Нина Васина - Интернат, или сундук мертвеца
— Десять. Это все?
— Усе. — Ева опустила глаза.
— Ну, подружка, вызывать девушку для осмотра или сама разденешься?
— Та вы шо, дяденьки?! Нема у мене ничого, сдохнуть на месте!
— Раздевайся! — приказал он и тоже сел, развернув стул поудобней.
— Я не можу! — убедительно сказала Ева. — Нехай они выйдуть!
— Это еще почему? — удивился таможенник. — Чем они хуже меня, ты что, к туркам чего-то имеешь?
— Вы при исполнении, а они нехай вый дуть! — Ева топнула ногой.
— Нехай! — передразнил ее таможенник. — Вот же дура. — Он повернулся и заговорил по-турецки с напарниками.
Турки уходили с сожалением, громко давая советы коллеге и показывая, в каких именно местах эти советы особенно хорошо применимы.
— Ну? — выжидательно поторопил ее таможенник, когда они остались одни.
— А они в дверь не будуть смотреть? — спросила Ева.
— Нет, у них своих радостей хватает, они за смену уже насмотрелись, раздевайся!
Ева сняла безрукавку, опустила ее на пол и медленно потянула свитер. Когда свитер поднялся до живота, она вдруг резко дернула его вниз.
— Я не можу! Ну не можу я! — закричала она вдруг так громко, что таможенник в испуге вскочил.
— Ты что, больная? — Он снял форменную фуражку и провел быстрым движением по волосам, потер лоб. — Что это ты устраиваешь? Я тебя трогаю? Я тебе…
— Я первый раз так еду, сами можете по-дывиться по документам, не торопите меня! Усе так раздеваются?
— Я тебя на обыск привел, если не хочешь по-хорошему, пригласим девушку, она осмотрит тебя голую и во всех местах! Я же вижу, у тебя рыльце-то в пушку! — рассердился таможенник.
— Какие вы, — обиделась Ева, — не надо кричать на меня, я попробую…
Она еще раз медленно потянула вверх длинный свитер, посмотрела пристально в напряженное лицо таможенника, закрыла глаза и дернула свитер вниз.
— Не можу! — сказала она медленно. — Пропади эти доллары, шо ж я за эти бумажки буду стыд терпеть?! — Она быстрым движением залезла еще раз в бюстгальтер и достала две сотенные, свернутые пополам. — От и весь ваш досмотр, не можно их провозить, да? Та подавитесь! — Ева разорвала доллары на мелкие кусочки.
— Ты… Ты что это творишь?! — Таможенник сгреб на столе в кучу зеленые обрывки.
— Все — позычила! Все — в долг! Ничого, пэрэживу! У нас же там — люди! — воспитывала его Ева, размахивая руками. — Они розумиють, шо можно, а шо — ни за що! Я расскажу. Они поймуть! Двести долларов, ой же мамочка моя! — Теперь она схватилась за щеки и села, обессилев, на стул.
— Пошла вон, — тихо и зло сказал таможенник. — Забирай свои шмотки, дура. Я же сразу понял, что ты больше объявленного везешь, спокойно бы разделась слегка, и все!
— Ага, слегка! Ага, усе! Отобрал бы все одно! — обиженно сказала Ева из-под ладоней. — Так и забирай, а стыд терпеть не буду! Вызывай свою девушку, нехай она меня теперь смотрит! Шо то за порядки такие, не можно две сотни лишку провезти!
Таможенник подумал, пройдясь туда-обратно по комнате, и смахнул обрывки в выдвинутый ящик стола.
— Будешь девушку звать, чи я пойду уже? — спросила Ева тихо, поднимая безрукавку с пола.
Отстрельщик увидел приставучую хохлушку, выходящую из служебного помещения, красную и растрепанную. Она вызывающе сдувала со лба свои обесцвеченные кудряшки и волокла по полу сумки. Отстрельщик почему-то не мог отвести от нее взгляда: что-то в ее походке было странным. Ева споткнулась о свою сумку, подвернув ногу, и упала руками на пол, встав на четвереньки.
— От же, боженька моя, — простонала она громко, обратив на себя внимание всех стоящих у стойки.
Отстрельщик закрыл глаза и покачал головой, отвернувшись. Когда он их открыл, на него шла высокая желтоволосая женщина с напряженно-безумным лицом заблудившейся иностранки. Рядом с ней пробежками перемещался старый горбун, одетый ярко и не по размеру.
