Наталья Александрова - Дама в очках, с мобильником, на мотоцикле
Тогда Надежда применила секретное оружие — достала из сумочки сосиску. На всякий случай она купила полкило по дороге в круглосуточном магазине.
На сосиску пес посмотрел одобрительно.
Надежда положила сосиску на траву. Пес наклонился, чавкнул — и сосиска исчезла без следа.
Однако когда Надежда попыталась повторить попытку и пройти на территорию фабрики, пес снова встал у нее на пути. Правда, на этот раз он не рычал, не скалился и смотрел не столько на саму Надежду, сколько на ее сумку.
Надежда Николаевна выдала ему следующую сосиску и смогла еще на один шаг приблизиться к заветной калитке. Так, сосиска за сосиской, она прошла весь путь до калитки и, как раз когда сосиски закончились, вошла внутрь.
За калиткой она увидела большой пыльный пустырь, на котором располагалось двухэтажное кирпичное здание мебельной фабрики. Однако больше, чем сама фабрика, ее заинтересовала сторожка, расположенная справа от ворот.
Сторожка была недавно выкрашена в тот же самый розовый цвет, знакомый Надежде по пансионату и по забору хозяйственной Дарьи Борисовны.
— Это вы что тут делаете? — раздался из сторожки недовольный голос, и на пороге появился приземистый дедок в ладном ватнике защитного цвета и примятой кепке, придававшей ему отдаленное сходство с бывшим московским мэром.
Вглядевшись в Надежду Николаевну, сторож перевел взгляд на рыжего пса, который торопливо доедал последнюю сосиску, и укоризненно проговорил:
— А ты, Дружок, почему службу не выполняешь? Тебе велено никого не пущать на территорию, а ты что делаешь? Вот ведь, собаки — и те взятки берут, чего же от людей ждать!
Дружок доел сосиску и изобразил бдительность: подбежал к Надежде и зарычал. Правда, рычал он больше для порядка и смотрел на сумку — нет ли там еще сосисок?
— Кончились, — сообщила ему Надежда, разведя руками, и повернулась к сторожу: — А что же вы никого не пускаете, если написано, что тут делают мебель на заказ? Может, я как раз и хочу заказать у вас кухню, спальню или, к примеру, диван?
— Так этого ничего я не знаю, — отозвался сторож, неодобрительно покосившись на продажного Дружка. — Это вам надо к хозяевам, а только их никого нету. И мебели никакой они давно уже не делают. Ни кухонь, ни, значит, диванов…
— Вот как? — удивилась Надежда. — А что же вывеску не сняли? Она людей вводит в заблуждение!
— Это уж вы их спрашивайте, кого они куда водят! Я сторож, до меня это все не касается, мое дело — посторонних на объект не допускать! — Сторож двинулся к Надежде с явным намерением выпроводить ее с охраняемой территории.
Надежда тем временем посматривала на розовую сторожку.
Сбоку от двери к стене сторожки были прислонены два металлических столбика, соединенных цепью. Такими столбиками перегораживают дорогу там, где временно запрещен проезд. Так вот, эти столбики тоже были выкрашены в розовый цвет того же оттенка, что и сама сторожка. Наверняка их покрасили той же самой краской, что и пансионат.
И что особенно заинтересовало Надежду — на одном из столбиков розовая краска была ободрана.
Надежда слегка переместилась в сторону двери.
— Вы, это, покиньте территорию! — проговорил сторож, выдвигаясь ей навстречу. — Здесь, это, нельзя посторонним находиться! Дружок, проводи гражданку!
— Я сейчас, — пробормотала Надежда. — Секундочку…
Она открыла сумку, словно собираясь достать оттуда очередную сосиску. Дружок следил за ней с большим интересом, не торопясь выполнять приказ своего хозяина.
Сосисок в сумке больше не было, но Надежда вытащила оттуда ручку и неловким движением выронила ее в траву.
— Извините, — проговорила она виновато. — Я только ручку свою заберу и уйду…
Она наклонилась и принялась искать ручку в траве, медленно перемещаясь в сторону розовых столбиков.
Сторож неодобрительно наблюдал за этими поисками, но пока что не вмешивался.
— Я сейчас… я минутку… — бормотала Надежда и еще немного сместилась в сторону столбиков. — Мне эта ручка дорога как память, мне ее подарил один известный писатель, инженер человеческих душ…
— Да вот же она, ручка ваша! — проговорил сторож и, шагнув в другую сторону, наклонился, чтобы поднять валяющуюся в траве злополучную ручку.
В это самое мгновение Надежда вплотную подобралась к поцарапанному столбику, покосилась на отвлекшегося сторожа, отколупнула спрятанной в ладони пилочкой для ногтей кусочек розовой краски и спрятала его в пластиковый пакетик.
