Маша Стрельцова - Как растлить совершеннолетнего, Или Научи его плохому!
И я не выдержала, я зарыдала, громко, в голос, по-бабьи. Я заткнула уши, я не желала слышать более слова, которые раскаленными иглами выжигают рваные дыры в моей душе. Каждое слово заставляло выгибаться мое тело от немыслимой боли…
«Потому что ты единственная в моей жизни», — строго и печально сказал он мне, преодолев все преграды.
До утра я рыдала, словно пытаясь вместе со слезами выплакать и горе. Ничего не видя от слез, я бессмысленно ходила по квартире, светло улыбалась, натыкаясь на вещи Дэна, прижималась к ним щекой, а потом раздирала их в мелкие клочки.
Только на фотографии, где мы вместе — рука у меня не поднялась.
Все это время он был со мной, чтобы в конечном итоге меня убить. Если бы я вышла замуж за него — я бы умерла. Я сделала его наследником — и потому он посчитал, что мне пора умереть.
А я его все это время любила. У меня замирало дыхание, когда я смотрела на его точеный профиль. Его голос был для меня чудеснее пения ангелов. Он действовал на меня, словно наркотик, ибо без него меня — ломало.
Несколько зеркал, попавшихся мне на пути, я разбила. Ибо мое лицо и без того некрасиво, а уж многочасовая истерика и слезы и вовсе сделали его уродливым.
«Вот почему Дэн не смог тебя полюбить», — шептали мне отражения, и тогда я уничтожала их.
«Сейчас я проплачусь, — тупо твердила я себе, — я склею разбитое сердце и все у меня будет хорошо. Вот только никогда, ни одному парню за свою жизнь я больше не поверю… Хватит с меня боли. Я буду беречь свое бедное сердечко от самой малой привязанности, и тогда никто не сможет сделать мне больно. Я смогу. Я сильная, черт возьми!»
Лора тенью ходила за мной, молча переступала через осколки зеркал и разорванные на клочки джинсы, принадлежащие парню, которого я любила. Я была ей благодарна за то, что не видела радостного блеска в глазах. За то, что она молчала и лишь тяжко вздыхала, но мнения не высказывала.
В девять часов утра я пошла в ванну и долго умывалась холодной водой. Потом сделала макияж, попытавшись замаскировать следы истерики, заплела косу и поехала в нотариальную контору, вывеску которой я видела неподалеку от дома.
Дэна я из числа наследников не исключила. По новому завещанию он получал картину, написанную лично мной. Весьма неудачный мой опыт в живописи, даже не знаю отчего, но детям картина крайне не нравится. Мультиковская дочка аж зарыдала и за мать спряталась при виде моей мазни. На ней был запечатлен Баксюша на ветке березы, правда, был он похож больше на крокодила, чем на кота — но кого волнуют такие мелочи? Дорог не подарок, дорого внимание!
После этого приехала домой и засела за телефон.
Возможно — мой любимый меня все же похоронит, просто из вредности. Но уж совершенно точно то, что я за все, что он сделал — отомщу. Нельзя вот так грубо в сапогах пройти по душе влюбленной девушки.
От души никому не советую этого делать.
Потому как кто-то может и стерпит.
А я — я ему отомщу.
Только сначала он помучается ожиданием наказания.
С родителями он не общается, а так бы начала с них. Таким образом, прежде всего достанется тем, кто ему помогал меня убивать. Подельникам. А такие — были. Девочки, которые продали мне отравленные пирожки — исключаются, вряд ли они знали о начинке.
Но мужики в восьмерке и ведьма, что заковала мое тело фризом — их я найду. И Дэн узнает об этом.
«Слушай, ты уверена, что все то надо делать?», — осторожно спросил голос.
«Он мне сердце разбил», — ровно ответила я.
«Тогда конечно», — вздохнул он.
Достав сотовый, я набрала номер Галины.
— Мне нужна ты и твоя Сила, — коротко сказала я ей.
Галина прошлым летом попросила ведьм о серьезной услуге, и потому попала ровно на год в рабство. Любая из нас теперь смело может пользоваться ею.
— У тебя или у меня встречаемся? — только и спросила она меня.
— Лучше ты ко мне. И надо срочно.
— Минут через сорок устроит? — вздохнула она.
— Вполне, — кивнула я.
Она не опоздала ни на минуту. Зашла, быстрым взглядом окинула меня и тихо сказала:
— Приветствую тебя, Марья.
— Приветствую и тебя, Галина, — ритуально отозвалась я. — Проходи.
Я была уже готова — собранная внутренне, с распущенными, без заколок, волосами.
Шагая по ступенькам на второй этаж, я не оборачивалась — знала, что старая ведьма и так идет за мной. В кабинете я подала ей расческу и сказала:
— Будем колдовать.
