Ольга Степнова - Моя шоколадная беби
Катерина промолчала. Она сосредоточенно вела машину, она очень боялась, что приключения этого вечера ещё не закончились. Мартин держал простреленную капсулу вертикально на коленях и время от времени поглаживал её.
– Хорошая девушка, – мечтательно произнёс он. – Я бы на такой женился.
– Я думала, вы женаты.
– Женат, конечно. Но разве это мешает мечтать?
Катерина кивнула, давая понять, что не против такого свободомыслия. Она всё решала для себя важный вопрос: сказать Мартину про найденный клад или нет? Сказать – проблем не оберёшься, не сказать – совесть замучает…
– Вы думаете, это случайность? – спросил Мартин.
– Что, Мартин?
– То, что в меня стреляли?
– Я думаю, нет. Я думаю, вам побыстрее нужно попасть в ваш самолёт. Я думаю, что в вас стрелял тот, кто убил Роберта.
– Его же баба убила!
– Нет, переодетый мужик. Вы не в курсе? На видеозаписи это хорошо видно. Благодаря этому меня и отпустили.
– Выходит, мы видели убийцу?
Катерина пожала плечами и прибавила газу.
– А, может, это был случайный прохожий, решивший пострелять по горшкам? – спросил Мартин. Он поёжился и снова нежно погладил капсулу. – Ведь вряд ли нормальный преступник будет палить в открытую, когда его видит куча народу!
– Может быть.
– В любом случае, вам следует быть осторожной, Катя.
– Возможно, – она поняла его мысль. Говорить или не говорить про клад? Если говорить, то нужно рассказать и про скелет, и про дырку в черепе, и про бабу Шуру, и про шрам на её животе…
«Нет!»
Оказалось, что она крикнула это вслух.
– Да, – неправильно понял её Мартин. – Если какой-то тип по непонятной причине сначала убил моего отца, потом покушался на меня, то следующей можете быть вы.
– Потому что я наследница?
– Да чёрт его знает, почему! Вы думаете, я понимаю, что происходит? В бизнесе у папы не было проблем, не было злобных конкурентов, не было врагов! Скорее всего, это какие-то личные разборки, но… почему? Не понимаю. У отца от меня не было тайн. Не было! О неприятностях я бы узнал первым! – Он стукнул кулаком по панели.
«Ещё немного и мы приедем, – подумала Катерина. – Говорить ему или не говорить?»
– Скажите, Мартин, а вы уже заказали себе место на кладбище?
– Что?!!
– Ну… вы же сами говорили, что у вас это принято…
– Господи, Катя, даже если и заказал, я туда не тороплюсь!
– Вот и я говорю, понт это чистой воды – место на кладбище! – фыркнула Катя и остановилась у знакомого шлагбаума. Дальше она не поедет. Не сможет. Пока.
Мартин вышел из машины.
– До свидания, Катя. Хотя, наверное, прощайте. Вряд ли будете в наших краях.
– Стойте! – крикнула Катерина. Она быстро достала из сумки ожерелье и вытащила из ушей серьги.
– Возьмите, – протянула она их Мартину. – Это мой подарок вашей жене!
– Спасибо, – кивнул он. – Это очень дорогие вещи, я вижу. Спасибо. Чёрт, Моей жене будет приятно.
– Прощайте, – Катерина нажала на газ, и густые сумерки почти скрыли силуэт Мартина, когда он крикнул ей в след:
– Никогда не снимайте кольцо!
Конечно, она поехала домой. Она боялась ехать туда, и ей стало поднадоедать это чувство, но больше ей было некуда ехать.
– Эй, Майкл! – крикнула она, заметив широкие светлые штаны в темноте двора. – Почему ты меня избегаешь? Я готова расстаться с сотней! – Она зазывно замахала сумочкой, но Майкл скрылся за углом соседнего дома с проворностью молодого животного, спасающегося бегством от опытного хищника. Катерина пожала плечами. Пожалуй, ей даже интересно узнать, что произошло с Майклом. Она шагнула в подъезд.
– Вер!
Сначала «аквариум» показался Катерине пустым. Она подошла ближе и увидела, что Верка лежит на своём вахтёрском столике и всхлипывает. – Вер, что случилось?
– Сука Зойка!
– Да что случилось-то?
– Найоб переезжает к ней жить! – Верка взвыла в голос, и Катерина почувствовала вдруг личную ответственность за поведение своего соотечественника, а, может, даже и родственника.
– Он же в больнице со сломанной ключицей! – удивилась она.
– Да, в больнице! А Зойка его чемодан к себе притартала! У-у-у! – завыла Верка, и её пирсинг на перекошенном страданием лице показался Катерине следами каких-то чудовищных пыток.
– Вер, а может, тебе показалось, что это его чемодан?
– Как показалось, когда она его у меня забрала?!
– И ты… отдала?
– А что? Я женщина гордая, мужиков за штаны не хватаю. Она пришла и паспорт показала – там печать о браке с моим Найобом стоит. Дай, говорит, чемодан, я, говорит, знаю, что он у тебя пасётся, а никакой не брат из Калуги, я, говорит, теперь его законная жена! Я ей чемоданом по роже так заехала, что он теперь всю жизнь ей на пластику работать будет!
