Анна Ольховская - Увези меня на лимузине!
Следом грохнул Сергей Львович, а потом облегчающая смеховая волна захлестнула всех остальных. Пару раз хихикнула даже оболочка Анны Лощининой.
Только маленькая Ника Алексеевна не смеялась. Она тихо сидела на коленях у Алины и грустно смотрела куда-то в сторону.
Это заметила вернувшаяся с Маем Инга.
– Вы что, над Куськой смеетесь? – возмутилась девочка.
– Почему ты так решила? – Алина удивленно посмотрела на дочь.
– Да потому что вы все ухохатываетесь, а она чуть не плачет!
– Разве? – Ирина Ильинична заглянула в личико малышки. – Действительно. Кошечка, что с тобой?
– К маме. – Губки ребеныша задрожали, она потянулась ко мне. – Ника к маме!
И, едва я взяла дочку на руки, она горько расплакалась.
Глава 29
И это был не обычный младенческий рев маленького капризульки, не было это и плачем от боли телесной. Ребенок плакал от горя!
Да что такое, в самом-то деле! Почему именно моей дочке достались дурацкие, никому не нужные способности! Почему в восемь месяцев она может рыдать от душевной боли, в то время, как нормальные, обычные малыши в этом возрасте плачут от кишечной колики, режущихся зубов или мокрого памперса! Что же с ней дальше-то будет?! Господи, зачем?! Почему именно она?!!
Поначалу все присутствующие пытались успокоить Нику, отвлечь, насмешить. Но привычные методы не срабатывали, веселые игрушки и тетешканье не помогли.
Я унесла дочку в комнату и снова баюкала и пела, как уже было недавно. И это снова помогло. Несмотря ни на что, а под «ни на что» я имею в виду все те же сверхспособности, мой ребеныш отчаянно нуждался во мне, в маминой теплой, уютной энергетике, заворачивающей беззащитное пока перед жестокостью окружающего мира тельце в надежный кокон.
И мы с дочкой снова справились. И даже умылись самостоятельно, забрызгав раковину и зеркало. А потом полчаса одевались, отталкивая мамины руки и путаясь в штанинах, пуговицах и рукавах. Если бы Ника занялась еще и обувью, из комнаты мы выбрались бы только к вечеру. Но, слава богу, ребенок удовлетворился плотными носочками.
И где-то около одиннадцати мы вышли в люди. Люди к этому моменту тоже смогли привести себя в порядок и даже управиться с завтраком. Не в том смысле, что уже все съели, а – приготовили. И накрыли на стол. И терпеливо ждали нас.
Приставать с расспросами не стали, думаю, все и так поняли причину горя ребенка.
Мы просто сели и позавтракали. Ника, послушно нацепив фартучек, без которого пришлось бы снова переодеваться, управлялась с кашей самостоятельно, чем вызвала очередной всплеск умиленного квохтанья бабушки Иры. Фиг бы с ним, что девчуша умеет говорить и ходить, что слышит и чувствует отца на расстоянии, но она ведь сама кушает! И пьет чай!! И вытирает рот салфеткой!!!
Мы старательно не принуждались, то есть старались вести себя непринужденно. Но, вот удивительно, все присутствующие за столом приобрели легкое косоглазие, причем глаза косили по-разному, в зависимости от месторасположения владельца глаз по отношению к висящим на стене часам.
И чем ближе короткая стрелка подползала к двенадцати, тем сильнее мы не принуждались.
Ника, последние минут десять смотревшая на нас с возрастающим удивлением, наклонилась к терпеливо затекающему слюной Маю и доверительно сообщила:
– Мама боится. Дед, баба, Саша, Иня, тетя, дядя – боится.
Пес переступил лапами и согласно гавкнул.
– Вот так вот, – усмехнулся Сергей Львович, – устами младенца глаголет истина.
– Она не только глаголет, эта истина, – мрачно констатировала я, – она еще и гавкает. В общем, пора идти к телевизору и наблюдать за клоунадой. Я хочу, чтобы вы все лично убедились, что заявленное венчание – полная ерунда.
– Что ж, мы с удовольствием убедимся, – генерал поднялся со стула и направился к телевизору. – Кстати, сейчас Виктор подъедет. Увидел анонс по НТВ и позвонил. А когда узнал о вашем приезде, поставил перед фактом, что программу будет смотреть у нас.
Подтверждая слова Левандовского, забулькал звонок. Инга бросилась открывать, ей Виктор очень нравился. Девочка, по-моему, даже была по-детски влюблена в умного, симпатичного и очень порядочного парня.
