Наталья Горчакова - Я написала детектив
— Угу, — буркнул дядя Слава, разглядывая портрет, который быстро набрасывал художник.
Как они тут стоят на солнцепеке целый день? Это же невыносимо!
— Подходите, — зазывал нас торговец картинами, — посмотрите, какая замечательная работа. Дома повесите — не квартира, игрушка будет. Завидовать станут. Девушка, только взгляните, я вижу, вы интересуетесь.
Это он мне?
— Смотрите, какой пейзажик, прямо так в гостиную и просится.
Такому точно позавидуют! Дикая вещь.
— Спасибо, что-то не хочется.
— А что вам нужно? Я помогу.
— Ренуар у вас не продается? Или Бенуа, на худой конец тоже сойдет.
Растерянность продавца длилась короткий промежуток времени.
— Это вам чем не Ренуар? Даже лучше. И дешевле. Вам уступлю.
— Нет. Или Ренуар, или ничего.
Я отошла от румяного торговца картинами.
— Наташа, ты стала очень язвительной, — заметила мама.
— А что я сказала язвительного? Я работаю.
— О чем ты? У тебя отпуск.
— Я и в отпуске работаю. Над собой. Повышаю свой культурный уровень. Хотела посмотреть картину Ренуара «Бульвар Сен-Мишель». Имею право.
— Иногда я тебя не понимаю.
— Иногда я тоже многого не понимаю, — отозвалась я.
И тут же принялась осматриваться вокруг. Ничего подозрительного я не замечала. Человека с Красной площади видно не было.
Человек с Красной площади — как-то зловеще звучит. Хорошо, что не с Лубянской.
Так мы двигались вперед, останавливаясь на каждом шагу, рассматривая картины и сувениры, ничего не покупая.
Я постоянно оборачивалась, проверяя отстал ли хвост, родственники начали спрашивать, кого я ищу. Не могла же я объяснить, что у меня неожиданно развилась мания преследования. Рассказывать об идиотском споре с друзьями по-прежнему не хотелось.
Вечером снова был телефонный звонок и молчание в трубке. Теперь это уже не казалось случайностью.
Я позвонила Анфиладе Львовне. Ее телефон не отвечал.
На следующий день, оставив родственников в «Детском мире», пораженных разнообразием товаров и цен, я решила сама зайти к Анфиладе Львовне, благо это было недалеко, поговорить, не появилось ли чего-нибудь нового, не вспомнила ли она что-нибудь.
Заодно разведаю, есть ли новости у Говоруна, вдруг ему удалось что-нибудь узнать быстрее, чем мне, что неудивительно: у него гораздо больше опыта, связей и средств для выяснения обстоятельств дела.
Знакомый дом по-стариковски мирно дремал в зеленом дворике, измученном солнцем. Листья на деревьях поникли, трава пожухла.
Я поднялась на нужный этаж и нажала кнопку звонка. Никто не ответил. Позвонила еще раз — снова ничего. Только заливистая трель эхом пронеслась по квартире. Я прислушалась к тишине. Да, сегодня меня явно не ждали. Нет чайника на столе и пирожных в холодильнике. Не услышу я семейных преданий, рассказов о детях и вреде диет.
Стоит ее немного подождать? Что, если Анфилада Львовна просто пошла в магазин и вскоре вернется?
Я спустилась.
Возле подъезда стояли две старушки. Они как по команде повернулись ко мне, окидывая внимательным взглядом.
— Здравствуйте, — улыбнулась я, решив завести разговор.
— День добрый, — отозвались обе, буравя меня глазами.
— Я пришла к Анфиладе Львовне Соколовой в пятнадцатую квартиру, а ее нет. Не знаете случайно, где она?
— Соколова-то? — переспросила одна из бабулек, поправляя белый платок на голове. — Нет, не видела ее. Ни вчерась, ни сегодня.
— Да, почитай, ее три дня не видно, — охотно прибавила другая, — то обычно в магазин ходит около одиннадцати. А тут нет, не выходила. Я с утра у подъезда сижу. Посмотрела сериал — и сюда. Чего дома делать?
— Она уезжать никуда не собиралась, не слышали?
— Нет, не слышала. Необщительная она. Так, «здрасте — до свиданья». А чтобы посидеть когда с нами, поговорить, это нет.
— Тамар, — закричала неожиданно для меня та, что выглядела помоложе, призывая появившуюся из соседнего подъезда предпенсионного возраста женщину, — подь сюды. Ты Соколову из пятнадцатой не видела? Спрашивают ее тут.
— Нет, сегодня не видела, — отозвалась Тамара, направляясь к нам, — дайте вспомнить, когда мы с ней столкнулись. Три дня назад, когда у нас тут грохнуло, видела. А с тех пор нет.
