Дарья Донцова - Золотое правило Трехпудовочки
– Ну и что? – не разделила я радости Коробкова. – Чемпионский пояс тебе не носить. Совершил ошибку, не проверил девичью фамилию клиентки-жертвы, догадался это сделать поздно. И что нам дает фамилия Макарова? Сомневаюсь, что в ее прошлом зарыты ужасные тайны.
– Я свалял дурака, – неожиданно согласился Димон, – но сейчас исправился. Смотри. Лена расписалась с Виктором через месяц после совершеннолетия. И вроде ты права, ну что плохого? С другой стороны, помнишь дело Морозовой?
– Тринадцатилетняя Наташа отравила вторую жену отца, ее мать и сводную сестру, – вздохнула я, – на Новый год осталась ночевать у папы и открыла конфорки газовой плиты. Дурацкая затея, ее сразу вычислили, достаточно было задать девчонке простой вопрос: почему ты в два часа ночи убежала из квартиры родственников? И та мигом раскололась.
– Подростки бывают хуже взрослых, – вздохнул Димон, – и нет никого более жестокого, чем дети, но не о том речь. Вернемся к Лене. В шестнадцать лет она, не закончив школу, оказалась у своей родственницы, Антонины Семеновны Макаровой. Лена провела почти год вне Москвы, потом вернулась в столицу. Ее мать вскоре умерла, Леночка выскочила замуж за Виктора. Если разобраться, Киселев не очень подходил юной девушке. Он был гораздо старше ее, но Лена мечтала иметь мужа и получила его. Много детей, правда, у них не было, но они жили счастливо, удочерили Аню. Все вокруг говорили, что семья Киселевых – образцовая. До кончины Виктора все шло прекрасно, а после его смерти, естественно, начались финансовые трудности…
На дороге появилось маршрутное такси, я отчаянно замахала свободной рукой и, продолжая разговор с Димоном, влезла в микроавтобус.
– Забудь о своей оплошности, не грызи себя, ты, как правило, глупо не прокалываешься.
Из трубки донесся хруст: хакер утешал себя чипсами.
– Я вдруг подумал, – прокряхтел он, – почему мать Лены внезапно отправила дочь в деревню, в глушь, в Саратов?
– Цитируешь «Горе от ума»[7] или Лена правда очутилась в Саратове? – уточнила я.
– Демонстрирую образованность, – хмыкнул Димон, – надеюсь поразить тебя своей начитанностью.
– Если человек вспоминает про бедного Йорика или не успевшую помолиться на ночь Дездемону[8], это не означает, что он обожает старика Вильяма, – язвительно заметила я, – он просто слышал крылатые выражения от других.
Димон вернулся к прежней теме:
– По какой причине девочку из Москвы отправили к дальней родственнице?
– Набедокурила, – предположила я, – секс, наркотики, рок-н-ролл, вот мать и выдернула дочь из неподходящей компании.
Димон закашлялся, я чуть не оглохла и возмутилась:
– Прекрати лопать чипсы.
– Никогда их не ем, гадость какая, – возмущенно парировал Коробок, – это кукурузные хлопья. Знаешь, где провела почти год Лена? В Бодольске.
Я чуть не уронила телефон.
– Где?
– В Бодольске, – повторил Коробок, – городке, где жила биологическая мать Ани, Олеся Семеняка.
– Вот это совпадение! – ахнула я.
– Чудес не бывает, – буркнул Димон. – Я предположил, что Лена в шестнадцать лет по глупости забеременела. Ее мать, в отличие от школьницы, понимала, чем грозит появление младенца, и постаралась это скрыть от общественности.
– Метро, – объявил водитель, – вылазьте!
Пассажиры цепочкой потянулись к двери, я вышла последней и встала около магазина косметики, продолжая слушать Димона, а Коробок тарахтел дальше.
Он узнал, что мать Лены принесла в московскую школу справку, в которой указывалось: ученица Макарова сломала позвоночник и находится на лечении в ЦИТО. Бумажка вполне удовлетворила школьное начальство. Но в институте травматологии никогда не выхаживали Елену Макарову, там о ней даже не слышали. Зато в роддом города Бодольска была помещена семнадцатилетняя девушка с таким именем и фамилией. После родов Елена заболела маститом, ее перевезли в больницу, сделали операцию. Угадай, с кем она лежала в одной палате? Кто еще мучился воспалением? Олеся Олеговна Семеняка!
– То есть Лена и Олеся были знакомы? – уточнила я.
– Более чем, – подтвердил хакер, – они поступили в одну ночь, обеим одновременно провели секторальную резекцию, потом девицы очутились на соседних койках. Совместные переживания сплачивают, думаю, Семеняка и Макарова подружились. Дальше события развивались по такому сценарию.
Елену из клиники забрала Антонина Семеновна Макарова, девочка провела в Бодольске еще месяц с небольшим. Лена недолго возилась с новорожденной, уехала в Москву, вышла в скором времени замуж за Виктора, а через пять лет удочерила Аню.
