Дарья Донцова - Прогноз гадостей на завтра
Я помчалась в подъезд башни. Ринулась в лифт.
Гостев, наверное, спал, потому что, открывая дверь, зевал во весь рот. Увидав незнакомую женщину, мужчина поперхнулся:
– Вы ко мне?
Старательно скорчив лицо идиотки, я заныла:
– Простите, бога ради, случайно вышло, скользко очень, да и за руль я села только летом.
– Что случилось?
– Парковала свою машину и ударила вашу…
Мгновение Гостев смотрел на меня молча, потом усмехнулся и сказал:
– Пошли.
Мы спустились вниз, прошлепали по лужам до нужного места, хозяин осмотрел «шестерку».
– Да здесь всего лишь фонарь!
– Скажите, сколько?
Мужчина хмыкнул:
– Поехали наверх, чего на морозе скакать.
В прихожей он галантно помог мне снять шубу, провел на кухню и поинтересовался:
– Чай, кофе? Коньяк не предлагаю, или рискнете?
– Еле-еле по такой погоде трезвая езжу, – засмеялась я, – вот вашу «шестерочку» поцеловала. Представляете, что после пятидесяти грамм натворю? Тут же пьянею, просто от чайной ложки. Сколько с меня?
– Ерунда, – отмахнулся Валера, – не стоит даже разговора. Хотя, если признаться, впервые сталкиваюсь с такой честной дамой. На улице темно, свидетелей никаких, запросто могли уехать, как бы я вас нашел? Да и искать не стал бы.
– Неудобно вышло, – бубнила я.
– Забудьте.
– А что ваша супруга скажет?
– Ничего.
– Почему?
– У меня ее нет, – улыбнулся мужик.
– Вы живете один.
– Нет.
– С сестрой?
Гостев рассмеялся:
– Скорей с сыном. Тимофей, иди сюда.
Послышалось утробное мяуканье, и в комнату вступил кот, вернее, котище. Весом киска была, наверное, как я. Огромная круглая голова сидела на громадном туловище, сзади вздымался хвост, похожий на гигантскую метелку для стряхивания пыли. Шерсть котяры топорщилась в разные стороны, зеленые глаза горели, усищи торчали как телеантенны.
«Мяу, мяу, мяу…» – завело животное, потом легко вспрыгнуло ко мне на колени и ткнулось мокрым розовым носом в шею.
– Ну и ну, – удивился Валера, – Тима ни к кому не идет.
Я погладила кота, тот заурчал от удовольствия.
– От меня кошками пахнет.
– Вы кошатница?
– И собачница, а в последнее время еще и попугаистка…
Гостев пододвинул пачку печенья «Юбилейное».
– Извините, сладкого больше нет. И предположить не мог, что ко мне вечером явится такая симпатичная особа.
Я оглядела кухню. Похоже, что мужик в самом деле обитает бобылем. Нет, у него была чистота, но какая-то хирургическая. Занавески просто свисали с карниза. На них не было ни рюшечек, ни бантиков, ни складочек. На мойке лежала самая обычная тряпка, над плитой не виднелось ни прихваток, ни рукавичек… На столе теснились желтая сахарница, зеленые чашки, красная солонка… Ни одна дама не потерпит подобного смешения цвета, даже у нашей соседки Люськи кружечки одинаковые…
Мы потолковали о том и о сем, поболтали о музыке, последней книге Пелевина и сериале «Агент национальной безопасности». Валера оказался врачом-психиатром, и я быстро сказала, что живу вместе с подругой-хирургом.
Выпив третью чашку чая, я вздохнула:
– Бывают же такие совпадения!
– Что ты имеешь в виду?
– Сегодня я была на похоронах Эдика Малевича, в Белогорске, и видела там твою машину.
– Где?
– Прямо у входа на кладбище.
– Это невозможно, ты ошиблась.
– Нет, нет, именно ее, серо-голубая «шестерка» под номером двести шестьдесят семь.
– Невероятно!
– А за руль садилась дама очень высокого роста, метр восемьдесят, не меньше!
Гостев пожал плечами.
– Ну вообще! Даже знакомых таких нет. Мне всегда нравились женщины маленькие, худенькие, вроде тебя. Посмотри на меня, сам метр семьдесят с кепкой, к чему мне тетка одной высоты с Петром Великим? Ты перепутала.
– Нет, – настаивала я, – я еще страшно удивилась, когда опять машину увидала, теперь вечером…
– С утра я поехал в больницу, – терпеливо объяснял врач, – до шести там безвылазно просидел, дел накопилось целая куча. Неделю простуженный дома провалялся, вот и разгребал авгиевы конюшни, прямо на части разорвали. Валерий Иванович сюда, Валерий Иванович туда… Там бабуся с сильным психозом, тут парень с маниакально-депрессивным состоянием… До восемнадцати ноль-ноль прямо чаю попить некогда было…
– Машина где находилась?
– На стоянке.
– Может, взял кто?
– Кто?!
– Ну коллега по работе, к примеру?
– Никому ключи не давал!
– Запасные небось, как все, под задним бампером держишь!
