Наталья Александрова - Дама разбитого сердца
Незнакомец внимательно оглядел прихожую, достал маленький блокнотик и негромко произнес:
– Здесь необходимо сделать подвесной потолок, а вот стены… вы предпочитаете краску, обои или стеновые панели?
Мамочка зарделась. На ее глазах приближалось осуществление самой большой мечты.
– Я видела у одной знакомой стенные панели под розовое дерево, – проговорила она мечтательно, – нельзя ли нам такие?
– Отчего же нельзя? Конечно, можно! – Покладистый мужчина раскрыл свой блокнотик и что-то в нем черкнул, проговорив:
– Розовое дерево. Чудесненько.
После этого он снова нервно повел носом и проговорил:
– Вы, кажется, рыбу готовите? Так сходите на кухню, проверьте, как бы не подгорела!
– Нет-нет, – мамочка зарделась, – это от соседей запах долетает, а я ничего не готовлю.
Мужчина взглянул на нее недоверчиво и открыл дверь кладовки.
– Та-ак, – протянул он, – двери сделаем тоже из розового дерева, а фурнитуру – ну, ручки всякие, задвижки – лучше позолоченные, к розовому дереву позолота исключительно подходит.
Мамочка восторженно сложила руки. Перед ее внутренним взором уже предстала отремонтированная квартира, превратившаяся в султанский дворец из сказок Шахерезады и только немного не дотягивающая до квартиры какого-нибудь высокопоставленного московского чиновника. Поэтому она не обращала внимания на то, как внимательно и скрупулезно удивительный гость осматривает их с Васенькой жилище. Из его уст то и дело вылетали слова, звучавшие райской музыкой для мамочкиного слуха:
– А тут кафель выложим… Вы кафель какой предпочитаете – испанский или итальянский?
– Итальянский, – восторженно ворковала мамочка, – я у одной знакомой видела очень красивый кафель от Версаче… такой голубоватый, с рисуночками… нельзя ли мне тоже такой?
– Отчего же нельзя? – тут же соглашался посетитель. – Можно и от Версаче. Я посмотрю, что у нас есть на складе…
– Вы уж посмотрите, – мамочка понизила голос, – вы не думайте, я все понимаю… у меня есть средства, я вас отблагодарю…
– Что вы такое говорите? – возмутился мужчина. – Я ведь работаю в команде депутата Гусакова, а у нас такого не положено! У нас в команде полное бескорыстие! Если депутат узнает, что я поддерживал с избирателями разговор о вознаграждении, он немедленно выгонит меня из своей команды! Это такой человек… кристальной честности! Вы лучше скажите, вам душевую кабинку поставить или ванну с гидромассажем?
Вернувшись домой и отклеив аккуратную бородку, Леня пожаловался Лоле:
– Чувствую себя последним подонком, хуже твоего брачного афериста! Такая славная у Василия мамочка, а я ей внушил несбыточные надежды на сказочный ремонт! Наверное, это даже хуже, чем не сдержать обещание жениться!
– Ладно тебе! – отмахнулась Лола. – Ты лучше скажи – удалось что-нибудь найти?
– Ничего! – Леня тяжело вздохнул. – Осмотрел все, что можно было, не внушая хозяйке подозрения. Папки нигде нет. Нужно устраивать серьезный обыск, а для этого нужны ключи от квартиры. А самое главное – нужно их обоих на время куда-нибудь удалить. У тебя-то как?
Лола молча повертела у него перед глазами маленькой коробочкой со слепками.
– Как все прошло?
– Все прошло как по маслу, как и всегда, когда за дело берусь я, – последовал самодовольный ответ.
– Он тебя не обокрал? – осведомился Леня. – Вижу, что шуба цела.
Собираясь на встречу с Василием, Лола категорически отказалась надевать свою любимую шубу. Маркиз не настаивал, предложив надеть другую, но некоторые шубы оказались тесны для потолстевшей Лолы, а некоторые – слишком теплые. На улице сегодня была плюсовая температура. Тогда поехали в магазин, и после долгих примерок Лола выбрала полушубок из шиншиллы. Короткий и малость бесформенный, он ее еще больше полнил, но Леня сказал, что это – то, что надо. Не то чтобы Лола с ним согласилась – в выборе одежды она доверяла только собственному вкусу, но шиншилла ей не нравилась, и она посчитала, что если Василий польстится на эту крысу, то Лола расстанется с шубкой без всякого сожаления.
Василий явился на встречу какой-то пришибленный. От зоркого Лолиного взгляда не укрылись тщательно загримированные синяки и ссадины. То есть Аделаида-то была мастером своего дела, но ведь и Лола была в своем роде профессионал.
Бедный Вася так тяжело вздыхал и жалобно моргал, что в душе у Лолы проклюнулись ростки сочувствия. Она заговорила с ним как могла ласково и даже попыталась поцеловать. Вася отшатнулся так явно, что Лола, войдя в образ дочки Сигильдеева, тут же обиделась и надулась. Ростки сочувствия она немедленно и безжалостно выполола из своей души, как если бы они были обычными огородными сорняками.