Я тоже направилась к выходу, чтобы встретить приятеля, ведь с ним мы виделись в последний раз незадолго до нашего с Лешкой разрыва, и я успела соскучиться. Виктор – очень преданный и верный друг. Я знаю, что он ушел с должности администратора Майорова, как только Ирина заняла мое место рядом с Лешкой. Когда я лежала здесь, в Москве, в больнице после общения с маньяком-людоедом Мирчо, Виктора как раз не было в городе. Он сейчас работает в довольно крупной концертной фирме, занимающейся организацией гастролей западных звезд. Несколько лет работы у Алексея Майорова стали лучшей рекомендацией.
В гостиную влетел взъерошенный Виктор, мы с ним едва не попали в ДТП, столкнувшись лбами, но он вовремя затормозил, потом сгреб меня в охапку и закружил по комнате:
– Анюта! Как же здорово, что приехала! Так, ну-ка, дай на тебя посмотреть. Похудела, смотрю. Ты что, на диете, что ли? С ума сошла?
– Неть!
– Ой, кто это? – Виктор отпустил меня и удивленно посмотрел на Ингу. – Кузнечик, это ты балуешься?
– Нет, – хихикнула девочка и кивнула в сторону Мая. – Это оттуда.
– Ага, – серьезно кивнул приятель, – понятно. Совсем меня тут за дурака держат. Говорящая собака!
– Неть! – И тонкий хихик откуда-то из середины пса.
– Не понял, – удивленно протянул Виктор и посмотрел на меня. – Это как?
– Это – Ника Алексеевна.
– Где? – оживился парень. – Мне еще не представили главную героиню дня. Ну-ка, несите малышку, где прячете?
– Тут, – снова хихикнул пес.
Вот теперь Виктор обалдел всерьез. Он растерянно переводил взгляд с меня на Мая и обратно.
А потом из-за спины гиганта важно вышла моя дочь, подошла к Виктору и, улыбаясь, протянула к нему ручки:
– Дядя!
Дядя беспомощно оглянулся на меня, я кивнула:
– Знакомься. Это и есть Ника Алексеевна.
– Но… – Виктор присел, подхватил малышку на руки и поднял, всматриваясь в улыбающееся личико: – Но ведь ей всего восемь месяцев!
– Да.
– Ходит? Говорит? Ну ни фига ж себе! А глаза! Я никогда не видел таких глаз! Господи, малышка, да ты же папина копия! Какой же он идиот, твой папуля!
– Неть! – Ника нахмурилась и дернула дядю за нос. – Папа хороший!
– Ах ты мой заяц! – Виктор прижал к себе ребенка, на глазах заблестели слезы.
Он смущенно отвернулся и, не выпуская из рук девочку, отошел к окну.
В наступившей тишине легкое поскуливание пса казалось невозможно громким.
Артур мельком глянул на часы, потом – еще раз и вскочил:
– Время! Включайте телевизор!
Кузнечик, не выпускавшая из рук пульта, нажал на кнопку.
Программа уже началась. Возбужденно тараторивший репортер рассказывал о том, как накануне, в пятницу утром, ему лично позвонила Ирина Гайдамак, гражданская жена Алексея Майорова, и сообщила, что в субботу они с Алексеем венчаются. Поначалу они хотели все осуществить втайне, но потом передумали. Алексей настоял на том, чтобы об этом знаменательном для него событии узнали все, кому не безразлична его судьба. Он бесконечно благодарен за ту любовь и поддержку со стороны своих поклонников, которую он ощущал во время болезни. Но еще более Майоров благодарен своей любимой женщине, Ирине, неотлучно находившейся рядом. Проявив невероятные терпение и настойчивость, Алексей смог вернуть себе способность говорить. И первые слова, которые он произнес, посвящались ей, Ирине. Ласковое, интимное прозвище «зайцерыб», которым Майоров называл свою любимую женщину, произнесенные с таким трудом, вместе с признанием в любви и извинением за все прошлые обиды, стали для Ирины настоящим потрясением. Она плакала от счастья, а Майоров готовил для любимой еще один сюрприз. Он захотел узаконить их отношения. Официальная регистрация в ЗАГСе пока невозможна, Алексей еще плохо владеет руками и не может писать. Но это – вопрос времени. А пока Ирина и Алексей решили стать мужем и женой перед Богом. И выбрали для этого маленькую церквушку в Нижегородской области, куда и пригласили съемочную группу телеканала НТВ. А еще – несколько самых близких друзей.
И действительно, возле маленькой деревянной церкви было пустовато. Может, потому, что она располагалась в довольно густом лесу, на небольшом холме. Я не знаю, кто выбрал здесь место для храма, но дорога к нему вела узкая, лесная. И никакого населенного пункта не видно. Возможно, он располагался за лесом, совсем рядом, прихожане ведь должны быть, если есть церковь. И утренняя субботняя служба должна бы собрать этих прихожан. Но по церковному дворику прогуливались человек десять, все с цветами и принаряженные. И все незнакомые. Впрочем, ожидать, что находящийся в розыске Андрей Голубовский будет светиться на телеэкране, мог только очень наивный человек.