Валера улыбнулся.
– Точно. Пару раз забывал связку внутри… Вот и решил обезопаситься.
– Ты не один такой, – хмыкнула я, – наши знакомые поголовно растяпы, да я и сама хороша…
– Да не брал «Жигули» никто, – воскликнул Гостев, – у нас для врачей охраняемая стоянка, надоело, понимаешь, каждое утро место для парковки искать, да и хулиганов полно, то капот исцарапают, то пробку от бензобака сопрут, вот и наняли охрану. Все теперь путем, будка, шлагбаум… Да и автомобили наши секьюрити знают, чужого не выпустят… Еще чайку?
Понимая, что абсолютно зря потратила время, я отказалась и ушла.
ГЛАВА 18
Открыв дверь нашей квартиры, я почувствовала резкий запах лекарства. Наверное, кто-то принимал сердечные капли.
– У нас все живы? – заорала я.
– Почти, – откликнулся Сережка, выходя в коридор.
– Что случилось? – испугалась я. – Собаки заболели?
– Некоторые женщины сначала интересуются здоровьем своих бедных, брошенных, голодных деток, – ехидно заметил Кирюшка, высунув голову из гостиной. – Ты обед сделала?
– Нет, – пробурчала я, стаскивая сапоги.
– А ужин?
Я молча повесила шубу в шкаф.
– Отвяжись от Лампуделя, – велел Сережка, – пусть поест сначала. Ужин тебе сегодня дали, чего еще?
Кирюшка исчез, я вошла на кухню и ахнула. Посередине стола высилась огромная, пятилитровая кастрюля с отварной картошкой, рядом исходила соком жирная селедка.
– Это кто же постарался? – промычала я с набитым ртом. – Покажите этого человека…
– Ваня приготовил, – вздохнула Лиза.
Вдруг из глубин квартиры раздались жуткие звуки. Кусок восхитительной рыбы выпал у меня изо рта и шлепнулся на пол. Сидевшая на боевом посту у стола Муля мигом схватила селедочку, но мне было не до прожорливой мопсихи.
– Что случилось? – в страхе напряглась я.
– Кое-кто с ума сошел, – загадочно ответила девочка.
– Кто? Какое существо способно издавать подобные вопли? Опять Арчи хулиганит?
– И он тоже, – вздохнул Сережка, – не дом, а передвижной цирк… Никакого покоя…
– Почему цирк? – бормотала в растерянности я.
– А ты сходи в гостиную, представление в самом разгаре, – буркнул Сережка, – уголок тети Наташи Дуровой и дедушки Кащенко, два в одном, так сказать, шампунь «Пантин» и ополаскиватель…
Я кинулась в гостиную, рванула дверь… На полу был разложен дерматин, на столе куски бумаги… У окна стоял Иван, сосредоточенно затачивающий бритвой карандаш.
– О, – сказал мастер, – добрый вечер, Лампа, иди, я там селедочку разделал, жирную, пальчики оближешь. Эх, жаль, не пью, под такую закусь прямо водочка просится…
Но я не слушала мужика, глядя во все глаза в правый угол комнаты.
Там покоилось странное, доселе не виданное мной никогда сооружение: доска, обмотанная старыми, рваными пододеяльниками. Около конструкции стояли на задних лапах все наши кошки, сверху восседал нахохленный Арчи.
– О-а-у-ы-и, – завывали на разные голоса Клаус, Семирамида и Пингва, яростно раздирая когтями тряпки, – о-а-у-ы-и…
– О-а-у-ы-и, – вторил Арчи, когда кошки переводили дух, – о-а-у-ы-и…
– Что с ними?!
– Где? – спокойно поинтересовался Ваня. – С кем?
Я ткнула пальцем в сторону «хоровой группы».
Иван улыбнулся:
– Замечательная штука, когтеточка называется. Теперь коты больше не будут драть мебель, только здесь проводить время начнут. А то обидно получится, перекрою табуреточки, а зря, подойдут и вмиг раздерут.
– О-а-у-ы-и, – выли в разной тональности Клаус, Семирамида и Пингва.
Два первых животных вели басовую партию, третья выступала в роли драматического сопрано.
– Почему они от нее не отходят? – шепотом спросила я.
Вид у кошек и впрямь был безумный. Глаза выкатились из орбит, пасти полуоткрыты, и из них капает слюна. С невероятным тщанием несчастные животные рвали остатки постельного белья и выли.
– Хитрость применил, – сощурился Иван, – ишь как их разобрало! Все, радуйтесь теперь, мебель цела останется.
В этот момент Пингва издала особо пронзительно:
– О-о-о…
Я невольно поежилась. По мне, так лучше с продранными табуретками, но в тишине. Похоже, что такого же мнения придерживались и другие члены семьи, потому что Сережка со вздохом спросил:
– Заткнуть их нельзя?
– Или громкость убавить, – влезла Лизавета.
– Чай, не радио, живая душа, – возмутился Иван, – нравится им сильно когтеточка, вот и орут от восторга. Или хотите с изуродованными креслами жить?
