Лев Гурский - Игра в гестапо
Курочкин включил термостат, услышал тихое гудение и огладил круглый металлический бок прибора. После небольшого получасового прогрева горка таблеток превратится в кофейного цвета субстанцию, пригодную для любых химических тестов. Тогда-то и станет ясно, какого рода травку отыскали изготовители энкарнила…
После некоторых колебаний Дмитрий Олегович отделил от горки одну таблетку, понюхал, осторожно лизнул. В обязанности Курочкина не входила органолептическая проверка, но, будучи человеком дотошным, он не мог ограничиться только тестами. Собственные ощущения – нередко самый лучший индикатор. Фальсифицированный метиовит Курочкин, к примеру, вычислил по отрыжке, а сухость во рту после приема капсулы бифуркала подтвердила Дмитрию Олеговичу, что фирменный знак «Хиноина» на упаковке – не более чем маскировка для каких-то совершенно левых цеховиков, откуда-нибудь из Тирасполя. Конечно, у органолептики были свои издержки, но и Курочкин никогда не лез на рожон, употребляя лишь разумные дозы. Он был все-таки фармацевтом-исследователем, а не фанатиком, готовым наглотаться сомнительной дряни ради торжества истины… По крайней мере, Дмитрий Олегович старательно убеждал себя в этом, держа на ладони очередную таблетку, капсулу или пилюлю. А-а, была не была! Пора лично убедиться в словах рекламы насчет заряда утренней бодрости и хорошего настроения. По правде говоря, настроение после починки термостата и так было неплохим, но не портить же его специально для чистоты эксперимента?
Курочкин еще раз лизнул таблетку энкарнила и проглотил. Прислушался к своим ощущениям: пока без перемен. «Ну и ладно, – подумал Дмитрий Олегович. – Займемся термостатом, самое время». Он поместил асбестовое блюдце внутрь камеры и включил регулятор температуры. Процесс сразу пошел. Столбик ртути внутри термометра резко двинулся вверх и очень скоро притормозил у отметки в двести градусов Цельсия. Курочкин глянул в иллюминатор прибора, однако жаропрочное стекло оказалось настолько поцарапано, что рассмотреть происходящее внутри было невозможно. Вообще-то Дмитрий Олегович и так представлял, как все должно выглядеть. Светло-коричневые таблетки тают, оплывают, кофейными лужицами растекаются по блюдечку. Затем лужицы чуть подсохнут, и полученный в итоге сухой остаток…
– Дми-и-и-трий!
Как всегда, зов жены застал его врасплох и прямо во время серьезного опыта, но сейчас у Курочкина так было легко на душе, что он был ничуть не раздосадован. Зовут – значит, надо идти. Жена – верная подруга, хранительница очага, главный экономист семьи. Раз она желает его видеть, надо бежать, мчаться, лететь…
– Иду-у-у! – прокричал он, вскакивая. Зеленоватая реторта, задетая локтем, слетела со стола и мелодично дзынькнула об пол. «А-а, плевать! – беспечно подумал Дмитрий Олегович и даже не удосужился поглядеть вниз на осколки. – Реторт много, а жена одна!» Последняя мысль его необыкновенно развеселила, и он так и влетел с улыбкой в ванную комнату, где жена в своем замечательном цветастом халате стояла, уперев руки в боки, и заглядывала в ванну.
– Я тут! – радостно пропел Курочкин. – Я тебе нужен, солнышко?
– Нужен, – не поворачиваясь, сказала жена. – Видишь же, засорилось… – В голосе ее прозвучало недовольство ванной, за компанию и Курочкиным. Дмитрия Олеговича это нисколько не смутило.
– Будем вычерпывать? – деятельно предложил он. – Сейчас я сбегаю за ковшиком…
Тут только жена обернулась и с подозрением уставилась на Курочкина. Раньше она никогда не замечала в нем готовности исполнять домашнюю работу. Признаться, раньше Курочкин и сам подобного за собой не замечал. Но чего только не бывает в это прекрасное воскресное утро! Нас утро встречает прохладой, нас пеньем встречает река. Трам-пам-пам!
– Чего это ты такой веселый? – подозрительно спросила жена.
– Так ведь воскресенье, – находчиво ответил Дмитрий Олегович. Он еще хотел сообщить супруге приятную новость про термостат, но постеснялся отвлекать ее от раздумий о засорившейся ванне.
– Ты что, выпил? – Валентина на всякий случай обнюхала супруга и, как видно, не нашла ничего предосудительного. Курочкин не принадлежал к числу пьющих мужей, и Валентина вынуждена была это признать как факт.
– Ни-ни! – еще шире заулыбался Дмитрий Олегович. – Пить – здоровью вредить! Минздрав предупреждает… Значит, я слетаю на кухню за ковшиком? Или лучше вначале вантузом попробовать?
