Елена Логунова - Статуя сексуальной свободы
— Играешь в похороны? — дружелюбно поинтересовалась я.
Бывало, в детские годы мы с подружкой в полном соответствии с обрядовой традицией предавали земле тела сонных мух и прибитых тапкой тараканов. Правда, насекомых Трошкина никогда не носила на руках. И я никогда прежде не замечала, чтобы она относилась с особой теплотой к грызунам как живым, так и мертвым.
— Ты что? — пальчиком свободной руки подружка повертела у виска. — Я выясняю, где тут у нас какая сторона света, чтобы найти свой идеальный путь по фэн-шую… А ты куда?
— В милицию, очень срочно, у меня там суперважное дело, — я вспомнила, куда и зачем иду, и заторопилась.
Свой собственный идеальный путь в районное отделение милиции я проложила без всяких фэн-шуйских подсказок. Для пущей скорости мне надо было ехать на маршрутке, которую имело смысл перехватывать вблизи конечной остановки, где поменьше народу. Кратчайший путь туда пролегал по краю пустыря, мимо гаражного кооператива и колбасного цеха. Что радовало, большую часть пути я могла с удобством проделать по прекрасной бетонной тропинке, не рискуя испачкать в лужах грязи любимые кроссовки.
До гаражей я домчалась в компании незнакомой собачки, которая присоединилась к моей спортивной пробежке по собственной инициативе, но в районе помойки псина изменила мне, переключив внимание на мусорный бак. На бетонную тропу я вывернула в одиночестве, как лидер марафонской гонки, но так же, как этот лидер, услышала позади себя быстрые шаги какого-то другого торопыги. Опасаясь, что это еще один претендент на место в маршрутке, я не сбавляла скорость, и дистанция между нами не сокращалась. В четыре ноги мы гулко топали по бетонным плитам, пока я не услышала мужской голос, окликающий меня с некоторым раздражением:
— Постойте, девушка! Да погодите же! Вы тут потеряли, вот, у вас из кармана выпало!
Я очень привязана к своим вещам и не люблю расставаться с ними столь неожиданно, а карманы моей курточки и впрямь мелковаты, из них запросто что-нибудь вывалится. Разумеется, я остановилась и подождала, пока добрый человек ко мне приблизится.
Это был худощавый мужчина среднего роста, одетый в штаны с лампасами и черную куртку-ветровку из непромокаемой ткани. Наверное, действительно спортсмен-легкоатлет. Капюшон своего практичного одеяния он затянул так туго, что видны были главным образом лохматые рыжие брови и роскошные пшеничные усы, при одном взгляде на которые ведущий «Поля чудес» от зависти убил бы себя мучительной смертью через колесование на барабане.
— Это же ваше?
Усатый марафонец приблизился ко мне на расстояние, которое на танцевальных вечерах моей школьной юности называлось «пионерским», протянул руку и разжал кулак.
— А что это? — я сунулась поближе, рассматривая маленький красно-черный тубус с надписью «Шанель номер шесть».
— Это газовый баллончик, — любезно подсказал спортсмен, гипнотически покрутив блестящую штучку перед моими глазами. — Нервно-паралитический, дамский, хорошая защита от насильников. Просто нажимаете вот сюда…
— Ай! — я взвизгнула, схватилась за лицо и почувствовала стремительно накатывающую дурноту.
Сознание мое помутилось, но я еще чувствовала, что меня подхватывают на руки и несут. Дар речи и зрение я потеряла сразу, а слух, обоняние и осязание не покинули меня в полной мере, но сильно притупились. Дольше других в полном объеме сохранялось смешанное чувство злости на идиота, который случайно нажал на распылитель, надежды на то, что этот идиот окажет мне помощь, и страха, что он этого не сделает.
Помню захватывающее дух ощущение короткого полета вниз, тяжкий удар по спине и ужасающий хруст, к счастью, не имевший отношения к моим собственным костям. С этим треском непонятного происхождения я провалилась еще немного глубже и на какое-то время полностью отключилась.
Темно было — хоть глаз коли, а еще сыро и холодно. С трудом отлепив лицо от колючей поверхности, на которой я лежала, я стряхнула со щеки песчинки и попыталась сесть, но больно ударилась головой о невидимую в темноте низкую крышу. Подо мной топорщились лохмы слоеной бумаги и что-то шуршало. Я пошарила вокруг и нащупала нечто, подозрительно похожее на свернувшуюся кольцами змею, но прежде, чем мои онемевшие пальцы выронили воображаемого гада, мой нос учуял успокаивающий аромат свежей копченой колбаски.
— А темница-то с удобствами! — обрадовался мой внутренний голос. — Раз тебе оставили еду, значит, это не могила!