Та молча принялась расплетать тяжелую, до бедер, косу, я же уселась на столик и наблюдала за ней.
— Случилось чего? — наконец не выдержала она.
— Это личное, — пожала я плечами.
— Ну так говори, чего делать надо!
— Посмотри меня, — попросила я. — Вчера меня фризом заморозили, и мне надо найти того, кто это сделал. Сама не вытяну.
— Тяжко это, — Галина последний раз взмахнула щеткой, отложила ее и с сомнением на меня посмотрела.
— Это важно, — раздельно сказала я.
Я встала, вытянувшись в струнку, и Галина стала около меня, близко—близко, так, чтобы наши ауры соприкоснулись и проникли друг в друга, став в какой-то точке одним целым.
Под сердцем стало неприятно щекотно, в голове на миг потемнело и отпустило. Все получилось. И тогда Галина принялась медленно водить ладонями вдоль моего тела. Я видела, как хмурится ее лоб, как выступают на нем бисеринки пота. Чувствовала, как ее пальцы копаются в моем прошлом и будущем, перебирая события…
И наконец она нашла.
Слабый, уже почти затертый след чужой магии. Опытная ведьма осторожно подцепила его, вытянула на поверхность, словно нитку из ткани.
— Что хочешь с ним делать? — тяжело дыша, словно после стометровки, спросила она.
— Мне надо, чтобы она ко мне пришла.
— Сложно.
— Лишение воли плюс послушание, накладываем на след — и придет как миленькая.
— Ты уверена?
— Вполне.
— Тогда за работу.
И мы развели руки в стороны, соприкоснулись ладоням. Вокруг, точно снежинки в метель, закружились крошечные искорки Силы — моей и Галины, что были сейчас едины.
И мы склонились над следом чужой магии, одновременно выдыхая слова, пускали их вслед ведьме, словно гончих на лисьей охоте…Мы шептали заклинания, которые опутают ее мозг, заморочат, покорят нашей воле. Посылали образы моего дома и сладкими голосами звали ее сюда. Ибо тут ее ждут родные и близкие люди, здесь небо голубое, а на деревьях поют райские птицы…
Наконец мы обе почувствовали — колдовство свершилось. Последний раз шевельнулись наши губы, запечатывая наши заклятья, последний раз вспыхнули искорки Силы, и мы устало разъединили ладошки…
Галина, тяжело дыша, без сил свалилась в кресло.
Я же снова уселась на стол, налила в стакан кока-колы и передала ей. Она с благодарностью приняла его, выпила одним махом и сказала:
— Умотала ты меня. Ног под собой не чую.
— У меня тоже все тело ломит, — пожала я плечами и взглянула на часы. Без малого два часа мы с Галиной заговаривали след ведьмы. Два часа в одной статичной позе, на ногах, не шевелясь…
— Ну слушай, если ты меня гонять будешь только за то, что кто-то там тебе из наших насолил, то я не знаю, — раздраженно бросила она. — А у меня внуки между прочим дома, соседку пришлось просить за ними приглядеть…
— Галина, не злись, — спокойно сказала я. — Причина есть, и серьезная. Пока не спрашивай — потом расскажу.
— Нет уж, милая, — покачала ведьма головой. — Мне лишнего знать ни к чему. Меньше знаешь — спится крепче.
— И то верно! — задумчиво согласилась я.
На том мы с ней и расстались. Я проводила ее до ворот, после чего вернулась и подошла к охраннику.
— Андрей, — попросила я. — Скоро ко мне женщина придет, молчком станет подниматься ко мне — ты ее не останавливай, ладно?
— Понял, — кивнул парень. — А зовут ее как?
— Не знаю, — развела я руками. — Как-то не успела познакомиться.
— Ну а выглядит как?
— Андрюша, — тепло улыбнулась я ему, — просто пропусти женщину, которая молча станет подниматься по лестнице, ладно? Это по моим ведьминским делам.
Андрюша подумал, вспомнил, кто я по профессии и с готовностью кивнул.
— Хорошо. И еще кассету возьмите, Сашка просил передать.
Ох, а про кассету я и забыла… Впрочем — для чего она мне? Только что заниматься мазохизмом — прокручивать кадры любимого лица, искаженного злобой.
Ко мне.
Кассету я забрала, и пошла домой. А когда переступила порог дома — дверь запирать не стала. Ждем гостей!
Первым делом я направилась в кухню — там стоял белоснежный моноблок, тиви и видео в одном флаконе.
«Послушай, не стоит тебе смотреть на него, — с жалостью сказал внутренний голос. — Не стоит. Сейчас ведьма придет, и тебе надо быть собранной и хладнокровной».
