Иоанна Хмелевская - Бесконечная шайка
— Слушаю, про ботинки.
— Не только. Ты у меня специалист по детективам, а во всех детективах под конец обязательно приходит письмо, благодаря которому все и разъясняется. У нас есть письмо. Посмотрим?
Судорожно сунув руку в карман юбки, я с облегчением нащупала конверт. Действительно, у нас есть письмо, а я даже в эти считанные доли секунды уже успела представить себе картину, как мы возвращаемся в Торонто и медленно тащимся по автостраде, разыскивая на ней письмо, адресованное покойнику. Нет, мое богатое воображение меня таки когда-нибудь прикончит!
Итак, письмо адресовано В. М. Хиллу. На конверте его фамилия и адрес, внутри конверта — открытка с морским пейзажем и коротким текстом на немецком языке.
Общими усилиями мы с Робертом сделали перевод. Приблизительный перевод, скажем так: «Дорогой, дом готов и уже в порядке. На стене я повесила индийский барометр. Выглядит положительно. Духа не было еще. Целую. С.» — Немного странно получилось, — с сомнением произнес Роберт.
— Нет, не индийский, — подумав, сказала я. — Надо индусский. Барометр, сделанный в Индии. А какого духа?
— Откуда мне знать? — возмутился сын. — Может, злого.
— По-английски ghost означает дух, привидение.
— Но ведь здесь же по-немецки!
— Но звучит схоже, так что тоже, наверное, дух.
— Да нет же, по-немецки Gast означает гость. Гостя не было!
— Интересно, откуда пришло письмо? — Роберт взял в руки конверт. — Обратного адреса нет, а вот на почтовом штемпеле... Не разберешь. О, Кашубы! Почта Бэррис Бэй.
Вырвав конверт из рук сына, я вскочила со стула:
— Немедленно едем в Бэррис Бэй! Тереса там уже с субботы ждет нас. Там мы просто обязаны найти этого самого «С»! Ну, поехали!
Сын встал не торопясь и спокойно ответил:
— Поехали, но сначала домой. Если тебе так необходимо туда ехать, поедем. Только придется мне снова отпроситься с работы, а раньше четверга меня точно не отпустят. И вообще мне страшно не хочется ехать туда, комары загрызут, но чего не сделаешь ради родной матери!
— Никогда в жизни у меня не получалось то, что я себе наметила, — призналась я Роберту, глядя на простирающееся за лесом озеро. — Все рещал случай, глупейшее стечение обстоятельств. Не представляю, как случай поможет нам в данной сложнейшей ситуации.
Ребенок попытался подбодрить меня:
— Не такая уж она сложная, только немного обширная, не знаю, успеем ли мы все объездить за два дня. И что станет говорить Тереса, когда ты примешься приставать к незнакомым людям.
— А чего ей говорить, я притворюсь, что заблудилась, попрошу стакан воды... Честно говоря, я толком не разработала план действия. Вернее, планов этих у меня штук двадцать, да только ни один не подходит.
Мы с сыном сидели за столиком в саду дома Тересы у озера. Пятница, чудесное солнечное утро. Из лесу по траве газона к нам прискакал Пирли, с которым я познакомилась еще в прошлый свой приезд в Канаду, и теперь узнала по хвосту. Оглядевшись, не видит ли Тереса, я дала ему два орешка. Пирли мгновенно разгрыз их, выбросил скорлупу, набил орешками щеки, подождал, не дам ли ему еще, и прыжками опять умчался к себе в лес.
— По идее этого «С» должна бы разыскивать полиция, — задумчиво произнес Роберт, глядя вслед бурундучку. — Сейчас-то они уже наверняка обнаружили труп скорняка. Сразу видно, умер он не от сердечного приступа, так что полиция должна приняться за его друзей и знакомых.
— Я не знаю, в каком темпе работают канадские менты.
— Наши бы уже принялись?
— Наши бы уже со вчерашнего дня принялись.
— А почему канадские хуже? По техническому оснащению они в первой десятке мира.
— Но ведь письмо, отправленное этим «С», у нас с тобой.
— Э, наверняка он из близких знакомых убитого, не стали бы малознакомые люди поверять друг другу секреты. Если, конечно, ты права.
— Разумеется, права. Микропленку очень просто спрятать в барометре. Не стали бы они так просто сообщать о пустяках.
Тут нас опять навестил Пирли и получил еще два орешка. И как назло из-за дерева появилась Тереса.
— Роберт, я оставила внизу таз со свежевыстиранным бельем, принеси сюда, — приказала она. — Да постарайся не задевать за сучья деревьев.
— Сучья деревьев в Канаде тоже свежевыстираны, — пробурчал Роберт и поплелся к озеру.