Отстрельщик повертелся рядом с этой странной парой. Просто так. Потому что женщина была не правдоподобно хороша. Про себя он решил, что ему такую не одолеть, много возиться придется, да и интеллект потребуется. Он с удивлением услышал, что женщина сопровождает мертвеца. Горбун громко говорил со старым таможенником, женщина смотрела застывшим взглядом в спину хохлушке, подтаскивающей свои сумки к багажному контейнеру. Таможенник показал на бусы женщины, большие, в несколько рядов, он поманил ее пальцем к себе, доставая лупу. Далила оторвалась взглядом от невероятно округлого, уютного зада странной женщины и, увидев лупу, тут же достала из кармана бумаги. Таможенник ушел советоваться. Шептались двое негров, рассматривая ожерелье. Отстрельщик тоже присмотрелся. Крупные продолговатые бусины темного цвета, к тому же все разные, на массивной цепочке. На его взгляд, аляповато и странно для джинсового костюма и спортивной куртки. Далила заметила внимание окружающих, расстегнула две верхние пуговицы плотной джинсовой рубашки и запрятала бусы.
К ней подошли таможенник и строгий молодой человек. Он обратился к женщине по-русски.
— Здесь написано, что вы декларировали ожерелье при въезде и заплатили пошлину на вывоз.
— Наверное, — неопределенно пробормотала Далила.
— Извините, вам придется подождать. Это недолго, не беспокойтесь. Зачем вы привозили в нашу страну такой дорогой черный жемчуг?
Далила медленно подняла на таможенника серые утомленные глаза.
— Это ожерелье моей бабушки, — сказала она с вызовом. — Я не знала, что оно такое дорогое, я всегда его ношу на себе от дурного глаза!
— Вы везете с собой покойника, — задумчиво заметил молодой человек.
— А это пятый муж моей бабушки, мой незаконный родственник. Я его не декларировала при въезде в страну! Хотя он дороже ожерелья!
— Вы так не беспокойтесь, пройдите со мной, мы только проверим насчет ожерелья, специалист его посмотрит и определит, подлинное ли оно. У вас будут неприятности, только если оно поддельное, понимаете? Здесь написано, что вы ввезли подлинный жемчуг.
— Я ничего не понимаю. — Далила грустно махнула рукой.
Когда все пассажиры прошли в небольшой зал ожидания после таможенного досмотра, старый таможенник с молодыми напарниками прошел в комнату отдыха. Они пили кофе и обсуждали пассажиров. Старик говорил, что это был вполне спокойный рейс, если бы не пара с покойником и ожерельем.
— Это была не пара, женщина летела одна, — заметил молодой, который хорошо управлялся с английским, — горбун ее только проводил. Вероятно, — таможенник засмеялся, — он был у нее переводчиком, хотя его турецкий, скажу я вам! А почему они вас насторожили?
— Это просто, — уселся поудобней старик, — уловка. Красивая женщина, утомленная и нервная, везет на себе достаточно дорогую или необычную вещь. Иногда редкого зверька.
Она делает вид, что ничего не понимает или не помнит, короче, создает проблемы. Вызываем специалистов, рассматриваем эту вещь, проверяем документы. Время идет, у нее оказывается все в порядке, она может забыть какую-нибудь бумажку в сумочке, а потом найти, или ей становится плохо и нужна медсестра. Она отвлекает внимание и время. Все крутятся вокруг этой заметной вещи и небрежно проверяют остальной багаж.
— Но у нее же остальной багаж — это покойник? — удивился молодой русский.
— Вот я и занимался этим покойником, пока она нервировала вас своим ожерельем. Все в порядке. — Старик зевнул. — Такая куча денег на шее в дороге, знаете ли… А что у нее было в сумочке с собой? — поинтересовался он, прикрывая глаза.
— У нее был небольшой рюкзак, все нормально. Кое-что из одежды, косметики минимум, но она и не была накрашена, жевательная резинка, ручка и блокнот, немного денег и журнальчик комиксов.
— Комиксов? — удивленно спросил старик.
— Косметика?! — громко спросил русский, который хотел раздеть хохлушку.
— Да нормально, у нее в паспорте ребенок семи лет.
— А ты чего про косметику спросил? — поинтересовался старик, открывая глаза. Самолет на Москву пошел на взлет.
— Да так, — замялся русский, — я тут у женщины вещи проверял, русская, вы сами мне ее документы дали. Она раскрашена, а косметики никакой, только зеркальце в боковом кармане большой сумки.
— И что? — Старик окончательно проснулся.
— Она… Она везла с собой немного лишних денег в иностранной валюте. — Таможенник говорил неохотно. — Я как раз хотел с вами посоветоваться, как это оформить. Вот. — Таможенник подошел к столу и открыл ящик. Выгреб на стол мелкие обрывки долларов.
— Ну и? — Старик встал и рассмотрел внимательно бумажки. — Они настоящие, знаешь, что это значит?
— Нет, — понуро сказал молодой, он уже ругал себя последними словами. Надо было просто выбросить это и забыть.
— Позвони, — махнул рукой старик на дверь, — узнай, самолет улетел? Как у вас это по-русски? Ты сел на яйцо. Был обыск?
