Люся Лютикова - Такая, блин, вечная молодость
А с этим позвольте не согласиться. «Милый, выбирай, что тебе дороже – твоя шалава или новый «мерседес», который я тебе завтра подарю?» Ну и зачем он нужен, такой миленок?
– Замечательно, – подбодрила я Кирьянову. – Еще что-нибудь вспомните, пожалуйста.
– Вот странно, – пробормотала Марина, – я думала, этот разговор у меня уже из головы вылетел, а я его помню, как будто вчера дело было. Светка потом стала пересказывать какую-то книгу, которую недавно прочитала. Название я не помню. Она, кстати, тоже не помнила. Но уж больно книжка ей понравилась, потому что она так сразу оживилась, прямо загорелась вся, с кровати вскочила.
– Что за книга?
– По-моему, это был детектив. Про популярную писательницу, у которой был абсолютно никчемный муж. Пьяница, хам, гуляка. Но он ей нравился, так иногда бывает. Эта женщина зарабатывала очень много денег, а муж нигде не работал. Но для видимости он считался ее литературным агентом. Хотя все дела с издательствами тетка улаживала сама. Ну она это придумала, чтобы не унижать его мужскую гордость и все такое. Все финансы она контролировала лично, мужу выдавала маленькое жалованье.
Так вот. Неожиданно муж возомнил о себе невесть что. Решил, что он и правда гений, может открывать новых писателей и все такое. К нему обратилась молодая девушка, она сочинила роман и хотела его издать. Муж уже навострил лыжи не только издать книгу, но и переспать с девицей.
О его планах догадалась жена. Собственно, героиню бесит не то, что муж станет успешным, а то, что он сорвется с ее крючка. Еще, чего доброго, бросит ее, ведь она старше его на 14 лет. Ну она решает обломать ему малину. Платит своей домработнице, чтобы она убила эту девушку...
При словах «домработница» и «убила» у меня в мозгах сработала сигнализация. Ведь Белла Попова тоже убила свою домработницу! И она тоже известная и богатая женщина – правда, не писательница, а певица. Очень интересно.
– Ну дальше там еще что-то случилось, – бубнила Марина. – Вроде бы еще один писатель, которого этот муж хотел раскрутить, тоже умер. И третьему графоману помогла уйти на тот свет та же домработница. В общем, муж оставил свои попытки стать самостоятельным и, кажется, даже перестал изменять жене. Такая вот книга.
Я глубокомысленно помолчала, потом спросила:
– А что конкретно здесь Рзаевой понравилось?
– Ну, я так поняла, что идея.
– Какая идея?
– Идея, что деньги решают все. Ведь эта писательница заплатила домработнице кругленькую сумму за убийства! Если бы у нее не было денег, то пришлось бы выкручиваться самой.
– Глупая какая-то идея, вы не находите?
Кирьянова пожала плечами:
– Не знаю. Я вообще детективы не люблю.
– Света говорила вам, кем работает?
– Вроде бы журналистом.
– А то, что она раньше была домработницей, не рассказывала?
Марина вытаращила глаза.
– Нет...
Я принялась обдумывать новую информацию. Книга какая-то странная, на детектив не похожа. В детективе ведь что главное – акт возмездия, чтобы преступник был наказан. А здесь получается, что организатор и исполнитель убийства остались на свободе. Да еще и хихикают в кулачок: вот, мол, какие мы умницы-разумницы! Непонятно, с чего это вдруг Рзаеву потянуло рассказывать всякую белиберду?
Глава 29
Тут Марина опять занудела про обещанную скидку в пятьдесят процентов. Очевидно, девушка надеялась, что я каким-то образом могу повлиять на руководство клиники.
– Вы русские сказки помните? – спросила я Кирьянову.
Она оторопела:
– Ну да, в общем.
– Какой ваш любимый персонаж?
– Не знаю... Может, Марья Моревна? Она умная и красивая одновременно. В отличие от Василисы, которая должна выбирать – либо Прекрасная, либо Премудрая.
– А мне, знаете, сегодня вспомнилась Царевна-лягушка. У нее ведь как: сверху – лягушачья кожа, а под ней – царевна, правильно?
– Ну да.
– Вот вы, Мариночка, – только не обижайтесь! – тоже Царевна-лягушка, но наоборот.
– Как это – наоборот?
– Снаружи вы царевна, а внутри вас сидит лягушка.
Кирьянова захлопала глазами. Я поняла, что она опять собирается рыдать, и поспешно сказала:
– Вам надо лечиться.
– Да я и так уже столько денег потратила... – всхлипнула Марина.
