Чисто убойное дело - Луганцева Татьяна Игоревна
– Я сюда пришла не для того, чтобы любоваться тут на него!
– Бывают случайности, что тут страшного? Чем он вам насолил? Это почтенный человек, бизнесмен.
– Кто? Этот? Витольд? Да он беден, как церковная крыса! Нищеброд! Зарплата копеечная. Сидит в больничном морге и покойников режет!
Гости вечеринки, с любопытством обступившие очаг скандала, стали оживлённо перешёптываться.
А Лариса не желала успокаиваться:
– Я заплатила немалые деньги, чтобы развлечься и отдохнуть в вашем клубе. И что же я тут вижу? Этого подонка! Он меня держал на хлебе и воде, я одни колготки носила по два сезона! Он отнял у меня четыре года жизни. Нет это недопустимо! Такие встречи бывших супругов на вашей территории невозможны!
Хозяйка снова предприняла попытку замять конфликт:
– Ваш бывший муж пришёл на нашу вечеринку со своей нынешней женой. Они женаты уже двадцать лет. Вот его жена Алла, – указала Ольга на Яну.
Яна побледнела, потому что она увидела, как побелели глаза у свирепой фурии.
– Двадцать лет! – взвыла ведьма, – Так он мне еще и изменял! Ведь я развелась с ним только год назад! Держите их, эта дамочка журналистка, да они шпионы! Завтра же о нашей вечеринке с перечислением имён гостей будут трубить все газеты! Наверное, они уже всех сфотографировали!
Яростный призыв возымел действие. Все кинулись на Цветкову и ее друга. После непродолжительной потасовки, в которой Яна царапалась и кусалась, она получила сильный удар по причёске и отключилась. Что было дальше она уже, к счастью, не видела.
Глава четырнадцатая
Сознание возвращалось к Яне рваными клочками, урывками, всполохами. Сначала в голове зазвучали неразборчивые мужские голоса:
– Ей плохо…
– Да, мне очень плохо, – сказала Яна, – У меня сейчас от боли голова лопнет. Она тяжёлая, как Царь-колокол.
– Может быть, отрезать волосы? Легче станет.
Яна вздрогнула:
– Как отрезать? Не дам!
– Зато голова болеть не будет.
– Зимой без волос холодно.
– Шапку тёплую подарим.
– Идите к чёрту! – крикнула Яна и… открыла глаза.
Поначалу она ничего не видела, но бубнящие голоса в голове стихли. Через несколько минут она стала различать предметы. Она находилась в тесной подсобке, заваленной коробками и ящиками. Свет от тусклой лампы освещал обшарпанные стены. «Господи, только бы не крысы…» – с содроганием подумала Цветкова и попробовала пошевелиться. У нее ничего не получилось. Руки и ноги были крепко примотаны к телу, и она напоминала мешок с картошкой. Яна застонала.
Рядом с ней послышался тяжёлый вздох и словно заворочался гиппопотам. Яна с трудом повернула голову и с удивлением обнаружила, что рядом с ней на полу таким же неподвижным мешком лежит замотанный скотчем Витольд Леонидович. Увидев, что она смотрит на него, он спросил:
– Очнулась?
Яна еще раз безрезультатно попыталась пошевелиться.
– Где мы? Что случилось? Почему мы валяемся на полу?
– Наша операция с треском провалилась. Нас рассекретили. Я думаю, что нас ждет скорая жестокая расправа и ужасный конец.
– Ты еще шутишь? – возмутилась Цветкова. – Ты что-нибудь понимаешь?
– Понимаю. Меня, в отличие от тебя, никакой гадостью не поили. Я пил сам и только качественный алкоголь.
– Витольд, хватит компостировать мне мозги. Что с нами случилось? Я ничегошеньки не помню, как отрезало.
– Мне кажется, тебя напоили снотворным или еще чем-нибудь, отключающим сознание. Сейчас пока сказать трудно. Но ты уже в ходе драки стала отключаться. Тут нас и повязали. Наверное, твои вопросы задели какого-то за живое и нас решили ликвидировать от греха подальше.
– А почему мы до сих пор живы?
– Не имею ни малейшего понятия. Наверное, нас оставили на сладкое.
Яна снова завозилась:
– Или ждут пока я приду в сознание, чтобы под пытками вырвать признание зачем и с какой целью мы заявились в этот проклятый клуб. Тогда нам точно конец.
– Не нужно драматизировать. Еще ничего не ясно. Если бы хотели убить, давно убили бы.
