрите?
– Я приеду.
«Сюда» оказалось небольшим, но со вкусом обставленным помещением в Нижнем Манхэттене. Молодая секретарша с необъятной грудью и в едва заметной юбке провела меня в просторный угловой кабинет. Билл Мерфи сидел за элегантным столом черного дерева. Пиджак висит на спинке стула, галстук сдвинут набок.
Как только я вошла, Мерфи вскочил и быстро обежал стол.
– Чертовски рад вас видеть! – воскликнул он, обеими руками заключая в клещи мою ладонь.
– Я тоже рада вас видеть, – ответила я, поспешно высвобождая руку.
Сев на стул рядом со столом, я раскрыла сумку и принялась ковыряться в ее недрах, разыскивая фотографию. Поверьте, рыться в моем ридикюле – занятие столь всепоглощающее, что окружающий мир перестает для меня существовать.
Я рассчитывала, что, пока занята поисками фото, Мерфи вернется на свое место, но этот коварный человек примостился на краешке стола в каком-то футе от меня. Вот черт! Я достала снимок и протянула ему, чувствуя, как предательский румянец заливает лицо, сводя на нет все мои отважные усилия выглядеть истинным профессионалом.
– Так это и есть миссис Гаррити? – спросил Билл, разглядывая фотографию.
– Да.
– Не знаю, что и сказать, Дез. Мне кажется, я встречал эту женщину раз или два, но это было так давно… По-моему, мы с ней вместе ехали в лифте, так что я видел ее всего лишь несколько минут… Это вам поможет?
– Наверное, нет. Я надеялась, что снимок вызовет какие-то воспоминания, только и всего. Кстати, вы случайно не помните, где вы были в понедельник двадцать второго октября, скажем между полуночью и двумя часами ночи?
– Мне нужно иметь алиби и на первое убийство, так? Сейчас посмотрю. – Билл вернулся за стол, достал большой талмуд в переплете из синей кожи и торжественно объявил, ткнув в гроссбух: – Вот! – Он развернул журнал ко мне: – С восемнадцатого по двадцать второе октября я находился на западном побережье, в Лос-Анджелесе. Самое неприятное, что именно двадцать второго, в одиннадцать тридцать вечера, я вернулся в Нью-Йорк.
– В одиннадцать тридцать приземлился самолет? – уточнила я.
– Да.
– Куда вы поехали из аэропорта?
– Поймал такси и поехал прямо домой. Помню, что в тот вечер была большая пробка из-за аварии прямо на выезде из туннеля. Так что домой я добрался лишь к часу ночи. И, опережая ваш вопрос, скажу: боюсь, меня не видела ни одна живая душа. Похоже, теперь я становлюсь главным подозреваемым в двух убийствах, да? Причем в одном случае я даже не знаю жертву.
И Билл улыбнулся своей наивно застенчивой улыбкой, сверкнув белыми, но такими редкими зубами. С каким-то извращенным удовлетворением я отметила, что между его зубами можно загнать грузовик. Но это не помогло…
Вернувшись в офис, я угрюмо села за стол, уставилась прямо перед собой и через несколько минут изучения противоположной стены пришла к глобальному выводу, что жизнь – это полное дерьмо.
Почему, спросите вы? А потому, что нет ничего хорошего, когда тебя неодолимо тянет к человеку, которого ты собираешься обвинить в двойном убийстве.
Глава двадцать девятая
Субботний вечерок выдался из ряда вон.
Моя близкая подруга Пэтти Мартуччи, бывшая миссис Олтмен, бывшая миссис Грин, бывшая миссис Андерсон, настояла на том, чтобы я поужинала с ней и ее нынешним ухажером.
Мы встретились в ресторации «Бангладеш», в меню которого единственной приличной вещью были цены. Я чувствовала себя спокойнее от мысли, что, если мне и грозит опасность скончаться от отравления трупным ядом, хотя бы не я за это стану платить.
Общество тоже ничем не способствовало аппетиту. Хотя Пэтти чрезвычайно милый человек, заботливый, умный, честный и преданный, но моя подружка становится просто несносной, когда встречает очередную «истинную любовь». Что, как вы могли понять, происходит с завидной регулярностью. А в тот вечер Пэтти превзошла самое себя.
Эта крупная и крепкая женщина, которая, если уложить у нее на голове белокурую косу, могла бы служить идеальной моделью для Брунгильды, или Изольды, или какой-нибудь другой вагнеровской героини, сюсюкала и хихикала, как трехлетний ребенок! Хуже того, они с Роем (у «истинной любви» имелась премерзкая привычка непрерывно грызть сигары) были поглощены лишь друг другом. Оказавшись меж двух огней – сладкой парочкой и отвратным угощением, я испытывала неодолимое желание вскочить и унестись прочь.