– Вы не поняли, лечить надо лягушку, которая внутри. Обратитесь к психологу. У вас очень низкая самооценка, просто ниже плинтуса. Так жить нельзя, себя надо любить. Не просто любить – обожать! Может, вы встречали когда-нибудь таких девушек, которые, объективно говоря, страшны как смертный грех? Но они держатся так уверенно, что никому и в голову не придет считать их некрасивыми. И часто такие дурнушки затмевают своих симпатичных подруг.
– Да-да, – оживилась Марина, – я порой поражаюсь: есть женщины с ТАКИМИ носами, что хоть стой, хоть падай! Однако ни о каких пластических операциях они не помышляют, задирают свой шнобель повыше – и вперед! Правильно говорят: наглость – второе счастье.
– Это не наглость, это любовь к себе. Они считают себя красавицами и плевать хотели на тех, кто думает иначе. Понимаете?
Она тяжко вздохнула:
– Не знаю, может, вы и правы. А телефончик врача не подскажете?
Я порылась в записной книжке и нашла координаты психотерапевта, с которым однажды делала интервью для женского журнала. Мне этот дядечка показался очень толковым. По крайней мере меня он раскусил за полминуты. И абсолютно не удивился, что я обещала написать статью за один вечер, а сама тянула с ней месяц. По-моему, для него было бы просто ударом по профессиональному самолюбию, если бы я оказалась ответственной и организованной.
Ой! Я же совсем забыла! Инга Занимонец срочно вытребовала у меня интервью с Беллой Поповой для своего «Ню», и я отдала ей практически сырой материал. Вообще-то я стараюсь проверять информацию в своих статьях, но с этим расследованием совсем замоталась. Нет, то, что говорила певица, у меня сомнения не вызывает, смущает только гавайская жаба. Надо бы все-таки уточнить, что это за зверь такой... Поговорю-ка я со специалистом. Исключительно для очистки совести.
Распрощавшись с Мариной Кирьяновой, я на всех парусах помчалась домой, к телефону.
Был у меня в жизни такой период, когда я подрабатывала в зоологической газете. Консультантом там числился доктор биологических наук Вилли Рэмович Коровкин. Отличный дядька, бодрячок-пенсионер, знал о животных все и, что немаловажно, мог рассказать это в доступной для дилетантов форме. Мы с ним работали в паре: он говорил, а я записывала. Я набрала телефон Коровкина.
Узнав, что мне нужна информация о гавайской жабе, Вилли Рэмович радостно сообщил:
– Нет такого земноводного!
– Как нет? – обомлела я. – Я же о ней слышала!
– Вот именно что слышала, потому что это такое образное выражение, ну вроде «кузькиной матери».
Пока я приходила в себя, Коровкин воспользовался случаем, чтобы блеснуть эрудицией:
– Тут вообще интересная история приключилась. В одна тысяча девятьсот тридцать пятом году в Австралию с Гавайских островов завезли сто одну тростниковую жабу, по-латыни она называется Bufo marinus. Цель была чисто практическая: с помощью жаб собирались бороться с жучками, пожиравшими сахарный тростник. Однако вскоре выяснилось, что жабы не в состоянии допрыгнуть до верхушек стеблей, где сидели жучки. Но зато в Австралии у Bufo marinus развились более длинные ноги, которые помогают им быстрее передвигаться и расширять свою территорию примерно на сорок километров в год. В итоге популяция жаб вышла из-под контроля и сегодня насчитывает более двухсот миллионов особей. Они буквально кишат по всей стране. Дошло до того, что на битву с жабами вышли простые австралийцы – кто с клюшкой для гольфа, кто с пневматическим ружьем. Жаб ловят в пластиковые пакеты и капканы, но толку от этого чуть. Сейчас вроде бы собираются бороться с земноводными с помощью профессиональной армии.
Слушая зоолога, я потихоньку успокаивалась. Да ничего страшного не произошло! Подумаешь, ошиблась в названии жабы – с кем не бывает? Никто и не заметит. Вряд ли кто из простых читателей захочет приобрести «гавайскую жабу» в личное пользование.
– Ситуация осложняется тем, что тростниковые жабы ядовиты, – продолжал Вилли Рэмович. – У них на плечах есть шишечки, наполненные ядом, – так этот яд способен парализовать собаку! В австралийских музеях можно увидеть змей с жабой в пасти, которые отравились, еще не успев проглотить добычу. Ядовитыми кожными выделениями тростниковой жабы индейцы смазывали наконечники своих стрел.
Вот ужас-то! И дернул же меня черт написать про гавайскую жабу! Наскоро поблагодарив зоолога, я позвонила Инге Занимонец.
– Ингуся, – виновато завела я, – я по поводу моей статьи о Поповой...