— Мумиям в пирамидах тоже еду оставляли, — напомнила я, машинально откусив кусок колбасы.
— А трубы в пирамидах были? — спросил внутренний.
— Трубы? — я поерзала на бумаге и явственно ощутила под собой округлые поверхности, от которых слабо тянуло теплом. — Насчет труб ничего не знаю, но отопление в склепах совершенно точно ни к чему! Похоже, это коммуникационный туннель.
Хрестоматийная мысль, что в конце каждого туннеля обязательно должен быть свет, побудила меня начать движение. Запасливо сунув в карман недоеденную колбасу, я по-пластунски поползла под низко нависающим бетонным сводом. Навыков пресмыкания у меня не было, ползла я медленно, и туннель казался бесконечным. Через какое-то время, до краев заполненное однообразно утомительным физкультурным упражнением и непечатными ругательствами, я прибыла в конечный пункт — подобие маломерного бетонного шатра без всяких признаков выхода. Зато в этой уменьшенной копии военного бункера имелся круглый люк, задраенный, как положено хорошему люку, наглухо. Я толкала чугунную крышку и руками, и головой, но она даже не дрогнула.
— Обрати внимание на стенку, — терпеливо дождавшись паузы в моих безуспешных попытках толкнуть рекордный вес, посоветовал внутренний голос.
Стенка в круглом бункере была одна-единственная. Я внимательно осмотрела ее и обнаружила в одном месте выступающий штырь — отрезок прута арматуры. Не знаю, как снаружи, а с моей стороны он выглядел совсем как примитивная вешалка для одежды.
— Советуешь располагаться с удобствами? Обживаться и все такое? — язвительно спросила я внутреннего.
— Советую подергать и поворочать эту железку, — ответил он. — Может, мне мерещится, но, по-моему, вокруг штыря бетон крошится. Кажется, я вижу свет.
Я присмотрелась, и мне тоже стало казаться, что я вижу звездную россыпь микроскопических сквозных отверстий. Обнадеженная и воодушевленная, я двумя руками схватилась за прут и стала его дергать, шевелить и ворочать, как пестик в ступке. Бетон и впрямь крошился! Серые камешки со стуком осыпались вниз, мало-помалу открывая мне белый свет. Минут за двадцать я сумела выломать арматурину из стены, задно прорубив себе небольшое, с книжку, оконце в Европу. А может, в какую-нибудь другую часть света, это не имело существенного значения. Важно было то, что в руке у меня остался прут, в стене — дырка, а в душе — чувство гордости за деяние, достойное титана. Шутка ли, я проковыряла бетонную стену! Правда, выбраться в образовавшееся отверстие целиком я не могла, а увеличить дыру мне никак не удавалось.
Я присела на приятно теплую трубу, закусила колбасный кружок и стала думать, что же мне делать дальше. Был бы у меня при себе мобильник, я бы кому-нибудь позвонила, но мой сотовый остался дома. В отсутствии современных средств коммуникации можно было просто высунуть голову в дырку и до хрипоты звать на помощь. А можно было поступить хитрее и с размахом: например, найти вентиль, перекрыть всему микрорайону теплоснабжение и дождаться прибытия ремонтной бригады. Хотя работников теплосети я могу дожидаться до второго пришествия, причем и к нему они наверняка опоздают…
Я отстраненно, словно дело не касалось спасения моей собственной жизни, размышляла о перспективах того или иного сценария и попутно меланхолично доедала колбасу, когда случилось обыкновенное чудо. В ограниченном краями дыры поле моего зрения появились до боли знакомые красные сапожки с вязаными полосатыми гетрами и завязками, украшенными меховыми помпонами.
— Алка? — сама себе не веря, прошептала я.
Ноги в детских сапожках стояли не шевелясь. Я нырнула головой в дыру и ткнулась макушкой в острые коленки Трошкиной, которая все так же гипнотизировала взглядом распластавшегося на ее ладони пластмассового крысенка.
— Ой! Кто это?! — взвизгнула Алка, уронив игрушку.
— Привет, подружка! — радостно сказала я.
При встрече с родным человечком я враз перестала страшиться неизвестного будущего.
— Ты что тут делаешь?
— Я бы задала тот же вопрос тебе, — пробормотала Алка, массируя дрожащей лапкой область сердца. — Кузнецова, ты с ума сошла или в детство впала? Надумала поиграть в казаки-разбойники?
— В шахтеры-метростроевцы! — хихикнула я, ликуя в предвкушении близкой свободы. — Трошкина, хорош болтать! Я тут случайно застряла, как Винни Пух в кроличьей норе, так ты уж, будь другом, организуй мне какое-нибудь стенобитное орудие!