Выполнив это нехитрое действие, Надежда Николаевна выпрямилась, поблагодарила сторожа за найденную ручку и покинула территорию фабрики. Дружок проводил ее до самых ворот, но при этом не проявил положенной сторожевому псу строгости, напротив, посматривал на Надежду Николаевну дружелюбно и вилял хвостом. В выражении его морды явственно читалось приглашение заходить еще, только непременно с сосисками.
Заполучив пробу краски, Надежда отправилась прямиком в отделение милиции. Идти было далековато, но Надежда летела как на крыльях — уж очень ей хотелось узнать, та ли это краска, что найдена в волосах убитого Сыроежкина. На ехидный вопрос, вертевшийся в голове, за каким бесом ей надо это знать, поскольку дело это ее совершенно не касается, Надежда решила не отвечать.
— Вы к кому? — с некоторой опаской спросила ее дежурная в милиции. — Семен Иванович вас не вызывал.
— А я и не к нему, я к капитану Дроздовскому, Пифагору Ипполитовичу! — запыхавшись, сообщила Надежда.
— Ах к этому! — На лице дежурной промелькнуло неодобрительное выражение, но она немедленно его стерла волевым усилием. — А он вас разве вызывал?
— Вызывал, вызывал! — поспешно ответила Надежда Николаевна и принялась рыться в своей сумке. — У меня и повестка была… да куда же она запропастилась? — Она принялась одну за другой выкладывать на стойку дежурной мятые бумажки, бормоча себе под нос: — Это не повестка, это талончик к врачу… а это давно надо было выбросить, это я продукты записывала на Сашин день рождения… а это что? Ой! Это же квитанция из химчистки! Я же забыла занавески получить! Мне же там пени насчитают!..
— Женщина, что вы тут разложили? — поморщилась дежурная. — Вы не у себя дома!
— Извините. — Надежда убрала обратно свои бумажки и проговорила просительно: — Потеряла повестку… но вы ему позвоните, скажите, что я по его просьбе пришла… то есть явилась… Лебедева Надежда Николаевна, которую он допрашивал в пансионате… по поводу розовой краски…
Дежурная сняла телефонную трубку.
В ее практике первый раз случилось, чтобы посетитель не увиливал от посещения милиции, а, напротив, добивался его.
— Капитан Дроздовский? — проговорила она сухо. — Тут к вам женщина пришла. Говорит, что вы ее повесткой вызывали. Говорит, что из пансионата. Говорит, что по поводу какой-то краски.
— Розовой! — подсказала ей Надежда.
— Пропустить? — переспросила дежурная и, положив трубку, сообщила Надежде: — Двенадцатый кабинет!
Надежда вошла в знакомый кабинет, напоминающий лабораторию алхимика. Пифагор Ипполитович ожидал ее у самого порога. На лице его было удивление.
— Здравствуйте, Надежда Николаевна! — проговорил он. — Разве я вас вызывал?
— Нет, но мне пришлось ввести дежурную в заблуждение. Мне непременно нужно было вас увидеть. Я хочу показать вам образчик краски. Возможно, это поможет вам установить место, где нанесли смертельный удар Сыроежкину, и даже орудие убийства.
— Вот как? — Эксперт взглянул на Надежду с интересом.
Она отдала ему пакетик с образцом краски, он схватил его и бросился к своему рабочему столу.
На несколько минут в кабинете воцарилась тишина.
Пифагор Ипполитович колдовал над образцом краски, смешивал его с какими-то реактивами, внимательно разглядывал в микроскоп и что-то бормотал. Надежда Николаевна тихонько сидела в углу, стараясь не мешать.
Наконец эксперт оторвался от микроскопа и проговорил, удовлетворенно потирая руки:
— Никаких сомнений, этот образец взят с орудия убийства! Тот же состав, какой я извлек из раны на голове Сыроежкина. Та же самая краска, те же частицы металла. Больше того — среди частиц краски и металла я нашел следы крови и не сомневаюсь, что точное лабораторное исследование покажет, что это кровь Сыроежкина… Надежда Николаевна, где вы это взяли?
Надежда рассказала эксперту о ходе своих рассуждений, в результате которого она попала на закрытую мебельную фабрику. Правда, кое-что она при этом опустила — например, то, каким способом заставила говорить маляра Виктора.
Впрочем, Пифагор Ипполитович не очень интересовался этими деталями, для него важен был результат.
— Так что нужно как можно быстрее отправиться на эту фабрику и допросить сторожа. Он наверняка что-то знает об убийстве Сыроежкина! — проговорила Надежда в завершение своего рассказа.
