Татьяна Луганцева - Мужчина-сказка, или Сейф для любовных улик
Хозяйственный блок оказался сборным домиком с парой окошек и под железной крышей.
– Я оставлю вас здесь одних, а через час вернусь за вами. Успеха, друзья мои! Эге-гей! – прокричал директор и, сделав нечеткое колесо, убежал прочь.
Ефросинья с Владом, вздохнув, вошли в подсобное помещение и поняли, что зря затеяли поиски – в таком бардаке просто нереально что-либо найти. Чего тут только не было свалено – инструменты, банки-склянки, какие-то коробки, которые так никогда и не открывались, ржавые гвозди, гантели, гири, новогодние гирлянды, старые носки… Владислав задумался, почесав затылок.
– Зачем они все это возят?
– Не говори. Настоящая свалка. Подсобное помещение называется…
Все-таки Фрося приступила к розыску своих документов, перебирая на столе, в шкафах и на полках все, что попадалось под руки и на глаза. Они нашли массу когда-то запропастившихся, но может, для кого-то нужных вещей, таких, например, как бюстгальтер с призывно торчащими кружевами, нераспечатанную пачку презервативов и томик стихов Блока, из которого выпали засушенный листик какого-то растения и советская еще десятка.
– Ого! – оценил последнюю находку Владислав. – Книгу лет двадцать, что ли, никто в руки не брал?
– Ага, понадобилась два раза – сыну для пресса под гербарий и отцу для заначки.
– Или это был один человек, он просто вырос от гербария к «десятке», – пожал плечами Владислав.
И самодеятельные сыщики снова погрузились в поиски. Фрося вдруг поймала себя на мысли, что готова делать что угодно, хоть рыться в помойке, лишь бы с этим человеком, лишь бы Влад был рядом.
– Я думаю, что мы найдем еще много интересных и не очень вещей, но вряд ли обнаружим твои документы, – сдался Владислав.
– Я тоже так считаю, – согласилась Ефросинья. – Тут надо разбирать все по досочке, по тряпочке, а этого нам никто не разрешал.
– А вот и я! – вдруг раздался за их спинами веселый, непринужденный голос.
Они оба вздрогнули и обернулись. Директор цирка Валерий Горохов стоял в дверях и улыбался во весь рот.
– Привет! Знакомые все лица!
– О, вы переоделись? – для приличия спросила Фрося, так как сейчас директор был облачен в весьма помпезный фрак.
– Я же веду представление. Могу и вас пригласить!
– Мы ждем этого. Большое спасибо.
И они втроем направились к огромному разноцветному шатру.
Ефросинья снова машинально взяла Влада за руку, всем телом ощущая его тепло. И заметила, что Влад посмотрел на нее и улыбнулся. Она сделала вид, будто не заметила, что мужчине приятны ее прикосновения. Сама же всячески давала понять, что ей-то уж его присутствие рядом абсолютно безразлично. Ведь не станет же он проверять ее пульс?
В сказочный мир цирка, казавшийся нереальным, директор и его гости вошли со служебного входа. Мимо них пробегали люди, фактически полуголые, в блестках и парче, в перьях и боа. Царила творческая суета, шли последние приготовления. Валерий все время шутил, здоровался со всеми, кланялся налево и направо, но взгляд был каким-то рассеянным.
– Мы так и не нашли документы, – сообщила ему Ефросинья. – Их бы и полиция в таком кавардаке не нашла. Да, собственно, и неважно, я получу уже скоро новые.
– Чем меньше полиции, тем лучше! – подмигнул ей директор. И вдруг крикнул куда-то вдаль: – Посадите наших гостей на вип-места! Извините, друзья, я удаляюсь…
Валерия, несмотря на некоторую его грузность, как ветром сдуло.
Фросю с Владиславом в общей суете и пестроте фона подхватил какой-то скоморох и отвел на свободные места. Бо́льшую часть зала, то есть деревянные настилы-лавки вокруг арены, уже заполнили зрители. Вип-гости тоже погрузились в томительное ожидание начала представления.
– Прямо как в детстве, да? – спросила у спутника Кактусова. – Когда родители устраивают своим детям праздник, то ведут их в цирк. Здесь все особенное – запах, гул людской речи, радостное настроение…
– Мне тоже нравится, это запах детства и праздника, – согласился Влад.
– Чего тогда такой хмурый? О чем ты все время думаешь?
– Сам не знаю. Вернее, о твоих цифрах. Не выходят они из головы, пытаюсь вспомнить, где видел такие же.
– Ты же сказал, что они не подходят ни к чему, известному тебе, – наклонилась к нему Фрося, причем ее волосы коснулись его щеки.
– Я математик, а на листке числа, я обязан знать, что они означают.