– А куда делась дочь Лены? – воскликнула я.
– Никуда, – хмыкнул Димон, – ее судьба покрыта мраком неизвестности. В роддоме выдали справку о рождении, и все. Больше никаких документов я не обнаружил. Думаю, она осталась в Бодольске. У Семеняки тоже своя история. Она назвала ребенка Аней, зарегистрировала его в загсе. Дальше… неизвестность. Через некоторое время после появления на свет дочери Олеся вышла на службу. Она вела себя не как молодая мать. Отсиживала полный рабочий день. А потом погибла в автоаварии.
Я попыталась привести в порядок расползавшиеся мысли:
– Если девочка Семеняки неизвестно где, то кого удочерили Киселевы?
– Свою Аню, – пояснил Димон. – Полагаю, Лена забрала дочь из Бодольска, каким-то образом сумела договориться с Владой Сергеевной, и та озвучила Виктору историю о маленькой Маугли, удивительно похожей на Киселевых.
– Аня – это Аня! – подпрыгнула я. – Ничего не понимаю! Зачем Лене выдумывать немыслимую историю?
Димон тихо засмеялся.
– Таняша, ты порой демонстрируешь удивительную наивность. Лена осталась одна, средств к существованию нет, а тут подворачивается Витя, который мечтает о большой дружной семье. Он не богат, но честен, порядочен, надежен, имеет ремесло в руках, он старше Лены, значит, будет холить и лелеять молодую жену.
У Леночки нет образования, у нее нет даже школьного аттестата, а еще у девушки отсутствуют карьерные амбиции, ей неохота ни учиться, ни получать профессию, ни добиваться успеха. Лена согласна на роль домохозяйки и быстро идет в загс с Виктором. Она надеялась родить не менее трех детей. Виктор хоть и старше жены, но ему в тот момент было всего тридцать с небольшим.
Мне послышалось в речи хакера неодобрение, и я сказала:
– Еще в Библии написано: плодитесь и размножайтесь. Не всем суждено быть Марией Кюри. Домашнее хозяйство тоже работа, причем не из легких.
– Не знаю, но верю тебе, – согласился Коробок. – Виктор в отсутствие наследников принимается воспитывать Лену. Он заставляет ее экстерном окончить школу, отправляет в медучилище, Елена выходит на работу, ей даже она нравится. Молодая женщина служит в детской больнице, но своих детей у нее нет.
– И тогда она, вспомнив про свою Аню, забрала ее у тетки, сговорилась с Владой Сергеевной и удочерила собственного ребенка, обманув Виктора? – выпалила я.
– Бинго! – воскликнул Димон. – Волки сыты, зайки целы.
– Ошибка в рассуждениях, – занервничала я.
– Ну, говори, – потребовал Коробок.
– Если мы примем твою версию, то вся история с самого начала не имеет ни малейшего смысла, – сказала я. – Лена пришла к Чеславу с просьбой отыскать родителей Ани. Мотивация приемной матери казалась простой: кто бросает на пороге детдома девочку, не умеющую в пять лет нормально разговаривать? Очевидно, наркоманка, алкоголичка, психически нездоровая особа. Виктор воспитал в Ане редкостную самоуверенность, дал девочке отличное образование, внушил ей мысль о ее исключительности. Отец хотел как лучше, он считал, что женщине с завышенной самооценкой легче идти по жизни. Сам папочка завел простую жену, увлеченную выпечкой пирожков и наведением уюта, но для дочки захотел иной судьбы.
В результате Аня обожала отца, ощущала с ним духовное родство и снисходительно относилась к маме. После кончины Вити Лена не могла справиться с Аней и решила: пусть Чеслав найдет ее настоящую мать. Посмотрит девочка на пьянь мерзкую, притихнет, сообразит, что в жилах у нее течет не царская кровь, и оценит по достоинству Лену. Глупо, но могло сработать.
– К чему еще раз пережевывать известные факты? – захрумкал хлопьями Димон.
– Да к тому, что Лена знала, кто произвел Аню на свет! – воскликнула я. – Ее действия лишены смысла! Почему Влада Сергеевна сразу раскололась про Юрия? Она мгновенно рассказала мне правду про «соседа». Без этого чистосердечного признания нам бы никогда не выйти на Гвоздева. Девочку, не умеющую произнести ничего, кроме слова «Аня», оставили у двери интерната. Владе Сергеевне следовало сказать любопытной Тане: «Уважаемая, рада бы помочь, но возможности не имею».
А она тут же, без всякого нажима, выкладывает чужие «секреты», а по сути, врет. Почему? Они договорились! Лена хотела, чтобы Аню признали дочерью Гвоздева. Вот по какой причине она принеслась к нам. Решила подбросить кукушонка в чужую семью. Черт, я все поняла!
