Ли Голдберг - МИСТЕР МОНК ИДЕТ В ПОЖАРНУЮ ЧАСТЬ.
Я отложила журнал. Не могу представить себе, почему Монк хочет пойти туда, где орет музыка и корчащиеся люди трутся друг об друга потными телесами.
—Вы хотите пойти потанцевать?
—Я хочу пойти в Флаккс поговорить с Лиззи Драпер, любовницей Брина, — ответил Монк.
—Уверены, что не хотите просто снова посмотреть на ее огромные кнопки?
—Думаю, я смогу отвернуться от нее, — сказал Монк.
—Вы верите, что Лиззи поможет нам прижучить ее супербогатого любовника? — спросила я.
—Попытка — не пытка, — заключил он.
Зная, что происходит на самом деле, я выдала: —Вы отчаянно пытаетесь попробовать все, что поможет избежать завтрашнего копания в горах мусора.
Он страдальчески посмотрел на меня.
—Черт, да!
Интерьер Флаккса был индустриально выдержанным — много открытых балок, воздуховодов, водопроводные трубы с листами матового алюминия, гофрированным металлом и зазубренной сталью. Крутящийся шар под потолком, отражая серебристой поверхностью разноцветные огни, создавал своего рода ретро-психоделический эффект.
Много двадцатилетних парней и девушек, стараясь изо всех сил казаться недовольными и неприветливыми, бездельничали на очень мягких, ярких диванах огромного размера. Они приехали сюда из своих офисов и жилищ, успешные, но в одежде, открывающей их декольте, пирсинг и тату, чтобы все видели, какие они плохие мальчики и девочки. Они сбегали сюда от скучной работы, давая себе полную волю; это было ясно по тому, как некоторые танцевали и энергично использовали диваны.
Монк пытался отвести взгляд от работяг и любителей стриптиза, куда там! Если он отворачивался от танцпола, видел диваны. Если отворачивался от диванов, видел плоские мониторы на стене, показывающие музыкальные клипы: скромные, эротические и лесбийские. Для меня это не слишком шокирующе. Лесбийская сексуальность стала стильным и модным маркетинговым инструментом, чтобы продавать товары от нижнего белья до дезодорантов. Впоследствии, она потеряла шокирующую ценность и острый эротизм. По крайней мере, для меня. Но не для Монка.
Музыка была громкой и ударной, сотрясающей тело и уши. Мне это нравилось, и я обнаружила, что покачиваюсь в такт, а Монк морщился, будто каждый удар причинял ему боль.
—Это плохое, очень плохое место, — хныкал он.
—А мне кажется довольно культурным, — сказала я.
—Да? Посмотри на это! — он указал на чашу по центру одного из столов.
—На что?
—Смешанные орехи! — вскрикнул он, подразумевая серьезную опасность.
—Ну и что?
—Кешью, грецкие орехи, арахис и миндаль — все в одной миске. Это преступление против природы!
—Мы можем позвонить в Сьерра-клуб при выходе отсюда.
—Это и так довольно плохо, но класть их в миску для людей, для общего пользования... —он вздрогнул. — Подумай, сколько рук было в этой миске, чужих рук, которыми лазали... — тут его взгляд упал на парочку, развлекающуюся на диване. — Бог знает где!
Монк быстро отвернулся от шокирующего зрелища и снова посмотрел на миску. Потом ахнул и отшатнулся.
—Что? — спросила я.
Он не смог заставить себя опять посмотреть на то, что вызвало у него раздражение. Все, что он смог сделать — мотнул головой в направлении стола.
—Миска, — сказал он почти шепотом, будто она могла услышать его и обидеться.
—Я знаю, смешанные орехи. Преступление против природы.
Он покачал головой: —Посмотри еще раз и скажи мне, что мне почудились в ней еще крекеры и крендельки, — произнес он, убеждая сам себя. — Со смешанными орехами.
Я взглянула на миску, заранее зная, что он прав. В ней лежали крекеры и крендельки.
—Это игра света, — соврала я.
Он хотел снова посмотреть на миску, но я не позволила.
—Не мучайте себя. Вспомните, зачем мы сюда пришли. Сосредоточьтесь.
Монк кивнул. —Правильно. Сосредоточиться. Салфетку.
Я вручила ему несколько пакетов салфеток, и мы пошли к бару, который извивался вдоль задней части зала и больше походил на стриптиз-подиум, чем на место, где можно облокотиться и выпить. Блестящие шесты стояли во всех концах изогнутого бара, а мужчины прижимались к стойке, едва не вываливая языки изо ртов, что добавляло эффекта.
Нам удалось найти место в баре, хоть мы и оказались плечом к плечу с другими людьми. Монк извивался и скрестил руки на груди, лишь бы не дотронуться до чего-нибудь или до кого-нибудь.
У меня не было его фобии, но я поступила так же. Парень, сидящий рядом, все время на меня натыкался, его рука оказывалась у меня на груди. Уверена, он делал это специально, пытаясь пробудить животный инстинкт. Еще раз это повторится, и он почувствует мой локоть своей почкой.
