Юлия Климова - Золотая клетка для светского льва
– Что вы говорите?! Худеть надо? – раздался скрипучий голос, и из-под прилавка вынырнула полная загорелая блондинка, похожая на подгоревшее пирожное безе. Раздув щеки, она тряхнула головой, и высокая объемная прическа заколыхалась, точно желе. – У нас есть отличное средство, – она взяла с одной из полок длинный тюбик с кремом, небрежно бросила его рядом с кассовым аппаратом и выдала заученную и, видимо, уже надоевшую рекламу: – Эффективное средство по уходу за телом. Не выходя из дома, вы можете корректировать свою фигуру. Экстракт хвоща и морских водорослей изменит не только ваши объемы, но и вашу жизнь. Вы почувствуете завистливые взгляды окружающих, молодые женщины и мужчины сами начнут искать с вами встреч…
– Э… – перебил Тихон, отодвигая от себя тюбик подальше, – мужчин мне не надо… да и молодых женщин тоже…
В душе его всплыл милый образ Евдокии Дмитриевны – удивительная женщина, удивительная! А ведь он до сих пор ни разу не подарил ей цветы. Безобразие, сущее безобразие!
– А что тогда хотите? – недовольно поджала губы продавщица.
– Вы не могли бы подсказать, покупала ли у вас в воскресенье шампунь такая молодая эффектная девушка… Волосы длинные, распущенные, медного цвета. Носик остренький…
– Покупала! – гаркнула продавщица и при этом так стукнула кулаком по прилавку, что Тихон от неожиданности вздрогнул. Тюбик с кремом несколько раз нервно подпрыгнул. – Из-за нее у меня два дня спина болела. Шампунь ей оттеночный подавай! И этот цвет не такой, и тот! Пришлось все коробки перетрясти, пока не нашла то, что ей в голову втемяшилось! А здесь, как видите, ни пройти, ни проехать, с моей ли комплекцией порхать в этакой тесноте? А она еще уперлась – заноза такая: вы тут работаете, вот и ищите, сама даже на полках отказалась смотреть! Тьфу, зараза грудастая!
Тихон поежился и на всякий случай отступил на шаг – продавщица так разбуянилась, что, казалось, вот-вот взорвется.
– А вы точно помните, что это было в воскресенье? – осторожно спросил он.
– Да уж куда точнее, я еще подумала – и зачем я с Лизкой сменами поменялась, вот бы она тут в этих катакомбах корячилась!
– А не подскажете, сколько было времени, когда эта девушка заходила?
Лицо продавщицы посерело. Пошлепав пухлыми губами, скрестив руки на груди, она обошла прилавок, протиснулась между витринами со стиральным порошком и освежителями воздуха и, точно змея, прошипела:
– А ты чего это, мил человек, вопросы задаешь? Чего это ты тут вынюхиваешь…
– Да я так… просто поинтересовался… – выдавил из себя Тихон и, чувствуя надвигающуюся опасность, втянув живот, бросился к двери.
Молниеносно протискиваясь между витринами-колбами, он только один раз ударился локтем о стеклянный угол. Пять секунд, которые понадобились на преодоление препятствий, показались ему вечностью. Душу не покидало ощущение, что в спину ему дышит огромная разъяренная женщина-безе и любое промедление граничит с мгновенной смертью.
– Еле живым ушел, – выдохнул Тихон, как только дверь захлопнулась за его спиной.
Внутренне раздуваясь от гордости, – не каждый готов рисковать собой ради истины, – он направился к воротам.
Похоже, и тут Ирма не обманула – шампунь она покупала, правда, не удалось выяснить, во сколько она посещала магазин. Собственно, это было и не слишком важно – узнать, покидала ли она поселок пешком, не представляется возможным. Шампунь – это мог быть только предлог, чтобы выйти на улицу. Тихон сунул руки в карман дубленки и пошел быстрее. А если он рассуждает неправильно, а если никто и не выносил брошь из дома? Если она до сих пор лежит где-нибудь в укромном местечке и дожидается, когда же все стихнет? А если Виолетта ее ловко унесла вместе со своими вещами?
– Хватит, – приказал себе Тихон, – необходим маленький перерыв…
Голова действительно уже раскалывалась от предположений и от целого вагона разрозненной информации. Сейчас он немножко отвлечется, а потом – опять за дело. Да, именно так он и поступит.
– Эх, жаль, я не знаю, какие цветы она любит больше всего… – вздохнул Тихон, любуясь искрящимся снегом.
Улыбнувшись своим мыслям, он приветливо махнул бдительному Петровичу и вышел за ворота.
* * *
– Значит, ты до сих пор ходишь в женихах, – усмехнулся Костик, поправляя очки. – Твоему терпению можно позавидовать.
