Татьяна Луганцева - Та ещё штучка!
– Вот ничего и не говори! Сама не понимаю, что на меня нашло, – заявила Аня.
– Это Кристина тебя вином подогрела и придала смелости, – пояснил Марат.
– Пойдемте париться? – предложил Эрвин, у которого пропал интерес к бассейну при появлении Марата.
– Делаем несколько заходов? – уточнила Аня.
– А как же!
Глава 14
Аня поняла, что ее представления о жизни все больше и больше расходятся со взглядами австрийцев. Когда они вошли в гостиную, первое, что увидела Аня, были сытые лица уже знакомых ей и незнакомых людей, сидящих за большим столом.
– Праздник продолжается, – прошептала она.
Стол ломился от все тех же экологически чистых продуктов. Анну при виде ярко-желтого сыра с крупными дырками, огромного розового окорока с корочкой, ярких, словно искусственных, овощей и разложенных по тарелкам закусок просто затошнило.
«Сколько можно есть?! Они все время едят… и пьют, праздник ли, похороны ли. Интересно, когда они работают?» – подумала Аня, с трудом скрывая обуревавшие ее эмоции.
– Проходите! – радостно позвала Ариадна Львовна. – Наш праздник там не удался, так продолжим его дома.
Аня с ужасом увидела, как красная жидкость уже наполняет большой бокал.
«Это молодое вино Ламаров будет являться мне в кошмарах», – мелькнула у нее мысль.
– Я что-то не хочу пить, – тактично сказала она.
– Бабушка обидится, – шепнул ей на ухо Эрвин.
– Как же?! Дорогая моя! Ты – наша героиня! Без тебя никак нельзя.
Анна со вздохом опустилась на стул. Настроение ее было испорчено, а вскоре и живот был набит до отказа. Как ни странно, но этот праздник живота вовсе не радовал Анну.
«Останусь здесь с Эрвином и через год не пролезу в дверь, а лет через пять буду лежать в наркологической клинике, думаю, в такой же дружественной обстановке».
Австрийцы, набив животы, сохраняли благостное выражение лица, пели незатейливые тирольские песни и даже пытались танцевать. Между гостями сновали маленькие дети в национальной одежде и раздавали всем конфеты. Каждый гость разворачивал фантик и читал написанное там пожелание: здоровья, удачи, счастья, любви, в общем, всего того, что желают друг другу люди во всем мире, несмотря на национальность, возраст и вероисповедание. Аня не сразу обратила внимание, что конфетка ей досталась, отличная от других и по размеру и по цвету фантика. Она развернула ее скорее по инерции, чем от желания полакомиться. На фантике был написан текст на английском языке:
«Дорогая Аня, мне очень надо с тобой поговорить. Я буду ждать тебя у себя дома сегодня ближе к ночи. Приходи обязательно, у меня жуткие опасения по поводу жизни любимого мужчины! И никому не говори, что я тебя пригласила! Кристина-стилист».
От таких «пожеланий» у Анны мурашки побежали по коже. Она растерянно смотрела на фантик.
– Что-то случилось? – приблизился к ней Эрвин, увлекая ее танцевать. – Ты не чувствуешь, что у тебя шоколад тает в руке? – Его глаза смеялись, а сердце у Ани таяло.
Она машинально взяла конфету в рот, а Эрвин, перехватив ее руку, облизал пальцы. Анну будто ударило током.
«Как-то нехорошо он на меня влияет, – с тоской подумала она, – может, мне в детстве вставили в кости металлические спицы, а в голову металлические пластины? А Эрвин ради повышения своего сексуального магнетизма носит в кармане мощный магнит?»
– Что предрекает твое послание? – продолжал прожигать ее глазами Эрвин. – Давай угадаю? Встречу с брюнетом, которая перевернет всю твою жизнь. Вас захватит любовь, страсть, главное, чтобы вы не проворонили свою судьбу, и тогда счастливая старость в окружении кучи детишек будет вам обеспечена.
Аня наконец вышла из оцепенения, скомкала фантик и запихнула его в карман, решив не жевать записку, как в шпионских боевиках.
– А что, если нам пройти в «номера»?
– Что? – не понял Эрвин.
– Заняться первозданным злом.
– Чем?
– У тебя тугоухость или ты тугодум?
– Ни то, ни другое.
– Сексом, заняться сексом, – пояснила Аня, решив покончить с наваждением самым радикальным способом.
– Сейчас?! – оторопел Эрвин, давно вьющийся вокруг Анны, словно кот вокруг сметаны, но не ожидавший столь внезапной сдачи крепости.
– Сейчас, – кивнула Аня, – или по австрийским традициям праздник молодого вина превыше секса?
Эрвин подхватил ее на руки и под недоуменные взгляды гостей (и один восторженный – Ариадны Львовна) понес ее с этого праздника жизни, который не смогло прервать даже вооруженное нападение.