— Правильно, — оживились старушки, — и я ее тогда тоже видела. У нас тут как трахнуло-бабахнуло! Я слетела с пятого этажа даже не помню как… В чем была… А Соколова как раз на балкон и вышла. Я ей говорю: «Там горит чегой-то». А она только рукой махнула, повернулась, сказала что-то тому, кто у нее был, с балкона ушла и дверь закрыла. Не одна она была.
— Точно, — подтвердила другая старушка, — в тот день мы были от беды рукой подать. Еще немного — и кранты.
Словосочетание «от беды рукой подать» производило сильное лингвистическое впечатление, от которого сразу отделаться было трудно.
— А что горело? — полюбопытствовала я ради приличия.
— Кто ж его знает? Не то машина взорвалась, не то бомбу в подъезд подложили. Там, — старушка с удовольствием показала в сторону дальнего подъезда, — оцепили все кругом. Милиции понаехало, страсть! Ничего нам так и не сказали. Потом разве разберешь? Мы уж смотрели, смотрели, а следов никаких.
Какое для них разочарование! Но поговорить есть о чем. Если уж следов никаких, обсуждать еще увлекательнее. Строить предположения, придумывать.
— И вы Анфиладу Львовну с тех пор больше не видели?
— Нет. Не появлялась она. А вас я видела. Вы несколько дней назад приходили. Костюмчик еще на вас был такой миленький, синий. Мне очень понравился.
— Я приходила к Анфиладе Львовне.
Написав записку с просьбой позвонить мне, я бросила ее в почтовый ящик.
Что-то я стала волноваться за Анфиладу Львовну. Все ли с ней в порядке? И что там такое трахнуло-бабахнуло? Имеет ли это отношение к ней? Не думаю… А вот кто был у нее во время взрыва, это может оказаться важным. И почему ее больше никто не видел с тех пор. Не испарилась же она. Три дня не выходит, телефон не отвечает. Что же делать? Подождать немного, вдруг появится?
Поговорю еще со старушками, от них много узнаешь.
Я вышла из подъезда. Старушки по-прежнему что-то обсуждали, уже втроем.
И тут я увидела ее — рыжую девицу. Она шла через двор, но почему-то передумала и пошла к арке, ведущей на улицу.
— Вы случайно не знаете, кто это? — вновь обратилась я к оживленно беседующим на тему недавнего грохота дамам.
— Нет, вроде не наша, — сказала одна присматриваясь к девушке.
— Точно не наша, — подтвердила другая, изучив ее.
Я бросилась догонять так долго ускользающую и наконец появившуюся лжеработницу соцотдела.
Правда, веснушек я на лице не рассмотрела, слишком далеко, но рыжей и худой она была точно. Старушки не узнали девушку, следовательно, она тут появлялась редко, потому что они бы заметили ее, как заметили меня. Они за каждым новым человеком следят, чтобы было потом о чем поговорить: кто и к кому приходил. Даже если один раз пропустили ее случайно, то уж теперь запомнят. И в следующий раз смогут рассказать во что одета, сколько времени провела и у кого.
Рыжая девушка шла быстро, и, чтобы не потерять ее из виду, я прибавила шаг. Звук наших одиноких каблуков звонко отдавался в тягуче-жарком воздухе пустынного переулка. Не зная, что предпринять, я решила хотя бы просто следовать за ней, куда бы она меня ни привела, а дальше будем действовать по обстоятельствам.
Сделав пару поворотов, мы оказались на Мясницкой, где было значительно многолюдней, а следовательно, создавались дополнительные трудности для преследования. Я старалась не отставать, одновременно держась на расстоянии. Вошли в метро, спустились на «Лубянку», сели в поезд по направлению к «Выхино», девушка достала книжку и погрузилась в чтение.
Я стояла в другом конце вагона и смотрела на нее, правда, с такого расстояния много не увидишь. Через несколько остановок мы вышли на Таганке. На переходе на Кольцевую линию она неожиданно исчезла. Только что была впереди меня, и вдруг ее нет, будто растворилась.
Поискав минут десять, разочарованная, расстроенная, я поехала домой.
Умудрилась упустить такую возможность! Единственную, чтобы узнать, кто такая рыжая девица. Прекрасно! Как мне найти ее теперь? Зачем шла она к Анфиладе Львовне, если только она шла к ней, и почему повернула назад? Снова вопросы без ответов, новые загадки прибавляются к старым. Отгадывать их у меня не так уж хорошо получается, как хотелось бы.
Кроме тети Леры, никого дома не было.
— Тут к тебе девушка приходила, — с порога сообщила она, возможно, пытаясь обрадовать, — расспрашивала о тебе.
— Что за девушка?
— Тоня Арьева.
— Не знаю, — сказала я и с подозрением прибавила, — она не рыжая?