– Ой!
– Не ой! Они теперь в одной больнице лежат, у Зойки нос сломан. А мне штраф за хулиганство! Я женщина гордая, пусть этот баклажан теперь этой рыжей стервой подавится! Это она его на зубы золотые поймала. Не мужик, а металлоискатель какой-то. Чем больше на бабе железа, тем она ему интереснее! – Верка потрогала висюльку в брови. – Когда расписаться успели? Он от меня только по своим йенехбайским делам отлучался.
– А как же ребёнок?
– А что? Выращу! – Верка погладила себя по животу и перестала всхлипывать. – Тебя же кто-то вырастил!
Катерина кивнула и не стала сообщать Верке, кто и как её «вырастил».
– Держись, Верка! Жизнь подкидывает много не очень приятных сюрпризов. Кстати, ты не знаешь, почему Майкл перестал клянчить деньги?
– А он перестал?!
– Да, и старается побыстрее скрыться из виду.
– Так его бабка твою Марину попросила натаскать Майкла по математике.
– По математике?!!
– Да, она тут хвасталась, что у неё диплом с отличием.
– Диплом?!! И что, она… подтягивает?
– Да. Два часа в день. Сто баксов урок. Парня не узнать, шёлковый стал. Курить перестал, пиво не пьёт, хороших манер прибавилось и никакого шкодства в глазах. Прячет он их, глаза-то! Как незамужняя мусульманка. Что у неё за методы?
Сравнение рассмешило Катю, и она прыснула в кулак, чтобы не обидеть своим весельем растрёпанную, зарёванную Верку.
Лифт, наконец, приехал.
– Пока! – Катерина махнула Верке рукой.
– Эй! Кать!
– Что ещё? – Катерина придержала двери ногой.
– А Маринка-то твоя… того…
– Что?!
– Мужик она, однако, переодетый!
– Это ещё почему? – Сердце у Катерины упало в пятки, да там и осталось.
– Так кадык у неё!!! Ты ж сама говорила – верный признак! А ещё у неё больно ноги волосатые, руки узловатые и голос хрипловатый.
– Педикюр! – крикнула Катя.
– Что – педикюр?
– Ни один переодетый мужик не догадается накрасить ногти на ногах!
– Догадается! – крикнула в ответ Верка. – А вот кадык шарфиком прикрыть никогда не допрёт! Ты там поосторожнее, Кать! Может, у тебя какой аферист пригрелся! Проверь его!
– Как?!!
– Ну… есть ещё верные признаки кроме кадыка… Железные!
– Да я не то, чтобы спец, – попыталась отшутиться Катя.
– А ты ко мне его! – хохотнула Верка, забыв про свою несчастную любовь.
Два часа Катерина слонялась по тёмной квартире со свечкой в руке. Едва она переступила порог, свет во всём доме погас. Случилась какая-то авария, чего жильцы в этом доме не помнили со дня своего заселения. В подъезде посуетились, поперекрикивались и успокоились, разбредясь по тёмным квартирам ждать, когда приедет аварийная служба и устранит короткое замыкание. Катерина порадовалась, что успела воспользоваться лифтом и тут же испугалась, потому что, несмотря на темень, было понятно – Мат-Мата в квартире нет.
– Эй! – негромко позвала Катя, и пустые комнаты гулко отразили её испуганный голос. Она нашла на ощупь свечу в серванте, зажгла её зажигалкой, которую всегда таскала в сумке и пошла по комнатам, в надежде, что Матвей молчит, решив пошутить.
Но в квартире и правда никого не было. Катерина прошла в спальню – драгоценности так и лежали, небрежно разбросанные по комоду, и почему-то именно это убедило её в том, что он не ушёл насовсем. Она посмотрела в окно: вид открывался шикарный на… она опять забыла, как это называется. Нужно спросить у Мат-Мата, написать на бумажке и приколоть к шторе. Кстати, откуда он это знает? Кажется, он не москвич, а … уроженец какого-то там Кислокаменска, какой-то странной Читинской области. Откуда у него диплом с отличием? Врёт? Тогда почему Майкл стал шёлковый? Катерина почувствовала себя такой одинокой, какой не чувствовала даже в детстве, в детдоме. Она сегодня опять чуть-чуть не погибла. Она не знает ничего о человеке, который самым диким, непостижимым образом стал ей так близок, что она… она… пожалуй согласна сорвать один, нет два замка с того, что принято называть…
Это отвратительная глупость, но это свершившийся факт – она боится потерять Мат-Мата, боится, что он уйдёт по своим бандитским делам, бросив её в этом поднебесном одиночестве, где самолётов летает больше, чем птиц. К горлу подкрались слёзы, именно к горлу, а не к глазам, они скопились там комом и не давали дышать. Завтра она узнает, в какой больнице лежит Найоби, купит фруктов и сходит к нему. Может, он и правда какой-нибудь её родственник, может, расскажет что-нибудь о её весёлых, любвеобильных фиолетовых предках, о её жаркой, гостеприимной родной стране…