Яна вздохнула:
– Надежда умирает последней… Слушай, я начинаю кое-что припоминать… На меня бросилась какая-то баба. Что ей было нужно? Откуда она вообще взялась?
– С Лысой горы. Эта ведьма – моя бывшая. Лариска. Чистая крыса. Увидела меня у стойки бара и по давней привычке решила со мной разобраться. А тут уж и ты со своими вопросами про Аглаю… Ясен пень, что вырваться живыми шансов у нас было мало. Но мы пока живы, и это вселяет слабую, но надежду.
– Да, потерпели мы фиаско, ничего не скажешь.
– А всё ты! Вечно я с тобой влипаю в различные истории одна другой страшнее. Вот на кой ляд я попёрся с тобой в это заведение? Ведь чувствовал, что добром это не кончится. И, как всегда, оказался прав.
Яна застонала:
– О боже… Меня мутит… Мне плохо…
– Конечно, плохо. Терпи. Ничего другого не остаётся. Такое состояние может длится несколько суток. Ведь неизвестно чем тебя бармен опоил. Наверное, получил точное задание от своей хозяйки. Эта Ольга та еще штучка! Сразу видно, что рыло у неё в пуху.
– Как бы я хотела врезать по этому рылу!
– Руки у тебя коротки, Яночка, – хихикнул Витольд Леонидович.
– Ничего, еще не вечер, – прошипела Яна, пытаясь освободиться. – Неизвестно чей верх будет…
– Но можно, конечно, предположить.
– Пусть только попробует! Мартин порвёт за меня Федосеенко на мелкие клочки.
– Да, жизнь у нас с тобой, Яночка, идёт как по маслу. Жаль только, что по кипящему!
– Ничего прорвёмся! И не в таких переделках бывали.
Витольд Леонидович снова завозился, пытаясь лечь поудобнее.
– Слушай, а ведь Мартин тебя не узнал! Это надо же! Да ты просто народная артистка, честное слово!
Яна приободрилась:
– А что, я и правда неплохо справилась! И знаешь, у меня родилась идея…
Патологоанатом завозился сильнее.
– Янка, умоляю тебя! Мы и так влипли дальше некуда. Не нужно больше ничего придумывать очень тебя прошу! Будет только хуже! Эх, было бы у меня оружие! Хоть травматический пистолет… Я бы им показал!
– Ты прав, – вздохнула Цветкова. – Доброе слово и пистолет действуют лучше, чем просто доброе слово. – Витольд, а как мы попали в этот Владимирский централ, кто нас сюда приволок?
– Как кто? Охранники, конечно! Тебя как по голове огрели, ты и отключилась. А я уже был пьяным в зюзю, не мог оказать достойного сопротивления. Всем объявили, что вызвали полицию и поволокли нас на улицу. А на самом деле притащили в эту каморку. И еще для верности связали. Теперь нам трындец, это точно. – И для достоверности сказанного патологоанатом шмыгнул носом.
– Эта Федосеенко настоящая сукозмея, – сделала вывод Цветкова.
– Кто?
– Поместь шавки и гадюки. И зачем с ней Мартин связался? Что он в ней нашел?
– Если бы не ты со своими расспросами…
– Я должна узнать, что случилось с Аглаей!
– Узнала?
– Нет.
– Что и требовалось доказать…
– Янка, а ведь все думают, что ты журналистка по имени Алла.
– И что в этом хорошего? На этом и попались. Лучше бы Федосеенко узнала, что я подруга Мартина. Тут было бы только личное, а так под угрозой ее бизнес. Тут мне пощады не будет. Нет, нужно срочно отсюда сваливать! Я не собираюсь лежать здесь и ждать своего конца.
Цветкова принялась, пыхтя и охая, извиваясь как уж на сковородке, прилагая нечеловеческие усилия, выкручиваться из своего огромного костюма, в который она была замотана словно в кокон. С каждым мгновением ей удавалось освобождаться всё больше и больше.
Витольд Леонидович смотрел на нее с нескрываемым восторгом и уважением.
– Ну, ты и даёшь… – повторял он. – Неужели у тебя получиться?
– А это мы сейчас увидим… – пыхтела Цветкова.
Она вылезла наполовину из своего плена и освободила руки. Дальше дело пошло веселее и она, помогая себе руками, вылезла вся окончательно.
Первые несколько минут она лежала неподвижно, тяжело дыша, но вскоре поднялась на ноги.