Пирли совсем не испугался Тересы, сидел как ни в чем не бывало на травке, в передних лапках держал орешки и так весело их разгрызал, что любо-дорого смотреть.
Я попыталась предотвратить гнев Тересы:
— Не сердись, сейчас я за ним замету. Он делает запасы на зиму.
Тереса принялась ворчать по своему обыкновению:
— Распустила мне зверье, мух не ловят. Теперь он овес и в рот не берет. Ты что, думаешь, я стану ему возами орехи возить? Да, кстати, надо съездить в магазин, твоя мать успела все молоко выхлебать.
Я обрадовалась, каждая поездка давала возможность заняться поисками. Вслепую, правда, но все же. Пирли наконец набил щеки и умчался в лес. Я пособирала ореховую скорлупу, и тут вернулся Роберт с громадным тазом настиранного белья, размерами с отечественное корыто.
— Пошли, поможешь развешивать, — командовала Тереса. — Ты и так достанешь, а мне приходится на пеньки взбираться, того и гляди ногу вывихну.
И они двинулись в глубь участка — Тереса первая, Роберт с корытом за ней. Тут послышался с дороги шум машины. Шум прекратился, хлопнула дверца. Тереса остановилась.
— Кто там еще? А, Бася Кульская. Займись пока ею, я сейчас вернусь.
С пани Кульской я была знакома и всегда ею восхищалась. Ей было никак не меньше ста двадцати лет, если не больше, но кондиции этой старушки мог позавидовать любой десантник. Бася села в одно из плетеных кресел за столик, шлепнула комара, лихо закурила и выпустила клуб дыма. Одновременно заговорила, как всегда начав с середины:
— А ведь он был еще совсем молодым! Бедная Сонечка, теперь на нее свалилось столько хлопот! Марыся как раз. приехала дочь навестить, Сонечку они с собой забрали, а она только начала расспрашивать Иолу про стекольщика, стекло у ней разбилось...
То, что я слышала, наверняка было продолжением внутреннего монолога Баси. Ей было все равно, с кем говорить, она делилась информацией с любым, подвернувшимся под руку. И все равно, на каком языке — английском, французском или польском. Как правило, Бася пользовалась языком, который больше соответствовал событию, так что в данном случае речь наверняка шла о наших.
Вернувшаяся Тереса, непонятно почему не любившая сплетен, на сей раз терпеливо выслушала их — видимо, из уважения к почтенному возрасту сплетницы. Вопросов Тереса старалась не задавать, ибо они здорово подзуживали Басю и тогда ей не было удержу. Я по-другому относилась к Басиным сообщениям. Они не были сплетнями в точном понимании этого слова, ибо, во-первых, Бася оперировала действительными фактами, а во-вторых, никогда плохо о людях не говорила, всегда сочувственно и доброжелательно. Даже если кто-то кого-то обокрал или убил, старушка и тогда пыталась найти смягчающие обстоятельства — наверняка у бедняги были серьезные причины сделать это.
Выслушав Басю сколько требовалось из вежливости, Тереса тут же выбросила из головы услышанное и занялась домашними делами, я же, напротив, слушала с интересом. Тереса приходила и уходила, Бася вела бесконечный рассказ:
— Сонечка могла и вовсе не ехать, но она сама захотела, потому что там никого не было, а соседи сказали — самый близкий человек, сын, сейчас в Европе, вот она и поехала, чтобы все формальности поскорее закончить, а по завещанию она тоже что-то наследует, ведь это был состоятельный человек, надо же, какое несчастье...
Тереса пригласила гостью в дом — здесь кусают комары, да и кофе напьемся. Монолог Баси меня заинтересовал, я потащилась за ними. По дороге Бася говорила не переставая:
— Я как раз от ксендза возвращалась, он сказал, ему очень помогло то лекарство, я еще собиралась передать Казику, что ксендз его благодарит, а тут вдруг такое! Бедная Сонечка!
— Да что за Сонечка? — не выдержала Тереса и тут же прикусила язык, да было поздно.
— Как это что?-вскинулась Бася.
— Очаровательная Сонечка Фельдман, та самая, невеста Хилла!
Теперь уже у меня вырвалось:
— Хилла?! Какого Хилла?
Наверное, я это выкрикнула очень громко, Тереса даже вздрогнула, зато Бася была в полном восторге — еще бы, ее новости так эмоционально воспринимаются!
— Того самого, что построил свой коттедж рядом с Иолиным, еще внутренняя отделка не закончена, Сонечка так красиво все там устраивала! Ну того самого, из Торонто, что так внезапно умер, молодой человек, и шестидесяти не было, да что я, пятьдесят пять, не больше. А мог бы еще жить и жить! Да вы знаете, он скорняк и меховой магазин у него, поэтому Сонечка всегда ходила в таких роскошных манто, он ведь так ее любил, бедняжка!
