Дарья Донцова - Авоська с Алмазным фондом
Я переварил услышанное.
– Если дело поставили на поток, то им понадобилось много золы. Где ее брали?
– Ну ты спросил… – удивился хозяин дома. – В Москве и области не один крематорий. Вилковскому привозили все необходимое. Преступники могли использовать и другой вариант: одним выстрелом двух уток угрохать. Убрали неугодного человека – получили брюлик в подарок. Просто так, в качестве десерта.
– Жесть, – повторил Игорь. – Думал, меня ничто не удивит, но это уж чересчур.
Сергей Данилович поехал к чайнику.
– Камушки получались, грубо говоря, из ничего, причем качество алмаза не зависело от того, чей прах послужил для него сырьем: бандит, бомж или приличный член общества. Девяностые – темное время, я мог бы рассказать, как черные риелторы семьями народ на тот свет за квартиры отправляли. А уж сколько рядовых «быков» на «стрелках» полегло, вообще никто не считал. Матери пороги отделений милиции обивали, рыдая: «Сын не пришел домой!» Думаете, поисками пропавших упорно занимались? Нет. Люди исчезали без следа, и кое-кого кремировали тайно в подпольных установках.
Я пришел в себя.
– И что случилось с Вилковскими?
– В разгар следствия меня ранили, – сообщил Сергей Данилович. И, поймав мой взгляд, брошенный на инвалидное кресло, пояснил: – Нет, в каталке я после операции на тазобедренном суставе временно оказался, две недели как из больницы выписался. Коксартроз у меня. Я не инвалид, уже хожу на костылях, но велели пока беречься, вот и рулю по вечерам, когда устаю. А в тот раз из машины около дома вышел, и кто-то в спину мне выстрелил. Очнулся в клинике, четыре месяца провалялся, но выздоровел. Интересуешься, что случилось с Вилковскими? Они под подпиской о невыезде были и сбежали.
– Вы их не искали? – удивился я.
У Сергея Даниловича опустились уголки рта.
– Иван Павлович, я ж не частный сыщик, а служивый человек, надо мной полно начальников разных рангов было. Приказали – исполняю. Не приказали – сижу тихо. Ну сейчас-то я давно в хорошем месте службой безопасности руковожу. А тогда перед вышестоящими каблуками щелкал. Когда Гарик про Николая Петровича Попова, психолога, рассказал и Вилкина упомянул, я сразу догадался: Вилкин Вениамин Михайлович – это Вилковский Вячеслав Михайлович, Резеда Ивановна – Абдурезеда Исмаиловна. Еще и не то внук, не то сын их Константин Ерофеевич до кучи. Понятное дело, они, перевоплотившись, мальчишке имя не меняли, тот ребенком был лет восьми-девяти, запутаться мог. Дочери у Вилковских во время следствия не было, значит, Ирина потом на свет появилась. Профессор был старше второй жены, но мужик до могилы на подвиг способен, а она еще спокойно родить могла. Ну да им всем другие документы сделали, может, состарили возраст. Неспроста Вилкины в избе угорели. Темными делами занимались и по-черному умерли. Не стоит в криминальный мир соваться, потому что станешь в нем либо жертвой, либо убийцей, по-другому никак не получится.
– По-вашему, Вилкины и в Балуеве продолжали заниматься производством алмазов? – спросил я.
– Да как-то не верится, что они вели тихий деревенский образ жизни, – усмехнулся Стеклов. – Сам подумай: семью из-под удара вывели, хрен знает куда отвезли, в глуши поселили, новые паспорта сварганили. За просто так помогать им никто бы не стал. Вилковские, когда я с ними беседовал, никаких имен не назвали. Профессор говорил о научных изысканиях, о том, что хочет освободить землю от кладбищ, помочь людям сохранить память об усопших. Вот такой весь из себя благородный. Жена его свою песню пела: «Супруг мой – гений, я его законная половина, обязана мужу во всем помогать. Да, забирала прах, но только никому не нужный, который за госчет утилизовать велели. Кому плохо от того, что бомж в алмаз превращался?»
Стеклов немного помолчал. Затем поднял на меня глаза.