Он прошелся вдоль шкафа, проводя пальцем по корешкам книг, и бросил на друга весьма ироничный взгляд.
– Смейся сколько хочешь, – вздохнул Егор, облокачиваясь на спинку кресла. – Мне и самому смешно… – Он улыбнулся и пожал плечами. – Я уже давно махнул рукой на происходящее: мать довольна, отвлеклась от грустных мыслей, и я ни во что не вмешиваюсь. До Нового года осталось несколько дней, потом все встанет на свои места.
– Девчонка тебе нравится?
– Конечно же, нет!
Костик еще раз ухмыльнулся – слишком торопливо и эмоционально его друг ответил на этот вопрос.
– А ее отец – действительно большой специалист по ловле преступников?
– Не знаю, – мотнул головой Егор, – ничего не знаю. Он производит довольно хорошее впечатление и весьма тактично занимается поиском броши. С одной стороны, в доме тишь и благодать, с другой… У меня иногда появляется такое ощущение, будто вокруг происходит нечто странное, почти безумное, и я уже не в силах это понять и проконтролировать.
– Конечно, безумное! – захохотал Костик. – Ты привел в свой дом первую встречную, затем пригласил еще и ее отца, поучаствовал в помолвке и, что самое забавное, – собираешься и дальше идти тем же курсом!
– Я не совсем это имел в виду… Не знаю, как объяснить. – Егор вдруг почувствовал себя неловко.
– Да ладно тебе, – махнул рукой Костик, – не накручивай. Я, если честно, тебе даже завидую – у меня вот никаких перемен: мать звонит три раза в день, приезжает с обысками и изводит нотациями. И ругаться устал, и иначе уже не получается. Может, и мне найти себе какую-нибудь первую встречную, такую, чтоб как твоя Даша…
– Она не моя!
– Не придирайся к словам. Ты же говоришь, что у нее характер, как бенгальский огонь, шипит и искрится, вот такая могла бы разобраться с моей маман. Одолжи девчушку на недельку.
– Да иди ты!
Костик вновь захохотал и добавил:
– Что и требовалось доказать…
Егор в ответ лишь улыбнулся.
– Мне пора, – сказал Костик, снимая со спинки стула пиджак, – хорошо посидели, – он кивнул на початую бутылку коньяка и два пустых бокала. – С Ирмой-то как?
– Терпимо. Я провожу тебя.
Они вышли из кабинета и… застыли.
Рядом с лестницей стояла смущенная Евдокия Дмитриевна, ее щеки пылали, а пальцы перебирали тонкий поясок платья. Она была так счастлива и взволнована, что не видела никого, кроме человека, протягивающего ей огромный букет чайных роз.
– Это и есть отец Дашеньки? – прошептал Костик, понимая, что ситуация действительно вышла из-под контроля.
– М-м-м, – только и смог ответить Егор.
– Они что… тоже жених и невеста?..
– Я убью тебя! – донеслось в ответ тихое шипение.
– Меня-то за что?
– За все… за ставку, за Дашку и за то, что я сейчас наблюдаю… – выдавил Егор.
– А мне кажется, они счастливы, – не удержался от ухмылки Костик.
– Я точно тебя убью…
Евдокия Дмитриевна приняла букет, пробормотала: «Спасибо, но зачем… мне безумно приятно…» – и только потом обратила внимание на сына и его друга. Чувствуя головокружительное смятение, она отправила не менее взволнованному Тихону сто первый взгляд благодарности и сказала:
– Добрый день, Костя, очень рада тебя видеть. Как мама?
– Здравствуйте, Евдокия Дмитриевна. Мама поживает прекрасно, передавала вам привет.
– Спасибо, ты, пожалуйста, тоже передай ей от меня привет.
Теперь, когда приличия были соблюдены, можно было подумать и о бегстве. Понимая, что впоследствии ей не удастся избежать вопросов Егора, Евдокия Дмитриевна улыбнулась Тихону и заспешила на второй этаж в свою комнату.
Егор представил Тихона Константину и, скрипя зубами, потащил друга в коридор к гардеробной.
– Он подарил цветы моей матери… – пробормотал он, – ты же не думаешь, что это серьезно?
– Я думаю, что тебе уже ничему не стоит удивляться, – улыбнулся Костик, – ты, кстати, помнишь великие слова: как встретишь Новый год, так его и проведешь?
– Молчи, прошу тебя, молчи!
Одевшись, Константин вышел из дома Корнеевых и неторопливо направился к машине. Странное ощущение, будто он уже где-то встречал Тихона – этого пухлого, невысокого человека с круглым животиком, – терзало его душу. Он знал, что не успокоится, пока не вспомнит – где и когда мог его видеть раньше?