Ане казалось, что она мчится на сказочной колеснице по небу, а копыта волшебных коней высекают искры золотых звезд. Анна шумно втянула ноздрями воздух и открыла глаза. Она лежала в объятиях Эрвина в его спальне и стук своего сердца принимала за волшебный стук копыт. И было от чего сойти с ума. Так сказочно Анна не чувствовала себя никогда в жизни, в нее словно влили струю «живой» воды и обжигающего пламени, причем одновременно. Как долго они упивались друг другом, она не знала, вконец потеряв ориентацию в пространстве и времени, но, судя по тому, что Эрвин отрубился совершенно без сил и напоминал улыбающегося покойника, а сквозь приоткрытые жалюзи просматривалось абсолютно черное небо, времени прошло предостаточно.
«Ну и что я проверила? Что себе доказала? Что теперь вообще без него не смогу? Я все время буду сравнивать всех мужчин с ним? Постойте-ка, о каких это мужчинах я думаю? Что за бред? Да мне никто больше не нужен! Черт бы побрал этого австрийца! Кто знал, что он ко всему прочему окажется еще и таким потрясающим любовником?»
Анна покосилась на Эрвина и спустила ноги с кровати.
«Что-то отвыкла я лежать в одной постели с мужчиной, словно украла что-то или сделала что-то непристойное, хотя непристойностей было предостаточно…»
– Ты куда? – очнулся Эрвин и, обняв, увлек ее снова в постель. – Никуда тебя не пущу…
– Не очень-то и хочется…
– Чего? – Эрвин открыл один глаз.
– Уходить от тебя, – ответила Анна и поцеловала его.
Аня с большой радостью отметила, что, влюбившись, абсолютно потеряла аппетит, поэтому может не беспокоиться за размеры своей талии. Утром они спустились в гостиную с такими счастливыми лицами, что всем всё сразу стало понятно. Ариадна Львовна светилась счастьем и лукаво улыбалась.
– Доброе утро молодым.
– Доброе утро, – ответила Аня, не поднимая глаз.
Сильвия в национальном костюме, плохо сидящем на ее нескладной фигуре, засмеялась.
– Да вы не стесняйтесь! Дело-то молодое!
«Так говорит, словно сама старуха», – подумала Аня, глядя на изобильный стол, но без обычного раздражения.
– Эх, скоро придется добавлять статью в мою книгу о Ламарах, – подала голос рыжая Остерия. – Соединение с русскими корнями и появление самого молодого наследника.
«Еще одна, – закатила глаза Анна, – хорошо хоть нет невесты ангельского вида, жалко ее, посидела здесь, глазами похлопала и ничего не получила… Интересно, а чем я его взяла? Эх, какой красавец! Значит, есть у меня еще порох в пороховницах!» – возгордилась она.
– А что такого особенного в роде Ламаров, что вы даже решили написать о них книгу? – спросила Аня у журналистки, милостиво принимая из рук Эрвина кофе.
Рыжая красавица подавилась яблочным пирогом, который уплетала за обе щеки, и почему-то очень растерялась. Затем она собралась и изобразила на лице улыбку.
– Ну как же, такая интересная судьба. Молоденькая русская, точнее советская, военнопленная и пожилой, известный немецкий композитор… Какая судьба, какие страсти и какая любовь! Вот и Эрвин повторяет судьбу дедушки с бабушкой. Незнакомка из России – и тоже любовь! Хотя мог бы выбрать любую…
– Нет! – прервала ее Ариадна Львовна. – Столь смелой женщины, на лету сшибающей бандитам головы, ему здесь не найти.
«Ага, на это способен только человек, уцелевший в годы перестройки, переживший несколько дефолтов и способный с разбега войти в московское метро в час пик», – хотела добавить Анна, но сдержалась.
Весь день Эрвин кружил вокруг нее, словно мотылек вокруг цветка. Он был готов носить ее на руках и кормить с ложечки. Анну же от безделья тошнило и ломало, словно наркомана в ожидании дозы. Не выдержав, она прогнала Ламара заняться делами, а вскоре и сама присоединилась к нему в его рабочем кабинете, взяла со стола папки и погрузилась в, может быть, для кого-то скучный, а для кого-то увлекательный мир цифр. Потом они вместе прогулялись по парку, покатались на катере, поужинали в итальянском кафе, за что Анна была очень благодарна Эрвину, так как смотреть на заваленный едой стол Ламаров она уже не могла. Кончилось все бурной оргией в спальне Эрвина.
– Надо было сразу идти сюда и заняться тем, чем мы оба хотели, – сказал Ламар и откинулся на подушку.
– Мы должны были создать хотя бы видимость, – возразила Аня.
– Видимость? Чего?
– Человеческих отношений, а не собачьей страсти.