– А знаешь, Иван Павлович, когда меня подстрелили? Через неделю после первой встречи с Вилковским. На последней я вопрос хороший профессору задал. Сказал ему примерно так: «Про великое открытие я понял, про ваше стремление избавить планету от погостов – тоже. И то, что вы хотите дешево пепел в алмазы превращать, а для создания методики почти бесплатной трансформации надо экспериментировать с прахом, уяснил. Но скажите, пожалуйста, где камушки, которые вы получили? Брюлики из останков вашего сына и невестки я видел, а другие-то, те, что в процессе научных изысканий на свет явились, куда подевались? Покажите собрание полученных ценностей или объясните, в каком углу они хранятся. Между прочим, для создания алмаза надо не так уж много праха. Вы сами говорили, что хватит трехсот-четырехсот граммов. Или я вас неправильно понял?» Тут у Вилковского сразу сердце прихватило, он, держась за грудь, стал задыхаться, пришлось врача звать. Оно понятно, мужик комедию ломает, но ведь есть шанс, что ему реально плохо. Доктор велел ученого отдыхать отправить и не раньше чем через неделю его опять вызывать, дескать, давление высокое. Я часа два-три в кабинете посидел и к себе порулил, вышел у гаража из тачки, дальше надо было по дорожке к дому идти минуты две-четыре. И словил пулю. Кто-то очень хотел разбойников от неприятностей уберечь или боялся, что от них цепочка следов потянется, приведет куда не надо.
– Нет, – возразил я Стеклову, – дело не в страхе, что Вилковские кого-то выдадут, в этом случае их бы просто убили. Только живых можно заставить раскрыть тайну, покойники неразговорчивы. Семью же вывезли в Балуево. Почему туда? Глухое место, лес, делай что угодно, в особенности если вас Печенькин прикрывает. Надо поговорить с Константином, он точно в курсе дела. Маленькой Ирине легко было голову задурить, приказать даже близко не подходить к домику без окон. Костя был девятилетним, когда семья перебралась в деревню, а в Москву уехал в восемнадцать, парень много чего мог видеть.
– Думаешь, Вилковским привозили трупы? – вытаращил глаза Игорь. – Дым над «мотелем» точно привлек бы внимание, крематорий – сложное сооружение, тело человека нельзя сжечь за пять минут, нужна печь, способная поддерживать высокую температуру. Очень наивно поступают некоторые убийцы, устраивая костер и надеясь, что огонь полностью уничтожит жертву преступления.
– Гарик, прогресс зашел далеко, – поморщился хозяин квартиры. – Мне недавно ребята рассказали, что ищут и не могут найти подпольный крематорий на колесах – фуру со специально оборудованной топкой, известно только, что ее нелегально использует одно похоронное агентство. Но Вилковскому трупы не нужны. Ты разве не понял, что алмазы получают из золы? А ее привезти – раз плюнуть. Конечно, для производства алмазов нужно особое оборудование, дорогое, но компактное.
Сергей Данилович показал на стену, где висели три стандартных двустворчатых кухонных шкафчика.
– Вот примерно столько места занимают агрегаты. Насколько я помню, ученый сначала обрабатывал прах химикатами, чтобы собрать весь углерод, потом преобразовывал его в графит. Последний этап – помещение графита в печь, где создаются невероятно высокое давление и температура. Повторяю, все установки не очень велики, размером со стиральную машину.
– Кто-то же должен был транспортировать пепел, – пробормотал я. – Хотя… Ну да, ничего сложного, поставил коробки в сумку и понес. Понял! Не было никакого мотеля, а был курьер, который таскал профессору «сырье» и увозил в Москву камни. Думаю, им являлся дядя Дима.
– Дядя Дима? – вздернул брови Стеклов. – Откуда он взялся?
И я рассказал о том, что поведала мне в купе воспитательница детдома Мария Алексеевна, про ласкового друга Вениамина Михайловича, который привез Ирочке под Новый год невероятно красивую куклу и конфеты, а Косте пожарную машину со сладостями. Про тетю Фею. Про белого пушистого медведя, подаренного девочке Печенькиным, и про смерть топтыгина от рук Иры. Про ее стихийно возникшую улыбку. Затем вынул айфон и показал снимок, пояснив:
– Белкина сентиментальна, на юбилей ей подарили дорогой мобильный, чтобы она всегда могла иметь при себе фотографии бывших подопечных. Воспитательница хранит коллективные портреты всех выпусков, этот снимок сделан, когда детдом покидала Вилкина. Девушка в первом ряду с куклой в руках – Ира. Подарок дяди Димы был чрезвычайно важной для нее вещью, сказала Мария Алексеевна. Кстати, игрушка осталась в комнате самоубийцы. Вот, посмотрите на другой снимок…
– Интересно, – кивнул Сергей Данилович, когда я замолчал. – Подождите-ка, ребята, сейчас кое-что притащу.
Хозяин поехал к двери.
– Занимательная история, – подвел итог моему рассказу Игорь.
Глава 27
– Можете считать меня сентиментальным, как ту работницу детдома, – заявил Стеклов, возвращаясь в кухню-гостиную с альбомом в руках, – но у меня тоже есть собрание фоток. При себе, правда, их не таскаю, но храню. Наша контора в конце декабря всегда устраивала праздник для детей сотрудников: Дед Мороз, Снегурочка, небольшой концерт, хоровод у елки, раздача подарков и в самом конце общий снимок. Мой сын всегда ходил на торжество, ребячья компания собиралась разновозрастная, но все веселились от души. Ну, давайте поглядим.
