Дарья Калинина - Сделай мне счастье
— И вам это удалось?
— Почти.
— Что это значит?
— Кое-кто мне дорожку перебежал. Чувак один. Мы с ним одновременно в аквапарк приехали. Но на меня она даже не посмотрела, а вот к нему расположилась.
— Погоди, какой аквапарк?
— Тот, что на Приморской.
— То есть Ирина повела ребенка в аквапарк, а ты поехал туда вместе с ней?
— Не вместе, а следом. Мне сказали, где она будет, я и поехал.
— Так, допустим.
Такое и впрямь могло быть. Герман разговаривал с женой, не таясь от сотрудников. Они могли услышать, что Ирина собирается с Ваней в аквапарк. И подослали туда Анатоля. Но кто же ему помешал?
— Другой парень тоже на нее глаз положил. Пока я зевал, он уже с дамочкой познакомился и лучшим другом для ее парнишки стал.
Все ясно.
— И как он выглядел?
— Могу показать. Я их даже сфоткал. Для отчета мне нужно было. Не даром деньги взял, что мог, сделал. Не моя вина, что дамочка мне другого предпочла. Я предупреждал, что я таким никогда не занимался. Но свои деньги я всегда вперед требую, так что убиваться не стал.
— Фотографию соперника покажешь?
— Покажу. Если вы мне тоже кое-что покажете.
— Нахал! — возмутилась Оксана. — Пусть тебе другие бабы показывают, а я не такая!
Но оказалось, Анатоль имел в виду совсем другое, куда более прозаичное. Ушлый стриптизер хотел получить дополнительную мзду за свои фотографии. И между ними разгорелся жаркий торг. Оксана считала, что уже достаточно заплатила. А стриптизер твердил, что разговор отдельно, а фотографии — это уже за отдельную плату. Но так как он при этом понимал, что никому другому эти фотки не продать даже за копейку, то не уходил и торговался до последнего. Сошлись на пятистах рублях, которые Оксана и выложила.
Выложила и не пожалела. Может быть, сердцеед из Анатоля вышел и неважнецкий, зато фотографом он оказался великолепным. Кадры получились на диво четкими. Лицо соперника можно было разглядеть во всех деталях. Оксана похвалила снимки, но Анатоль небрежно отмахнулся.
— Камера хорошая, сама все делает, я тут ни при чем.
Оксана рассматривала снимки с интересом. Анатоль запечатлел эту троицу уже на улице. Ирину и высокого черноволосого мужчину, который держал на руках маленького Ванечку, что говорило о достаточной степени доверия, которое уже возникло между ним и Ириной.
И еще Оксана поняла, что узнает мужчину на снимке. Вчера ночью она видела его возле корпуса «Би». Конечно, было темно, шел дождь, она могла ошибиться. Но если даже и так, сходство все равно было потрясающее. И Оксана решила, что такого совпадения просто не может быть. На фото именно Гена Почтарев. И он же крутился прошлой ночью у корпуса «Би».
Ира на снимке копалась в сумке. Ее спутник что-то говорил Ванечке, который спокойно смотрел на него.
— Быстро они сдружились?
— Моментально. Я даже сам удивился. Вроде бы еще пару часов назад и знакомы не были, а из парка уходили ну прямо лучшие друзья. Этот тип их от себя буквально не отпускал. Но знаете, что интересно?
— Что?
— Мне показалось, что его в первую очередь не женщина интересует, а ребенок.
— Ванечка?
— Да. Он какое-то время с мальчика буквально глаз не спускал. А потом пошел к его матери — знакомиться. Я даже подумал, ну, не повезло бабе, педофил встретился.
Оксана не знала, что ей делать с этой информацией, но все-таки поблагодарила:
— Спасибо, Анатоль. Ты мне очень помог.
На этом они и распрощались. По дороге домой Оксана еще несколько раз пыталась дозвониться до Германа, но по-прежнему безрезультатно. С каждой минутой ей становилось все тревожней и тревожней. С тех пор как Герман отправился на серебристо-сером микроавтобусе неизвестно куда, от него не поступало никаких новостей. Конечно, свой телефон Герман наверняка выключил, потому что телефонный звонок мог погубить все его предприятие. А потом не включил, опасаясь, что его разыскивает полиция. Поэтому звонок и не проходит, ничего страшного, с Германом все в порядке. Но все-таки Оксана хотела бы убедиться в этом, и желательно поскорее.
Глава 12
Ее желание сбылось даже быстрее, чем она ожидала. Стоило Оксане добраться до дома, как уже через несколько минут раздался звонок в дверь. Оксана бросилась открывать, она ожидала увидеть на пороге Гришу с Кузнецовым, но вместо оперативников увидела своего дорогого Германа.
