Дмитрий Черкасов - Канкан для братвы
– Непременно, – пообещал Рыбаков, никогда не отказывающий друзьям ни в какой помощи.
* * *Лысый сам вызвался прыгнуть первым. Изначально предполагалось, что выдирать Глюка из рук спецназа ГУИН [35] будет Мизинчик, но владелец тарзанки, обеспечивший братков необходимым оборудованием, выразил некоторые сомнения в том, что резиновый трос выдержит суммарный вес в двести шестьдесят с лишним килограммов. А Лысый, как ни крути, весил всего сто десять против ста сорока у Мизинчика.
При подготовке спецоперации каждый грамм на счету.
План, родившийся в голове Пыха при взгляде на заснеженную вышку для прыжков, был прост и изящен. По его задумке, активно поддержанной Лысым, Мизинчиком и присоединившимся позже Ортопедом, один из братков должен был свалиться сверху на конвой, зацепить Клюгенштейна за плечи и взлететь вверх. Безопасные падение и подъем обеспечивал трос тарзанки, примотаный к ногам «супермена». Рядом со зданием суда удачно расположилось шестиэтажное строение, на углу которого парковались автозаки, привозившие арестованных на процесс. Внутренний дворик был закрыт со всех сторон мощной чугунной оградой, тюремные машины останавливались примерно в сорока метрах от дверей суда, конвой шел неторопливо, так что времени на освобождение Глюка хватало с избытком.
Пых предусмотрел даже то, что резиновый канат не сможет поднять двойной груз обратно на крышу, и потому на третьем этаже взлетающих вверх братков должен был перехватить один из участников операции по спасению, оснащенный гигантским сачком. Прыгун и освобожденный Глюк попадали в сачок, мгновенно затаскивались внутрь и убегали по заранее запланированному безопасному маршруту через подвал, соединенный сквозным проходом с бомбоубежищем на соседней улице.
Братаны исповедовали принцип «Тяжело в учении – легко в бою» и потому отыскали на окраине города аналогичный пустующий дом, где и собрались на первую тренировку. Аркадия Клюгенштейна изображал мешок с песком, поставленный на жестяную крышу вросшей в землю пристройки. Для лучшей ориентации при первом прыжке Мизинчик даже нарисовал белой краской на ржавой крыше три круга с уменьшающимся диаметром.
Лысый переступил с ноги на ногу и приготовился.
Пых разложил на коробе вентиляции накрахмаленную салфетку, выставил бутылку шампанского и четыре фужера, чтобы отпраздновать удачный полет, ссыпал из кулечка мандарины и удовлетворенно икнул. Затем немного увеличил громкость магнитолы «Aiwa», стоящей на бетонном уступе и настроенной на любимую всеми братанами радиостанцию «Азия-минус».
«В окрестностях Санкт-Петербурга, – радостно сказал диктор, – группа энтузиастов-биологов из Национал-большевистской партии обнаружила два новых вида выхухолей. По праву первооткрывателей национал-большевики назвали их “нахухоли” и “похухоли”. Внешне зверьки абсолютно одинаковы, их можно отличить друг от друга лишь по отношению к жизни...»
Мизинчик проверил крепления троса и показал Лысому большой палец.
Ортопед выставил из окна третьего этажа сачок.
– Ну, с Богом! – сказал Мизинчик.
Пых встал рядом с испытателем. Лысый принял позу прыгуна в воду.
– После того, как захватишь мешок, расслабься, – в последний раз проинструктировал Пых. – Миша все сам сделает. Главное, блин, не трепыхайся, чтоб не изменить эту... как ее...
– Траекторию, – подсказал начитанный Мизинчик.
– Именно! – кивнул Пых. – Траекторию. Хвать мешок и обвис.
– Понял, – прогудел Лысый.
– Давай, брателло...
Лысый набрал в грудь воздух и присел.
– Карабины надежные? – озаботился Пых.
– Без базара. – Мизинчик поставил ногу на край крыши и посмотрел на собственноручно нарисованную мишень.
Лысый оттолкнулся обеими ногами и вылетел вперед метра на три.
– Алмазно [36]! – восхитился Мизинчик.
Лысый достиг точки изменения траектории горизонтального полета и пошел вниз по пологой дуге.
– Сколько ты троса отмерил? – вдруг спросил Пых.
Лысый пролетел мимо пятого этажа.
– Шестнадцать метров...
Лысый преодолел еще пару саженей.
– А растяжку троса учел? – ужаснулся Пых.
Лысый достиг уровня второго этажа.
– Нет, – побледнел Мизинчик.
Лысый вытянул вперед руки и прищурился, готовый схватить мешок.
– Ах, блин! – вскрикнул Пых.
