Дарья Калинина - Гетера с лимонами
– Часть? Я собирался оплатить их полностью! Наши врачи мне уже сказали, что помочь Петру может только операция. Нужно было удалить опухоль из мозга, она перестала бы давить на определенные его участки, и к Петру вернулся рассудок. У нас она стоит дорого. Или можно ждать своей очереди на бесплатную операцию. Но сколько ждать? Может быть, год. А может быть, и все десять. А у нас с Петром уже нет этих десяти лет. Операция была нужна срочно! Опухоль росла. И ему становилось хуже с каждым днем.
– Но почему вы планировали провести операцию в Канаде?
– У них дешевле.
– Дешевле?
– Да, как это ни парадоксально, у них это стоило дешевле. К тому же мой сын уже давно живет там. Получил и гражданство, и медицинскую страховку. Был шанс, что нам удастся договориться с врачами и вообще вылечить Петра практически даром.
– Как это?
– По страховке моего сына.
– Но… Но это же противозаконно. Где бы вы нашли такого врача?
– Представьте себе, нашел, – грустно хмыкнул Лев Зосимович. – Тоже русский эмигрант. Мы с ним быстро нашли общий язык. Пять тысяч канадских долларов – и Петр лег бы в его клинику под именем моего сына.
– Это же мошенничество!
– Это жизнь, – философски произнес Лев Зосимович. – Увы, я не так богат, чтобы оплатить операцию за ее истинную стоимость. А пять тысяч для меня вполне приемлемая цена. Только какая теперь разница? Петра уже не вернуть. И все мои хлопоты были напрасны.
Вот они и подошли к заветной теме!
– Скажите, а у вас есть подозрения, кто мог убить вашего старого друга?
Лев Зосимович покачал головой:
– Ума не приложу, кто мог это сделать. Какой-нибудь отморозок! Увидел бедного старика и решил, что перед ним легкая добыча! Но ведь Петр был одет очень просто, если не сказать – бедно. Тот человек убил просто так, из кровожадности!
– Скажите, а Петр Николаевич был вашим близким другом?
– Больше чем другом. Мы были с ним почти братьями. Нет! Что там братья! Братья – это даже не то слово.
И, помолчав, словно собираясь с мыслями, Лев Зосимович произнес:
– Он жизнь мне спас!
– Как это?
– На войне, – коротко ответил Лев Зосимович. – В Афгане. Помните эту войну? Впрочем, нет, откуда вам помнить. Вы обе еще слишком молоды.
– Нет, мы помним.
– Мы с Петром тогда были младшими офицерами. И если бы не Петр, то я бы тут не сидел и с вами не разговаривал. Он тащил меня на себе целых тридцать километров. По жаре! По горам! По скалам. И за каждой скалой нас мог поджидать моджахед с автоматом. Петр и сам был ранен в ногу. Но все же он мог идти. И я вам сразу скажу, что один он бы путь до наших постов одолел за день. А со мной он тащился почти четыре дня. Представляете? Четыре дня в аду!
– А почему он не оставил вас и не пошел за помощью к своим?
Лев Зосимович усмехнулся:
– Сразу видно, что вы не знаете, что такое война. И особенно война в Афгане. Там нет места для жалости или милосердия. Мы с Петром были на территории, которую контролировали моджахеды. Если бы Петру посчастливилось выбраться одному, никто бы не послал за мной одним вертолет. Это было бы просто бесполезно. Так что мы с Петром могли рассчитывать только на самих себя.
– Как жестоко!
– Война – это совсем не то, что показывают по телевизору. Война – это голод. Война – это каждодневная потеря друзей и близких.
– И Петр Николаевич вас спас?
– Четыре дня по горам, где за каждым камнем прячется смерть! Уже на третий день у нас с ним кончилась вода. Последний глоток он отдал мне. И если бы в горах не появился наш патруль, который проверял нейтральную зону, мы бы погибли. Сто процентов, что погибли. Но Петр все равно меня не оставлял. Хотя, повторяю вам, один он мог бы еще уйти и спастись.
И, помолчав еще немного, Лев Зосимович сказал:
– Нет, вы как хотите, а такое не забывается. И еще в госпитале, где мы с ним лежали на соседних койках, я поклялся самому себе, что когда-нибудь отплачу Петру тем же.
Подруги переглянулись. Значит, погибший был для Льва Зосимовича очень и очень дорог. И кто-то, зная об этом, убил этого человека. Убил на первый взгляд без всякой причины, положив труп в клетку со львом. И что это такое, развве не попытка привлечь внимание? Показать, кому предназначался подарок. Труп для Льва в клетке со львом. Вот в чем все дело!
– Тело вашего друга было найдено в клетке со львом, – произнесла Мариша.
– Да, знаю. Гуля мне рассказала. Понятия не имею, кому могло прийти в голову сделать такое! Уверен, тут орудовал психопат! Извращенец! Маньяк!
– В зоопарке были найдены еще два тела, – сказала Мариша. – Второй убитый был найден в клетке с шакалом. А третий… третий в клетке с удавом.
