Люся Лютикова - А кому сейчас легко?
– Хорошо, запиши здесь. – Руслан протянул блокнот. – Я думаю, тебе тут больше нечего делать, можешь идти домой.
– Значит, с меня сняты все подозрения? – обрадовалась я.
Капитан ответил уклончиво:
– На всякий случай не уезжай из города.
Я поднялась с дивана:
– Ну, тогда я пойду?
Я ждала, что он захочет поговорить о наших отношениях, может быть, даже попросит прощения, но Руслан лишь рассеянно отозвался:
– Ага, иди…
Я шла по улице и, глотая слезы обиды, с горечью думала, что он не поцеловал и не обнял меня на прощание. Значит, мы с ним совсем чужие люди. Но по крайней мере расстались мы цивилизованно, без битья посуды и взаимных оскорблений. И на том спасибо.
Глава 24
«Свобода приходит нагая…» Откуда я знаю эту фразу? Понятия не имею, но она стучала у меня в голове все время, пока я ехала в метро.
Я свободна, ура! Могу делать, что хочу: без оглядки ходить по улицам, покупать «ламборджини» под цвет глаз и ловить золотых рыбок в Индийском океане. Впрочем, из данного списка мне пока доступно лишь первое, да и то с поправкой на сложную криминогенную обстановку в столице.
Теперь, когда я благополучно избежала тюрьмы, пришло время задуматься о хлебе насущном. Мне срочно требовалось найти работу, с любым графиком и на любые деньги. В кошельке болтаются последние пятьсот рублей, а хочется заплатить Галине Егоровне за постой и купить ей роскошный подарок на Новый год. Хотя бы на Старый Новый год…
Устроиться на работу перед любым праздником нелегко, а перед новогодними каникулами – вообще нереально. Но это для тех, кто претендует на хорошую должность и достойную зарплату. Есть места, где постоянный недобор, туда я и обращусь. К примеру, в «Почту России». На дверях почтовых отделений всегда висят объявления: «требуются, требуются, требуются». Нужны и операторы, и почтальоны, и другой обслуживающий персонал. Платят копейки, зато оформляют на работу в день обращения.
Выйдя из метро, я направилась к ближайшему почтовому отделению.
Объявления на двери почему-то не было. Возможно, его унесло ветром. Я зашла внутрь и просунула голову в ближайшее окошко:
– Простите, к кому можно обратиться насчет вакансий?
В окошке сидела пожилая дама в шестимесячной завивке.
– Каких вакансий?
– Ну, вакансий на почте. У вас объявление на двери висело…
Дама сложила губы в трубочку:
– У-у-у, милая, спохватилась, это еще до кризиса было! Сейчас все места заняты.
Я не сдавалась:
– И все-таки, где у вас отдел кадров? Я бы оставила свое резюме, вдруг какая должность освободится…
Дама решительно покачала головой:
– Это вряд ли, даже не надейся! Люди сейчас держатся за работу обеими руками, даже больничный никто не берет. Время-то смутное…
Пришлось уйти несолоно хлебавши. В киоске я купила журнал «Зарплата» и газету «Работа», оба издания заметно отощали с тех пор, как я держала их в руках в последний раз. Вакансий журналиста не было ни одной, редактора – только две. Когда я по ним позвонила, мне ответили, что они уже закрыты.
Войдя в раж, я принялась звонить по всем объявлениям подряд. Кладовщицей меня не брали, потому что я не знала программу «1С: Склад». Чтобы работать продавцом, требовалась санитарная книжка. В уборщицы я не подошла, потому что «больно умная». Кадровик именно так и сказала, после того, как я поинтересовалась, буду ли оформлена по трудовой книжке и «белая» ли зарплата…
Кажется, у меня остался только один свободный выбор – сдохнуть под забором.
Спасла меня Наринэ. Когда я поделилась с ней своей проблемой, она воскликнула:
– Тебе повезло! Эдику, моему двоюродному брату, нужен продавец, я порекомендую тебя. Завтра же выйдешь на работу.
– Но у меня нет санитарной книжки!
– Завтра будет!
– Я никогда ничего не продавала, – призналась я, – и с математикой у меня проблемы.
– Я дам тебе калькулятор, – успокоила Наринэ. – Тем более, что там ничего особенно считать не нужно, все товары стоят одинаково – тридцать рублей.
– Это в каком же магазине?
– У брата не магазин, а лоток на улице. Будешь стоять в людном месте, около метро, и продавать товары за тридцать рублей. Сейчас хорошо идет всякая новогодняя мелочовка: хлопушки, мишура, бенгальские огни. Эдик отдает тебе товар по двадцать пять рублей, а ты продаешь по тридцать, разница – твоя. Живые деньги! Так что в твоих интересах продать как можно больше. Испытательный срок – один день, дальше брат решит, подходишь ты или нет.