Но не зря Лола была хорошей актрисой. Она сумела Васю растормошить и даже зазвать в кафе. Пока Вася читал меню, водрузив на нос те самые очки, Лола прижималась к нему бедром, тискала под столом его руку и глупо хихикала. Вася был озабочен только тем, чтобы официант ничего не заметил – он не хотел привлекать внимание к своей особе, поэтому Лоле без особого труда удалось вытащить у него из кармана ключи. Сунуть их в сумочку и сделать оттиски оказалось вообще плевым делом. Конечно, если бы Василий не был так подавлен всем, случившимся с ним вчера и не боялся лишний раз пошевелиться, чтобы не смазался грим, Лола бы не была так нахальна. Но все прошло отлично, Лола снова принялась его тискать, беспрерывно болтая, и положила ключи на место. При этом, оказавшись в непосредственной близости от Василия, она почувствовала исходящие от него волны такой глубокой ненависти, что слегка опешила. За что он ее так? Ведь она к нему всей душой…
Тут Лола ненадолго вышла из образа дочки Сигильдеева и поглядела на себя со стороны. Ей стало смешно и противно. Но дело есть дело, и она его выполнит.
– Я тут ненадолго съезжу в одно место, ключи сделаю, – напомнил о себе Леня, – как у вас с Васей завтра?
– Да никак, он от меня шарахается! – с обидой сказала Лола. – Похоже, не прельщают его ни папины денежки, ни моя неземная красота.
– Хм… – сказал Леня, – насчет красоты я вообще-то с ним согласен.
– Сам велел мне прикинуться этаким чучелом! – вспыхнула Лола. – А теперь издевается!
– Завтра выманишь его из дома в двенадцать часов, – строго сказал Леня, – я слышал, мамочка по телефону договаривалась завтра к двенадцати на массаж идти. Если их никого не будет, я как раз успею обыскать квартиру.
– Как же ты мне надоел! – в сердцах высказалась Лола, схватив телефонную трубку.
Вася позвонил в дверь собственной квартиры, внутренне собравшись. С некоторых пор он взял за правило ничему не удивляться. Ему даже стало интересно, в каком виде он застанет мамочку сейчас. Однако мамочка оказалась в самом обычном виде. Лицо ее не украшала никакая маска, на ней был нарядный домашний костюм – темно-синие бархатные брюки и такая же куртка, расшитая золотыми дракончиками. Однако Василий сразу же понял, что в доме что-то не так. Он потянул носом и ощутил сильный запах свежего коровьего навоза.
– Мама, – поморщился Вася, – неужели ты делаешь навозные маски?
– Ах, оставь, пожалуйста! – раздраженно отмахнулась мамочка. – За кого ты меня принимаешь? Это все Петр Степаныч…
Василий понимающе вздохнул. Петр Степаныч был кошмаром его и мамочкиной жизни. Когда-то давно, еще до Васиного рождения, Петр Степаныч ухаживал за мамочкой и даже предлагал ей руку и сердце. Но мамочка отказалась, потому что Петр Степаныч был ей не пара. Так сказала ее, мамочкина мамочка, Васина бабушка. Мамочка вышла замуж за Петю Зайкина, симпатичного молодого человека, родом из города Ялты. Петя рассказывал, что папа его работает шеф-поваром в ресторане гостиницы «Таврида», семья имеет большую квартиру в Ялте и каменный дом в Судаке на самом берегу моря. Петя был очень привлекателен, и Васина мамочка влюбилась в него без памяти. Ее мамочка согласилась на эту свадьбу, поскольку ей хотелось каждое лето отдыхать на море.
После мамочкиной свадьбы с Петей Зайкиным Петр Степаныч с горя уехал на комсомольскую стройку и надолго пропал из виду.
Через полгода выяснилось, что Петя Зайкин – прощелыга и враль, что родители его правда живут в Ялте, но отца отовсюду выгнали за пьянку, и он подрабатывает грузчиком в винном магазине, квартиры в городе у них нету, а вместо каменного дома на берегу моря есть только полуразвалившаяся лачуга, продуваемая всеми ветрами. На фотографии же, которую жених показывал будущей теще, изображен был, конечно, каменный дом на берегу моря, но в нем размещался детский санаторий под романтическим названием «Теремок». Мамочкина мама выяснила это совершенно случайно, так как неосторожно похвасталась перед задушевной подругой, что теперь у нее есть, можно сказать, собственная дача на берегу моря в Судаке. Подруга же, обуреваемая завистью, отдыхая летом в Алупке, не поленилась и съездила в Судак, благо на автобусе было совсем недалеко, и убедилась в существовании санатория на том месте, где располагалась хваленая дача.
