Татьяна Луганцева - Мороженое для горячей штучки
– Как? Ты что, дрался? – ахнула Серафима.
– Исключительно гипнозом, – ответил Герман, оседая в ванну, сам того не ожидая, словно все силы покинули его разом. Он только смог поднять голову избитого им мужика из воды и положить ее на край ванны, чтобы тот не захлебнулся.
– Жалко, – сказал он.
– Что? – участливо спросила Серафима, прижимая к груди его футболку.
– Хотел бы я… Вот первый раз в джакузи – и не с девушкой, а с каким-то идиотом. Утопил бы, честное слово. Но грех на душу ты не дала взять, спасибо тебе…
– Джакузи с шампанским, – почему-то потекли слезы у Серафимы.
– Да? Мне показалось, что с красным вином, – Герман попытался выбраться из ванны, но не смог. Жуткая слабость накрыла его с головой.
Серафима опустила глаза вниз и ахнула: вся вода, то есть шампанское пошло красными кровавыми разводами. Целая ванна красного шампанского и бледный-бледный Герман, который просто проваливался в эту жидкость. Сима отбросила футболку, отбросив и стыд вместе с ней, и вцепилась в Германа, не давая ему уйти под воду.
– Герман! Что это? Откуда столько крови? Что не так? Что с тобой?
– Не знаю, малыш. Ты заводишь меня… ты сейчас…
И именно в этот момент в ванную ворвался парень с огромным фингалом.
– Стоять! Что вы тут творите?! Где этот урод?!
Он оттолкнул голую и избитую Серафиму в сторону и вцепился в шею Германа, пытаясь его утопить.
А Герман даже не сопротивлялся, он находился в полубессознательном состоянии. Парень злобно шептал:
– Умри, тварь! Живучий, гад! Четко же видел, что попал в него! Сдыхай, сволочь! Я тебя добью! Уже кровью истекаешь! О, черт!! – последний возглас он выкрикнул, корчась от боли, потому что Серафима имела совсем другое мнение насчет того, кто должен выжить в этой схватке…
Глава 17
– Ну, вы даете! – Владимир Всеволодович глубоко затянулся, сидя вместе с Симой рядышком на пустующей кровати в больничной палате повышенной комфортности, где на другой кровати лежал Герман с перебинтованным торсом. Нижняя часть его тела была накрыта легким одеялом.
– Ты что имеешь в виду? – спросил Герман, дергая пальцем, к которому был подключен какой-то датчик. Врачи констатировали у него сквозное огнестрельное ранение в грудь, большую кровопотерю. Было удивительно, как Герман, получив такое ранение, не заметил этого и вступил в борьбу с Крисом Геннадьевичем, истекая кровью.
– Да все! Чудеса! Скромная библиотекарша оказывается в руках этого типчика. С чего? – бросил он взгляд на Серафиму, словно пытаясь найти в ней хоть что-то, за что можно ее хотеть, да еще так всем рискнуть, пойти на преступление.
– С того, что он решил, что я утомила сексом, а потом и убила Алексея, и он тоже захотел испытать острые ощущения, – ответила Сима, слегка краснея от насмешливого взгляда Германа.
– Ты способна утомить, – согласился он, – не знаю, как насчет секса, но утомить можешь, точно.
– Не язви! Ты был ко мне более внимательным… там… тогда, – сказала Серафима.
– Я был в шоке, – ответил Герман, – плохо соображал, хотел спасти…
– А я говорил, не лезь! Дождись ребят! Тоже мне – Джеймс Бонд! – сказал полковник полиции.
– Спина Симы вряд ли выдержала бы долго такой экстрим, – ответил Герман.
– Да, вы знаете, он появился вовремя, – обратилась к Владимиру Всеволодовичу Серафима, подтверждая слова Германа, – не ругайте его!
– Его же чуть не убили! И с таким ранением ты еще там продолжал драться! – покачал головой Владимир Всеволодович.
– Ну, как драться, – стушевался Герман, – этого борова я завалил, конечно, в припадке ярости, ну а потом, если бы не Серафима, то меня бы уже не было! До сих пор в восторге от твоих прелестей!
Она усмехнулась, ей было приятно даже от такого его внимания.
– Вы, Симочка, конечно, тоже даете, вырубить этого бандюгана, воткнув ему вилку в спину! Это же надо додуматься! – со страхом покосился на нее Владимир Всеволодович. – Как вы вообще смогли это сделать?!
– А что такого? Он бы его утопил! – всхлипнула Серафима. – Подумаешь, воткнула, что было под рукой.
– Воспользовалась подручными средствами, так сказать, – хохотнул Герман, – и я могу подтвердить, что очень вовремя! Я уже и воды, то есть шампанского с кровью нахлебался и терял сознание.
– Вот и я о том же! Тебя привезли в больницу с ранением и в состоянии алкогольного опьянения! Ты же пел песни, рассказывал гусарские анекдоты и просил налить всем шампанского! – посмотрел на друга Владимир Всеволодович.
