Фаина Раевская - Анекдот о вечной любви
— Штаны сам с меня снимешь?
— Может, тебе еще и задницу вытереть? — прошипел Арсений, на что я согласно кивнула:
— Скорее всего, придется. У меня же руки связаны. Так что приступай, Луковка!
Арсений грязно выругался, после чего попытался стянуть с меня пижамные брюки. Разумеется, мне это не понравилось, и я громко заверещала. На визг откликнулся Геннадий Петрович.
— Что там, Арсений? — крикнул он. Судя по тому, как смело вели себя похитители, сознательных граждан поблизости не наблюдалось, иначе с чего бы им рисковать?
— Я начал штаны с нее снимать, а она орет, — пожаловался Арсений.
В ответ раздался взрыв хохота, после чего Геннадий Петрович милостиво разрешил:
— Развяжи ее, но далеко от себя не отпускай. Впрочем, она девочка умная, глупостей делать не станет. Да и не до того ей. Побудь поблизости.
Маленькая победа меня взбодрила. «Конечно, умная, — думала я, пока Арсений возился с веревкой. — Сейчас вот возьму и убегу! Как Колобок, который и от бабушки ушел, и от дедушки ушел. Правда, лисичка его все-таки слопала. Но на то она и лисичка, а я все-таки не Колобок. У него все тело было одной головой, только вот ума в ней не шибко много было. А у меня головушка хоть и сотрясенная, но все же способность соображать не утратила».
— Только без выкрутасов, — грозно предупредил Арсений. Руки были свободны. Я немного ими потрясла, восстанавливая кровообращение, после чего ловко сорвала с глаз повязку и огляделась.
Как я и предполагала, мы находились за городом. По обочинам пустынного шоссе произрастал хиленький лесочек, а вдоль дороги свечками торчали фонари, которые горели не подряд, в лучшем случае — через один. Тут мой взгляд уперся в Арсения. Хоть и темно было, но я смогла в нем признать мрачного парня, пившего пиво вместе с убитым Андреем в «Подводной лодке». Сеня хмурился, смотрел недобро, а я нагло ухмылялась, поражаясь собственной храбрости, но в глубине души трусила отчаянно. Ведь ему ничего не стоило взять и прихлопнуть меня немедленно, прямо здесь. И никто потом не найдет мой хладный труп. Разве только весной, когда начнется сезон пикников и в лес потянутся туристы.
Впрочем, у Геннадия Петровича и Арсения на мой счет имелись какие-то свои планы, мне неведомые.
— Зачем повязку сняла? — мрачно спросил Арсений, глядя на меня исподлобья.
— А ты пробовал нужду справлять с закрытыми глазами? — в свою очередь поинтересовалась я. — Да не бойся, Сеня! Куда я денусь в таком виде?
— Я и не боюсь. Деваться тебе и в самом деле некуда — до ближайшей деревни километров двадцать. Но на всякий случай знай, у меня есть одна штучка… — с этими словами Арсений полез в карман джинсов, а я с интересом наблюдала за его неторопливыми движениями, прикидывая, что это у него в штанах за штучка, и потихоньку начинала замерзать. Я все-таки не Порфирий Иванов: зимний холод, пусть и не лютый, для моего организма противопоказан.
Наконец, Арсений извлек загадочную штучку из штанов. Ею оказался обычный пистолет. Вид оружия меня впечатлил, но не настолько, чтобы заставить отказаться от своих планов.
— Ты отвернешься или предпочитаешь наблюдать? — поинтересовалась я, хватаясь за пижамные брюки.
Арсений хмыкнул, но отвернулся и даже отошел на несколько шагов. Я села на корточки и принялась осматривать землю в поисках какого-нибудь подходящего предмета потяжелее. Он вскоре нашелся. Вот этот симпатичный камушек подойдет. Взвесив его на ладони, я убедилась, что камень достаточно тяжелый.
— Ты скоро? — через плечо спросил Арсений.
— Уже, — обрадовала я его, после чего размахнулась и с удовольствием опустила камень на головушку Сене. Что-то хрустнуло, парень хрюкнул, вроде бы даже удивился, но возмущаться не стал, а плавно опустился на землю.
— Отдохни пока, — посоветовала я Арсению. Он не возражал и, кажется, был рад возможности отдохнуть от дел неправедных. Прихватив пистолет, я направилась к машине. Геннадий Петрович уже начал проявлять нетерпение и даже вышел мне навстречу. Он быстро сообразил, что ситуация вышла из-под контроля и теперь развивается не по его сценарию. Пистолет в моей руке убедил Геннадия Петровича в правильности его предположений.
— Где Арсений? — задал разумный вопрос сыщик.