– А милиция? – забеспокоилась я. – Мне нужно иметь разрешение на торговлю? Или какие-нибудь другие документы?
Наринэ махнула рукой:
– Ничего не нужно, милиционеры там уже прикормленные. Если к тебе кто-нибудь привяжется, просто звони Эдику, он все уладит. Оденься потеплее, тебе весь день на морозе стоять.
Она сбегала в свою комнату и вернулась с женскими панталонами с начесом:
– На-ка, бери!
– Нет, – замотала я головой, – не возьму.
– Да они новые! Вот, видишь, ценник еще не срезан!
– Спасибо, но мне не нужно! Я брюки надену.
– А под брюки – обязательно панталоны! – настаивала Наринэ. – Не спорь, потом спасибо мне скажешь. И вот это тоже завтра надень.
Она протянула мне сверток.
– Что тут?
– Памперсы для взрослых.
– Зачем??
– От лотка нельзя отойти ни на минуту, иначе товар разворуют.
– А в туалет куда же?
Наринэ кивнула на памперсы:
– Сюда.
На следующий день в десять утра, как и было назначено, я стояла около метро «Щелковская». Эдик, мой работодатель, подъехал через четверть часа на побитой серой «девятке». Хмуро поздоровавшись, он вытащил из багажника пластиковый стол, три огромные коробки с товаром и какую-то белую тряпку, измазанную красной краской. Тряпка оказалась рекламной вывеской «РАСПРОДАЖА! ВСЁ ПО 30 РУБЛЕЙ!!!», которую он привязал к двум деревьям за веревочки. Реклама идеально вписалась в пространство между деревьями, туда же встал и стол. Эдик принялся довольно хаотично выкладывать товар.
– А стула нет? – спросила я.
– Я бы привез, мне не жалко, – отозвался Эдик, – но он не понадобится.
«Прямо рабство какое-то! – с возмущением подумала я. – Мне тут до восьми вечера околачиваться, неужели за весь день даже разок присесть нельзя?!»
Однако хозяин оказался прав, в стуле действительно не возникла необходимость. Холод. Он сразу же сжал меня в своих объятиях и не отпускал до конца рабочего дня. Что бы я ни делала: пританцовывала на месте, прыгала на одной ноге, размахивала руками, – мороз не отступал. Я поняла, что означает выражение – «промерзнуть до костей». Холод пробрал меня насквозь, до самой последней молекулы где-нибудь в забытом богом аппендиксе.
А еще безумно хотелось съесть чего-нибудь горячего. А еще… хм… я терпела изо всех сил, но памперс все-таки пригодился. Я не знаю, действительно ли у младенцев остается сухая попка, как утверждает реклама в телевизоре, но мой памперс давал о себе знать, еще как давал. И в пятнадцатиградусный мороз это были не самые приятные ощущения.
Также доставали покупатели.
– Неужели все по тридцать рублей? А почему так дешево? – подозрительно допытывался мужик в кроличьей шапке.
– Исключительно вам, мужчина, по большому блату, продам за сто.
Мужик хохотнул:
– Шутку понял, не дурак. А бенгальские огни весело горят?
– Обхохочетесь.
Он достал кошелек, долго гремел мелочью, а потом спросил:
– Если я куплю две упаковки, дадите скидку?
Когда Эдик наконец приехал, я превратилась в ледышку с охрипшим горлом и негнущимися пальцами. Хозяин принял у меня выручку, пересчитал товар и заявил:
– Не хватает пяти хлопушек, восьми упаковок бенгальских огней и двенадцати пакетов с мишурой.
Кажется, переохлаждение не лучшим образом отразилось на моих умственных способностях:
– Куда они могли деться? Может, ветром унесло?
– Украли… – бесстрастно отозвался Эдик.
Когда?! Когда их успели украсть, ведь я же смотрела в оба?! Стоимость стыренного товара хозяин вычел из моей зарплаты и выдал мне на руки 470 рублей.
– Завтра будешь работать? – спросил Эдик.
Я выразительно посмотрела ему в глаза, и он все понял без слов.
Наверное, в моей ситуации не следует привередничать, надо хвататься за любое предложение. Но еще один день стояния на морозе в памперсе я просто не вынесу, лучше уж сразу в петлю. Я прикидывала, есть ли у меня шанс устроиться по специальности – журналистом, редактором, корректором. Пусть за такие же копейки, но сидеть в теплом офисе и стучать пальцами по клавиатуре компьютера. После дня, проведенного на морозе, жизнь офисного планктона казалась мне сказочно прекрасной: теплое помещение, кулер с питьевой водой, неторопливый трёп с коллегами ни о чем… В тот момент, когда я мечтала о бесплатных талонах на обед, зазвонил телефон. Это оказался Руслан.
– Плохие новости, – начал он, – Ветерков не покончил с собой. Его повесили.