– Я? – удивился Герман. – Нет, я помню, что было весело. А вокруг были такие недовольные лица, и они меня весьма напрягали.
– Ты был в операционной! Там, как правило, не веселятся! – поправил его Владимир и посмотрел на свою соседку Серафиму. – А ты, конечно, тот еще библиотекарь! Вилку вонзила так, что теперь у него рука парализована, медики просто недоумевают…
– Мне поплакать? – строго спросила Сима. – Меня избивали при их попустительстве и чуть не изнасиловали! И при мне едва не убили человека, которого я попросила о помощи! Мне было не до сантиментов, честное слово! – оправдалась Серафима.
– Надеюсь, что этого подонка посадят? – спросил Герман.
– А вот тут сразу скажу, что вряд ли, – покачал головой Владимир Всеволодович. – Да не смотри на меня так! Побои Симы зафиксированы, твои показания тоже. Хотя ты и сам много чего нарушил, ворвавшись в этот ресторан. А то, что он там развесил по стенкам – его личное дело, собственный ресторан. Кстати, много свидетелей, что ты с ним пришла по доброй воле…
– Так я же не знала, что меня ждет! Он обещал рассказать о судьбе библиотеки, а это меня волнует! Я и не думала ни о каких отношениях с ним.
– А вот знала – не знала не доказать. Да и крут этот мерзавец, действительно крут. Ему предъявят, конечно, обвинение, но…
– Понятно! – хмыкнул Герман. – Но я сам могу ему разъяснить, что почем! Ему мало не покажется!
– Ты в тюрьму, что ли, хочешь? Потому что тебя-то точно посадят! – сказал ему Владимир Всеволодович.
– Лучше не связываться! – согласилась, поежившись, Серафима, хоть ей и обработали ссадины на спине, они нещадно болели, особенно при движении. – Вот только как мне общаться с этим типом? Он сейчас хозяин у меня на работе. А я видеть его не могу, больше скажу, он мне противен, и я боюсь…
– Не бойся, я помогу тебе на работе. Он тебя не тронет! – пообещал ей Герман. – Я тебя не оставлю.
Серафима с благодарностью посмотрела на него.
– Вообще огромное спасибо за помощь. Не ожидала, что так вот откликнешься сразу.
– Чего тогда звонила? – заулыбался Герман, и Симе он уже не казался таким суровым и лохматым. Хотя нет… лохматость сохранялась, а вот суровости совсем нет.
– Не знаю, как-то сразу про тебя подумала. Вернее, только о тебе и подумала… а больше и нет никого на примете.
– Мне приятно, что я вызываю у женщин такие эмоции, – улыбнулся он.
– Я прямо любуюсь на вас, как голубки воркуете. Я не мешаю? – спросил Владимир Всеволодович.
Серафима смутилась, а Герман очень серьезно обратился к ней:
– Ты бы уняла свою тягу к миллионерам. Видишь, как-то не складывается у тебя с ними. Один помер, второй оказался не лучшим мужчиной в твоей жизни, – пояснил Герман.
– Да я и не гналась за миллионерами. С Алексеем так получилось, даже не знаю как, я пыталась и себе все это объяснить…
– Сильно хорош был, – понял Герман, и в его глазах промелькнули смешинки. – Я понял, что не устоять было. Даже мои старания узнать его помыслы истинные прошли даром! Спонтанная любовь! Нет, не любовь, а скорее страсть!
– Не язви. Я не верю в любовь, не тот уже возраст. Любовь… – задумалась она.
– Не верите в любовь? – почему-то удивился Владимир Всеволодович. – Это же такое светлое и богатое чувство. О нем пишут писатели, сочиняют поэмы поэты, что-то я как-то не так выражаюсь… «масло масляное».
– Любовь – это болезнь, – строго ответила Серафима. – И это уже доказано. Даже диагноз такой есть по определению ВОЗ, Всемирной организации здравоохранения.
– Да ладно? – удивлению Владимира Всеволодовича не было предела. – Откуда ты знаешь?
– Читать надо, много читать… я и научную литературу читаю, не только художественную, – пояснила она.
– И как же звучит этот диагноз? – поинтересовался Герман.
– «Расстройство привычек и влечений», – ответила Сима. – И относится все это к группе нервных и психических болезней, между прочим!
– И ты заболеть не хочешь? – спросил Герман, тоже с интересом слушающий ее.
– Болеть всегда плохо, – ответила Серафима. – Нет, не болела, не болею и не хочу болеть. И к Гере я приехала только поговорить. И я вообще не обязана перед тобой отчитываться. У меня в жизни ничего не было, и вот получилось так, страсть накрыла с головой. Я…
– Не оправдывайся и не вини себя ни в чем. Забудь. Это я… – опустил голову Герман.