— Это ты! Вернулся! Живой!
Не в силах сдержать нахлынувшие чувства, Оксана бросилась своему другу на шею. Герман раскрыл объятия. И какое-то время они простояли, обнявшись, заново вспоминая тепло и запахи друг друга.
Оксана очнулась первой. Вспомнила, что Герман вообще-то принадлежит другой женщине и что на пороге ее квартиры он возник исключительно из-за поисков жены. И она уже куда более спокойным голосом спросила:
— Где же ты пропадал столько времени?
— Погоди, дай мне сначала чего-нибудь пожевать. Умираю с голоду, внутри все в бараний рог свернулось и ноги дрожат. Если не покормишь, помру прямо тут, у тебя в прихожей.
Оксана поспешила на кухню, где принялась колдовать у плиты. Времени пообедать было еще достаточно. Татьяна Леонидовна ждала Оксану лишь к окончанию рабочего дня, а до него было еще далеко.
Набор продуктов у нее в холодильнике и на полках оказался невелик. Да еще Герман просил поторопиться, сделать ему хоть бутербродов. Но до бутербродов Оксана не опустилась. Она поставила на плиту кастрюлю для макарон, кастрюлю поменьше для фрикаделек, а сама принялась тереть сыр. Резать лук и помидоры поручила Герману. Попутно она рассказывала о том, что ей удалось узнать. Герман внимательно слушал, потихоньку подъедая один помидор за другим и закусывая кольцами репчатого лука.
К тому моменту, когда пора было добавлять в блюдо помидоры, оказалось, что их почти что не осталось. Лука, впрочем, было еще достаточно. И все равно им было вкусно.
Оксане удалось сообразить целых два блюда. Макароны с поджаренными репчатым луком и кусочками ветчины, плюс блюдо по рецепту, доставшемуся ей по наследству от бабушки, под названием «барашки». Они с Германом сидели рядышком и поедали «барашков», кусочки белого хлеба, которые она обмакнула в омлетную смесь, а потом обжарила на сковороде и залила остатком взбитых с молоком и солью яиц. Все это тоже следовало запечь, и они оставались нежными, как и полагается всякому омлету. Все это сверху посыпалось тертым сыром и получалось сущее объедение.
Пока они утоляли голод, Оксана показала Герману фотографии, которые получила от стриптизера. Герману тоже показалось, что Ирина была явно расположена к брюнету на фото.
— Тому, кто ей не нравится, фиг бы она дала Ванечку даже просто за руку подержать. А тут прямо семья!
Герман ничего не стал рассказывать до того момента, пока последний «барашек» не исчез с тарелки и последний кусок ветчины не был подобран вилкой. Оставалось лишь немного макарон, но их Герман великодушно оставил.
— Спасибо, наелся, — пробормотал он.
— Ты не благодари, ты давай рассказывай! Что тебе удалось узнать? Ночью на стоянке возле корпуса «Би» был Почтарев?
— Да.
— А с ним кто?
— Фиг его знает, какой-то его знакомый, я не понял толком. Вроде как они вместе работают. Гена водителем, а Марат — телохранителем.
— А кого они охраняют? Кого возят?
— Какого-то Горемыкина.
— Что? — воскликнула Оксана. — Как ты сказал? Повтори!
— Горемыкин. А чего ты так разволновалась?
— Знакомая фамилия. Я сегодня ее уже слышала.
— И откуда ты этого Георгия Николаевича знаешь?
— Я его и не знаю. А вот твоя жена знает. Правда, не Георгия Николаевича, а какого-то Колю Горемыкина. Она с этим мальчиком вчера вернулась обратно.
И Оксана рассказала про визит полицейских, которые и сообщили ей про Колю Горемыкина.
— А теперь ты говоришь, что Почтарев тоже работает на какого-то Горемыкина. Не может же это быть совпадением?
— Очень странно, — согласился Герман. — Но про Колю Горемыкина эти двое ничего не говорили. Рассуждали про какого-то брата своего босса, который с полгода назад погиб при таинственных обстоятельствах.
— А что за обстоятельства?
— То-то и оно, что никто не знает. Но я так понял, что эти двое сначала работали на старшего брата, а когда он помер, к младшему перешли.
— А почему старший-то умер? Убили его?
— Разные гипотезы строили, кто за его смертью стоит. Даже предположили, что родной брат и завалил. Мол, иначе с чего он столько времени отсутствовал, только месяц назад проявился.
— А еще что про этих Горемыкиных говорили?
— Больше ничего не говорили.
— А про Ирину?
— Ничего.
— А про Ванечку?
— Ни словечка.
— Где же ты пропадал столько времени? Чем занимался?