– А если это и правда шифр? Ты же не шифровальщик, не можешь знать, что скрывает код. Так что не мучай себя.
– Дамы и господа! – раздался громкий голос Валерия Горохова, говорящего по-английски.
Он в своем роскошном фраке вошел на круглую, ярко-красного цвета арену и сказал пару слов об истории создания своего цирка и труппы. Представление началось.
Фросю полностью захватило впечатляющее динамичное действо. Его оригинальной задумкой было то, что оно было поставлено по мотивам известной оперетты «Мистер Икс» с ее главным героем под тем же именем. И очень ловко в центральную тему представления были вплетены цирковые номера. Завораживала работа силовых акробатов, воздушных гимнастов, клоунов в отдельности и клоунов с собачками. Поразил и номер с джигитовкой на прекрасных скакунах. Зрители принимали артистов прекрасно, просто открыв рот и громко аплодируя.
Действие набирало обороты и подходило к кульминации. На арену вышел фокусник в мрачной черной одежде в маске и принялся «разрывать мозг» зрителям необычными и очень сложными фокусами, а затем жонглировать ножами. Сверкающий металл в своем кручении приковывал взгляды. А когда вынесли большое колесо с обрисованным женским силуэтом с расставленными ногами и руками, забила тревожная музыка, слегка пригас свет. Фокусник обратился к зрителям с просьбой, чтобы нашлась отважная девушка, на которой он покажет смертельный номер. Помощница артиста с красивыми длинными ногами вынесла острые кинжалы, и ни у кого не возникло сомнения, что именно понадобится от смелой зрительницы. Многие явно стушевались.
Вдруг фокусник рванул прямо к Фросе, благо, та сидела крайней у прохода, схватил ее за руку.
– Вот эта девушка хочет попробовать! Она любит адреналин, любит экстрим и подала мне тайный взгляд, что готова испытать судьбу!
Фрося просто заслушалась его. Если бы мужчина не держал за руку именно ее, вообще бы подумала, что речь идет о другой женщине.
– Я? – выдохнула она.
– Да, красавица, ты!
Кактусова с трудом поднялась – ноги ее вмиг одеревенели.
– Фрося… – попытался было удержать ее Владислав.
Но она лишь обронила:
– Все нормально.
– Вперед, к новым открытиям и подвигам! – поволок фокусник вырванную из зала жертву.
«Господи! Почему? На мне метка, что ли, какая? Сижу, никого не трогаю, с детства не люблю экстрим. Может быть, это проделки веселого директора? Все ему неймется…» – думала Фрося, идя к зловещему креслу, как на эшафот.
Фокусник закрепил ее запястья и лодыжки кожаными ремнями и со всем доступным ему пафосом объявил «смертельный номер». Неожиданностью для Фроси явилось то, что кресло еще стали раскручивать, а она была в платье. Фокусник отошел на десять шагов и прицелился. В зале повисла давящая тишина. Слышался только легкий скрип вращающегося колеса. Казалось, что будет даже слышно, как оторвется капелька пота от лица фокусника и полетит вниз. Мужчина резко взмахнул рукой, вложив всю силу в кистевой бросок, и в воздухе сверкнуло, как молния, лезвие. А затем сверкнуло уже в голове и глазах самой Фроси. Острая боль в бедре совпала с диким воплем присутствующих в цирке. Девушка от шока почти потеряла сознание, а кресло крутилось и крутилось. И вращались вокруг нее яркие огни, бледные пятна лиц зрителей с открытыми в крике ужаса ртами. Наконец она ощутила тепло рук Влада.
– Со мной все хорошо! – произнесла Ефросинья, отреагировав на его прикосновение. Потом посмотрела на свою вмиг превратившуюся в одну большую, пульсирующую рану ногу и на торчащую ручку кинжала.
Это было последнее, что она увидела, если не считать нелепого человека во фраке, растолкавшего всех и закричавшего на чистом русском языке:
– Ты что сделал, козел? Нам мало проблем было?
Глава 17
Белый потолок, белые стены, белые бинты…
Фрося сглотнула, дрожа ресницами.
«Такое ощущение, что я попала на белую вечеринку», – грустно подумала она.
– Можете пройти, она вышла из наркоза, но ненадолго… – сказал кто-то, и Ефросинья сильно зажмурила глаза.
Она не хотела никого ни видеть, ни слышать, а хотела оставаться таким вот «ежиком в тумане», потому что только в этом состоянии в последнее время ей не грозило никакое вмешательство извне.
Но долго притворяться она не могла, потому что чьи-то пальцы начали трогать ее лоб и щеки. Она резко открыла глаза и снова чуть не ослепла от света и белого фона. Над ней склонились трое мужчин.