— Сынок ваш? — проявила я смекалку, чем невероятно расстроила Геннадия Петровича. Он вдруг зарычал и сделал шаг в мою сторону. Мне это не понравилось: кто знает, что у него на уме? Я без лишних церемоний нацелилась прямо в живот Геннадию Петровичу. То есть это мне показалось, что в живот, а сыщик почему-то скрестил руки в паху и зло произнес:
— Опусти волыну! Оружие — детям не игрушка.
— А кто сказал, что я играю? — пожала я плечами, но пистолет не убрала.
— Не шути, девочка, он может выстрелить.
— Может. Я даже уверена, что это случится, если вы не отдадите мне ключи от машины. Стрелок я неважный, да и пуля, как известно, дура. Так что не советую испытывать судьбу.
— Ты знаешь, что здорово рискуешь, девочка? — усмехнулся Геннадий Петрович.
— А я вообще рисковая девушка. Ключи, ну? — для убедительности я потрясла пистолетом, там что-то щелкнуло, и он сам собой выстрелил.
Я взвизгнула, а Геннадий Петрович почему-то сложился пополам и принялся злобно материться. Его виртуозное владение ненормативной лексикой впечатлило бы даже матерого прораба, а меня смутило до крайности. Однако и убедило в том, что рана не смертельна — тяжело раненный человек не может так душевно выражаться. Дождавшись паузы, я еще раз напомнила Геннадию Петровичу о ключах.
— Они в машине, — прорычал Геннадий Петрович. — Ты не сказала, где Арсений.
— Ах, извините. Метрах в ста отсюда. У него голова как-то внезапно разболелась, и он прилег отдохнуть. Вы сможете его проведать, как только закончите свое выступление, — с этими словами я поспешила укрыться в теплом салоне автомобиля: я уже основательно замерзла, да и задерживаться тут дольше мне не хотелось.
— Мы еще встретимся! — с угрозой пообещал Геннадий Петрович, на что я резонно заметила:
— Не в этой жизни, — и, махнув дяде ручкой, покинула сыщика.
Куда ехать, а главное, как, я не имела понятия. С машиной управляться я более или менее умею, спасибо Петьке, дал несколько уроков вождения. Но, к сожалению, скорее — менее. Держаться за руль и переключать скорость я могу, а вот правил дорожного движения не знаю, разве только сигналы светофора. Но тут светофоров нигде не было. Но и других машин — тоже. Я ехала по пустынной дороге, дрожала крупной дрожью и тихонько скулила. Сказывалось состояние постоянного стресса, в котором я пребывала последние несколько дней.
— Надо остановиться и привести нервы в порядок, иначе быть беде. Не стоит погибать, когда удалось так счастливо избежать очередного покушения! — посоветовала я себе и подивилась разумности совета. Погони опасаться не стоило: раненый Геннадий Петрович вряд ли сможет передвигаться быстро и без посторонней помощи. Арсений в этом деле ему не помощник — очень уж громко хрустнула голова парня! Успокоив себя подобным образом, я съехала на обочину, несколько раз судорожно всхлипнула, после чего уронила голову на руль и горько разрыдалась.
Так прошло минут двадцать. Слезы принесли некоторое облегчение, но успокоения в душу не вселили. Я одна, в чужой машине, в пижаме, босиком, и не знаю, куда ехать. В лучшем случае, меня примут за сумасшедшую, а в худшем — сдадут в ближайшее отделение милиции. Хм, а это мысль! Может, мне самой сдаться? Доеду до первого же поста ГИБДД и сдамся в руки органов, попробую толково им все рассказать, глядишь, стражи порядка проникнутся и помогут мне.
— Знать бы еще, где этот пост, — проворчала я. Страшно хотелось курить. Вспомнив, что, когда меня везли с завязанными глазами на заднем сиденье, кто-то из мужчин курил, я решила проверить бардачок — вдруг там обнаружатся сигареты?
Сигареты обнаружились, а вместе с ними — и сотовый телефон. Тот самый, с которого начались все мои злоключения. Порадовавшись про себя и моля Бога, чтобы батарейка не оказалась разряженной, а на счету имелось бы достаточно средств для звонка, я его включила. Удача явно была на моей стороне — мобильник работал. В волнении я не сразу вспомнила номер трубки ординарца. В конце концов, Петька ответил. При первых же звуках его голоса мне снова захотелось расплакаться, но невероятным усилием воли я сдержала слезы и с дрожью в голосе позвала:
— Петенька…
— Васька! — дурниной заорал Петруха, пришлось даже отстранить трубку от уха, чтобы ко всем моим хворям не добавилась еще и глухота. — Ты где, Василиса?! Что случилось?! Тебя в розыск объявили, Зотов рвет и мечет!
— Съел что-нибудь, наверное, вот и рвет! — даже в таком плачевном состоянии души и тела у меня нашлись силы для шутки.
— Васька, — немного сбавив обороты, снова заговорил ординарец, — с тобой все в порядке? Где Геннадий?