Три бармена — все девушки с огромными грудями, в топах и в коротких юбках, танцевали за стойкой туда-сюда, смешивая напитки. Одной из них была Лиззи. По крайней мере, Монк теперь не зациклится на ее кнопках. Таблички с именами на двух других девушках идентифицировали их как ЛаТишу и Синди.
Лиззи остановилась перед нами, покачиваясь в такт: —А, это снова Вы, — обратилась она к Монку. — Человек-кнопка.
—Мне нужно поговорить с Вами об убийстве Эстер Стоваль, — сказал Монк.
—Я же сказала Вам, — произнесла она. — Я ничего не знаю.
—Вы знаете убийцу, — возразил Монк.
ЛаТиша зазвонила в большой колокол на стене громче играющей музыки, затем внезапно запрыгнула на стойку. Толпа мужчин взревела в одобрении. За исключением Монка.
—Она что, хочет запачкать тут все? — закричал Монк мне в ухо. — Люди здесь едят и пьют!
—Их это не беспокоит, — я указала на мужчин вокруг нас, приветствующих зрелище радостными воплями.
—Да что они понимают! — крикнул Монк. — Они едят смешанные орехи.
Лиззи вскочила на стойку прямо перед нами и стала танцевать вместе с ЛаТишей, махая тазом прямо в лицо Монку.
—Это Лукас Брин, — обратился Монк к ее ногам.
—Разве не видите, я работаю?! — крикнула она.
—Я пытаюсь не видеть, — перекосился он.
Синди бросила Лиззи бутылку текилы с длинным горлышком, та поймала и махнула ею как дубинкой. ЛаТиша тоже поймала бутылку и проделала те же движения. Это был хореографический номер, скорее всего, они его проделывали по дюжине раз каждую ночь.
—Мы знаем, что Вы имеете к нему отношение, — продолжил Монк.
—Если хотите поговорить со мной, залезайте сюда, — предложила Лиззи.
—Что? — не понял Монк.
—Вы меня слышали, — она помахала перед ним еще несколько раз, ее огромные груди покачивалась. Мужчины вокруг нас протискивались вперед, чтобы впихнуть ей доллары за пояс юбки, оттесняя нас от стойки.
—Сделай это снова, — крикнул ей парень. Он был по другую сторону от человека, который продолжал задевать меня.
Она положила ногу на плечо крикуну, наклонилась и плеснула ему текилу на голову. Он поднял лицо и открыл рот, чтобы получить напиток, как птенец в гнезде перед едой.
Столкнувшись с перспективой быть обрызганным текилой, Монк быстро залез на стойку и застыл как вкопанный между Лиззи, танцующей перед ним, и ЛаТишей позади.
—Потрясите своей тяжелой штучкой, — крикнула Лиззи.
—У меня ее нет, — ответил Монк.
—У всех она есть, — заявила ЛаТиша.
—Тогда я абсолютно уверен, моя была удалена при рождении, — сказал Монк. — Или когда мне вырезали миндалины.
Барменши начали бросать друг другу бутылки по обе стороны от Монка. Он прикрыл голову руками и закрыл глаза. Не знаю, чего он больше боялся: удара бутылкой или обрызгаться текилой.
—Танцуйте, или я не буду разговаривать, — заявила Лиззи, жонглируя бутылками с ЛаТишей. —Знаете, сколько эти парни заплатили бы, чтобы оказаться здесь вместо Вас?
—Я бы заплатил им.
—Танцуйте, — не унималась она.
Монк топнул несколько раз ногой, щелкнул пальцами и повел плечами.
—Это танец? — вопросила Лиззи.
—Если это слишком жарко для Вас, давайте выйдем на кухню, — предложил Монк. — Я знаю, что Эстер Стоваль шантажировала Лукаса Брина из-за ваших отношений. Поэтому он убил ее.
—А я не говорила, что у нас были отношения, — Лиззи бросила бутылку Синди. Та поймала ее и, ловко перевернув, поставила на полку.
—На Вас была рубашка с его монограммой, когда мы встретились.
—Я купила ее в Гудвилл, — отрезала она. — Может, у меня есть и одна из Ваших.
—Человек, единожды убивший, может убить еще раз, чтобы сохранить свою тайну, — произнес Монк. — Вы можете стать следующей.
Лиззи схватилась за шест и похотливо заскользила вверх и вниз, спиной к Монку. Толпа приветствовала шоу свистом и ликованием. Даже женщины, как казалось.
—Вы должны положить мне деньги под юбку, — сказала она.
Монк опустил руку в карман, достал пакетик Уэт Уан, и, практически с закрытыми глазами, попытался засунуть его за пояс юбки. Но она продолжала двигаться, крутить задницей, чтобы раздразнить публику, изрядно усложняя задачу Монку.
—Что Вы хотите от меня? — спросила она.