Валентина сурово покачала головой.
– А что же делать? – не отставал Курочкин. – Ты только прикажи, и я не струшу…
– Что делать? – строго переспросила Валентина. – Идти в подвал, звать сантехника дядю Володю. Найти его и прямо за руку привести. Марш-марш!
Отдав распоряжение, супруга пристально посмотрела в глаза Курочкина, надеясь найти в них следы недовольства. В другое время Дмитрий Олегович, пожалуй, и в самом деле немножко поныл, что у него-де – очередной важнейший опыт, который нельзя ни на минуту оставить без присмотра… В другое время – да, но только не в это восхитительное воскресенье.
– Так точно, – с неподдельной радостью произнес Курочкин. – Несусь! Одна нога здесь, другая – уже в подвале!
Он лихо развернулся, выскочил в коридор и зашлепал вниз по лестнице. Чувство бодрости не отпускало его. Курочкин уже сообразил, что тут не обошлось без чудо-таблетки энкарнила, однако ни капельки не смутился. В самом деле, ат-лич-ное средство! «Вам грустно и настроение ниже нуля? – бормотал он себе под нос, перепрыгивая ступеньку за ступенькой. – Откройте для себя эн-кар-нил! Вам понравится, вам обязательно понравится! Качество, которому мы доверяем, по разумной цене! Энкарнил – эт-то молодость мира, и его возводить молодым…»
Достигнув первого этажа, Дмитрий Олегович не задержался ни на секунду, а сразу изготовился нырнуть в темный подвальный зев, который прежде казался Курочкину сырым, темным и затхлым, а теперь – таинственным и романтическим, прямо предназначенным для роковых свиданий и мушкетерских подвигов. А дядя Володя – чем не граф Монте-Кристо или человек в Железной маске? Эй, Маска, я тебя знаю!
Дмитрий Олегович энергично заколотил в железную дверь подвала, сначала рукой, потом ногой…
И тут действие чудо-таблетки кончилось.
Мир вокруг сразу поблек, сузился, краски выцвели. Вновь надвинулись сырость и затхлость, вход в замок Иф превратился в обычную подвальную дверь, из сильно проржавевшего металла. И Курочкин осознал, что он торчит перед дверью, как последний идиот, в стоптанных шлепанцах на босу ногу, и ему придется сейчас уговаривать сантехника дядю Володю – хорошего человека, но крайне тяжелого на подъем; а между тем наверху, в курочкинской квартире, ожидает неумолимая Валентина возле засоренной ванны, да еще в его чуланчике продолжается опыт в термостате, который уже не имеет особого смысла, поскольку очевидно, что этот энкарнил – никакое не чудо-средство, но прямой родственник коки по материнской линии…
Не дождавшись ответа, Дмитрий Олегович вошел в дверь без приглашения и немного подождал, не встретит ли его у входа сантехник дядя Володя. Увы: длинный подвальный коридор в пределах прямой видимости был пуст. Никого вроде Володи не просматривалось. Шелестела только вода в стояках.
– Владимир Иванович, вы здесь? – спросил Курочкин в пространство.
Молчание вместо ответа.
Может, сантехник и ходил где-то здесь, проверяя свое водно-бачковое хозяйство, и просто не слышал сейчас голоса Дмитрия Олеговича. Что ж, придется искать его самостоятельно.
Курочкин сделал несколько осторожных шагов от двери, стараясь поаккуратнее обойти непросыхающее смоляное пятно. Поближе к пятну была нарочно подведена лампочка поярче, дабы люди случайно не повторили судьбу мух, попавших на липучку. Откуда взялась смола в подвале, никто уже не помнил за давностью лет. Зато все помнили историю о том, как застрял в липучке инспектор пожарной охраны и как на инспекторе потом проверяли действенность сказки про Репку. Мышкой повезло быть Дмитрию Олеговичу. Общими усилиями инспектор был спасен и с тех пор зарекся проверять их подвал на предмет возможного возгорания: не исключено, он даже в душе надеялся, что пленившее его пятно когда-нибудь воспламенится, и тогда инспектор будет отомщен.
– Владимир Иванович… Дядя Володя, отзовитесь, – уже вполголоса произнес Курочкин.
В ответ по-прежнему – тишина, если не считать мерного плеска в трубах. Из правой трубы, вероятно, что-то выливалось, в левую – что-то вливалось. Не хватало только бассейна и самого сантехника. «Будем искать», – грустно подумал Дмитрий Олегович и двинулся осматривать катакомбы. Он всегда инстинктивно побаивался этих подвальных лабиринтов и стремился по возможности пореже забредать сюда. И вот стараниями супруги Валентины и, в особенности, лекарства энкарнила он все-таки здесь – весь вечер у ковра. В смысле, у смоляного пятна.