Лысый удивился, что не чувствует торможение резиновой ленты, и пробил головой жестяную крышу пристройки, промахнувшись мимо мешка буквально на десять сантиметров...
Пых ударил ногой по рычагу лебедки, к которой был принайтован страховочный трос, шедший параллельно с витым канатом тарзанки.
* * *Бывший редактор популярного еженедельника «Авто-экстрим», а ныне – бомж Андрей Пентюхов выбрал пустующую пристройку давно расселенного дома не случайно. Здесь было сухо, рядом проходила магистраль парового отопления, так что даже в самые лютые морозы бездомному было где отогреться. Пентюхов притащил в свое жилище несколько старых матрацев с помойки и чувствовал себя королем. Ему не надо было прятаться по чердакам, дрожать в ожидании милицейской облавы или вступать в перепалки с жильцами, норовившими выселить несчастных бомжей с насиженных мест.
Блаженное существование Пентюхова нарушали лишь опасения, что кто-нибудь из конкурентов вычислит-таки его убежище и в полуподвальное помещение набьется десяток-полтора опустившихся личностей с близлежащего вокзала, а вместе с ними исчезнет и какое-то подобие нормальной жизни.
Поэтому бездомный тщательно проверялся, когда возвращался домой, и всегда блокировал дверь изнутри, вгоняя в пазы железных створок короткий погнутый лом.
Но несчастье свалилось оттуда, откуда Пентюхов его меньше всего ожидал.
За секунду до соприкосновения лба Лысого с прогнившими жестяными листами экс-журналист ощутил неясную тревогу и открыл глаза. Такое с ним уже было. Безотчетный страх возник за несколько мгновений до события, перевернувшего бытие Пентюхова и превратившего его в бомжа. Тогда он подлетал на скорости в сто километров в час к перекрестку Невского и Литейного проспектов и надеялся проскочить на желтый сигнал светофора. Но немного не успел и протаранил своей «девяткой» роскошный «ауди А8» с тремя злыми грузинами. Дети гор сначала долго били Пентюхова на глазах прохожих и инспектора ГИБДД, делавшего вид, что его совершенно не касается происходящее, потом отвезли к нотариусу, где Андрей переоформил на одного из джигитов свою трехкомнатную квартиру и оказался выброшен на улицу. Первое время он ночевал в редакции, но затем грянул очередной экономический кризис, и еженедельник тихо скончался, лишив редактора всех средств к существованию.
Прямо над Пентюховым разверзлась крыша, мелькнуло что-то огромное, схватило бывшего «авто-экстремала» за грудки и неведомая сила подняла бездомного в воздух...
* * *Лебедка взревела и мгновенно выбрала добрые десять метров страховочного троса.
Из пролома в крыше пристройки, образовавшегося от тарана бритой головой храброго братана, взмыл Лысый, вцепившийся руками в какой-то бесформенный лохматый куль.
Куль пронзительно вопил.
Ошарашенный Ортопед широко взмахнул сачком и промахнулся.
Лысый и его верещащий груз тяжело стукнулись о стену и проехали по бетонным плитам наверх, остановившись аккурат под обрезом крыши. Мизинчик и Пых перегнулись через край и в два рывка втащили обоих пострадавших на горизонтальную поверхность.
– Рома! Рома! – Пых потряс Лысого за плечо. – Ты живой?
Прыгун что-то невнятно промычал.
– Надо ему руки разжать, – Мизинчик присел на корточки и принялся отгибать сведенные судорогой пальцы Лысого. – Вцепился, блин, как в пачку бакинских...
– Я б на тебя посмотрел в такой ситуации, – проворчал Пых. – Хорошо еще, что не в землю...
– Было такое дело, – неожиданно внятно произнес Лысый. – Я из вертолета выпал, в армии. С сорока восьми метров, потом, блин, специально замеряли... Попал на грядку с капустой.
– И что потом? – поинтересовался Мизинчик.
– Картины стал писать, – тихо сказал Лысый.
Из люка появился Ортопед, отшвырнул в сторону сачок и подскочил к друзьям.
– Ну?!
– Нормально, – выдохнул Пых.
– А это что за чучело? – Михаил ткнул носком ботинка безвольно лежащего Пентюхова.
– Сам удивляюсь, – Лысый потряс головой. – Вроде его не должно было быть.
– Ты его изнутри прихватил, – пояснил Мизинчик. – Когда насквозь прошел...
– Может, шахтер? – предположил Пых.
– Не похож, – возразил Ортопед. – Бомжеватый больно. И каски с фонарем не видно.
– Шахтеры мало получают, – встрял Мизинчик.
– Ты кто? – Грызлов приподнял Пентюхова, усадил спиной к коробу вентиляции.
– А-а-андрей, – Бездомный заморгал, приходя в себя после стремительного взлета.