– И что? Что вы хотите этим сказать? Петр стал жертвой серийного маньяка?
– Вам самому это ничего не напоминает?
– Что именно?
– Лев, Шакал, Удав… Никаких мыслей не навевает?
Лев Зосимович хотел было покачать головой, но внезапно замер.
– Что? Что такое?
– Подождите, девочки, – отмахнулся мужчина. – Дайте мне сосредоточиться. Что-то в уме крутится, а вспомнить никак не могу что.
Подруги послушно замолчали, буквально сжирая собеседника взглядами. Когда мужчина думает, ему лучше не мешать. Обязательно собьется, потеряет мысль и разозлится. Поэтому подруги молчали. А Инна даже стала шептать про себя нечто вроде заклинания:
– Вспомните! Вспомните, Лев Зосимович!
Но и это не помогло. Глубоко вздохнув, он потер переносицу и покачал головой:
– Не помню.
– Но хоть из какой области? – взмолились подруги.
– Не помню. Мелькнуло что-то, когда вы про удава и шакала сказали. Но не пойму что.
– Это важно!
– Понимаю. Не дурак. Но пока что ничем не могу помочь.
– А люди с такими кличками Удав и Шакал вам не встречались?
– Стоп!
Лев Зосимович воскликнул и даже вскочил на ноги.
– Вспомнил! Вспомнил, почему эти клички показались мне знакомыми.
– Вы знали этих людей?
– Да. Знал. Но это… Слушайте, это все чертовски странно.
– Почему? – закричали подруги наперебой.
– Что вы вспомнили?
– Расскажите нам.
– Скорее!
– Нет-нет, – забормотал мужчина, он стал лихорадочно собираться.
Он схватил шляпу, потом смял и бросил ее. Побежал в прихожую. Схватился за ботинки, побежал за зонтиком, уронил ботинки и рванул за дверь прямо так, в тапочках, с зонтом и без шляпы.
– Куда вы собрались? – схватила его уже в дверях Инна. – В таком виде?
– В милицию. Мне нужно в милицию… А вид! Что вид?!
– Вы без шляпы.
– Тут человека убили, какая шляпа! Пустите меня! Скорее!
Но внезапно Лев Зосимович побледнел, на его лбу выступили капли пота, а сам он зашатался.
– Лев Зосимович! Что с вами? – кинулись к нему подруги.
– Плохо мне. Плохо… Там лекарство… Позовите…
Подруги с криками кинулись в глубь квартиры. На поднятый ими шум прибежала супруга Льва Зосимовича. И ахнула:
– Что же ты творишь! С утра ведь тебе нездоровилось! Где твое лекарство?
– Там, там…
Губы у Льва Зосимовича уже посинели, когда жена принесла воды и буквально влила в рот мужа какую-то пахучую жидкость.
– Сердечные капли, – пояснила она подругам. – Мотор уже который год барахлит!
– Он поправится?
– Не в первый раз. Выдюжит.
– Может быть, врача?
– Обойдемся. Вы вот что, девочки, вы лучше мне помогите его до кровати дотащить. А там посмотрим. Может, и врача позовем.
Совместными усилиями женщины перенесли больного на кровать. Уложив, сели рядышком. Лучше Льву Зосимовичу не становилось. И супруга, озабоченно нахмурившись, пошла вызывать врачей. Подруги остались возле кровати Льва Зосимовича.
– Девочки, – внезапно услышали они его шепот. – Похоже, я приплыл! В больницу мне следователя никто не позовет. Придется уж вам самим… сходить… к следователю.
– Конечно!
– Мы сходим!
– Вы нам только скажите, что ему передать!
– Что вам удалось вспомнить?
Лев Зосимович сделал попытку приподняться на кровати. Но сморщился от боли и остался в полулежачем положении.
– Проклятая рана. До сих пор дает о себе знать.
– Что вам удалось вспомнить?
– Давно это было, – прошептал он. – Лет пять уже, наверное, прошло. Не меньше. Я после Афгана ушел из армии и перевелся во внутренние войска. Один мой старый армейский друг, не Петр, а совсем другой человек, похлопотал за меня. И меня начальником на зону определили.
– На какую зону?
– На обычную. Строгого режима у нас не было.
Подруги разинули рты. Импозантный Лев Зосимович – герой афганской войны пошел служить на зону? Что на него нашло? Ведь это хуже не придумаешь! И он так спокойно об этом говорит!
Глава 13
Подруги так и сказали ветерану. В ответ Лев Зосимович скривился от терзающей его изнутри боли и возразил:
– Напрасно вы так думаете! Такое место абы кому не дадут. Его еще заслужить надо. Мне очень повезло. Перспектив у меня в мирной жизни не было никаких. Нашу часть как раз расформировывать должны были. Вы же помните, что в девяностых годах в стране делалось? Армия только сегодня снова на ноги становится. А в те годы… Меня бы сократили, и все. А что дальше? У меня семья. Жена, дети. Их нужно было кормить. Конечно, я с радостью ухватился за предложенную мне службу.
