Полина Раевская - Убийственно красива, или Кто развел светскую львицу
– Скажи, Василиса, а какие у вас с Сашей отношения? – выпалила врач и уставилась на меня во все глаза.
Вот так-так. Видимо, я попала в точку, и тут действительно имеется личный интерес. Судя по тому, что я успела узнать о Селиверстове, эта дама вполне могла быть его любовницей. Красива, умна, успешна. Александр Константинович не из тех, кто пропускает мимо себя такие «юбки».
Прямо взглянув в глаза Маргариты, я ответила совершенно искренне:
– Исключительно деловые.
Интересно, мне показалось или Марго действительно испытала облегчение? Как бы то ни было, но, видимо, мой ответ ее полностью удовлетворил, так как она тут же вышла из комнаты.
Устало откинувшись на подушки, я щелкнула кнопкой пульта. Плазменный экран озарился мягким светом, и комнату наполнила испанская речь. Переключая каналы, я пыталась отыскать сообщение о перестрелке в доме Маноло. Но то ли журналисты не посчитали этот информационный повод интересным, то ли новость успела устареть, учитывая, что я провалялась в забытьи целых два дня, но ни один из просмотренных мною выпусков последних известий не содержал упоминания о случившейся трагедии.
Правда, происходящему могло найтись еще одно объяснение – от полиции попросту скрыли и это преступление. Где-нибудь на дне морском лежит прекрасный юноша Маноло, а в его доме идеальную чистоту и порядок наводят люди Селиверстова.
К счастью, пребывать в неведении мне пришлось недолго: вскоре раздался стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошел Александр Константинович собственной персоной.
Никаких объятий, никаких жарких поцелуев. Сухое приветствие кивком головы – вот все, чего я удостоилась.
– Привет! Как ты себя чувствуешь? – деловито поинтересовался он. Дежурное приветствие, стандартный вопрос. Как будто ему и впрямь это интересно.
– Нормально. – Голос предательски задрожал, и я закусила губу, стараясь скрыть охватившее меня волнение. И когда я научусь скрывать свои эмоции? Как бы мне хотелось выглядеть так же спокойно и уверенно, что и Селиверстов. Но я зря старалась – тот ничего не заметил.
– Ну, и славно, – торопливо произнес он и развел руками. – Вот видишь, что получилось? А я ведь просил тебя не соваться в это дело.
Прекрасно! Я же еще и виновата!
– Ну, извини, – произнесла я обиженно и поджала губы.
– Да ладно, чего уж там, – глаза Селиверстова смеялись, он, похоже, просто издевался. Поняв, что моя демонстрация характера нисколько не трогает шефа, я решила прекратить игру и задала интересовавшие меня вопросы:
– Какие новости? Удалось что-нибудь выяснить?
– Пока немного. – Селиверстов уселся в стоявшее напротив кресло и закинул ногу на ногу. – Мы проверили всех друзей Маноло, поговорили с Давидом – тем самым бандитом, через которого удалось выйти на Адриана, прощупали брата официанта, ни-че-го. Никаких зацепок. Так что я все больше склоняюсь к мысли, что это кто-то из своих.
– То есть? – Не могу сказать, что подобная версия сильно меня удивила. В этом гадюшнике никому нельзя доверять. Но надо же было что-то говорить. Между тем шеф решил ответить:
– То есть я подозреваю, что это кто-то из моего непосредственного окружения все организовал.
Да ну! А парень, оказывается, настоящий гений!
– Степанов? – назвала я первую же пришедшую на ум фамилию.
– Может быть… Хотя я почти уверен в том, что он мертв, ведь Маноло он, кажется, по-настоящему любил. – На последнем слове Селиверстова аж передернуло. Интересно, что это? Неприязнь к секс-меньшинствам или неверие в существование глубоких, искренних чувств в принципе? – Любил, – повторил Селиверстов задумчиво, – в отличие от того, кто застрелил юного красавца.
– А что, кстати, с его телом?
– В смысле? – Селиверстов искренне удивился. – Полиция приступила к расследованию, тело в морге. Ну, или где ему там полагается быть.
Вот так-так. Только выпуталась из одной истории, а теперь имею все шансы по уши увязнуть в другой.
– То есть мне в скором времени ждать повестку на допрос? – кисло поинтересовалась я.
– Нет, о нашем с тобой присутствии на месте преступления никому не известно. Перед тем как вызвать представителей сил правопорядка, мои люди тщательно прибрались в доме. Ни отпечатков пальцев, ни следов твоей крови, ни записей с камер видеонаблюдения.
– А в доме были установлены камеры? – Я встрепенулась.
– Да, но к тому времени, как мои ребята туда прибыли, все записи уже были уничтожены преступником.
Мне не удалось скрыть разочарование. Заметив это, Селиверстов усмехнулся:
– Не переживай. Время есть, преступник обязательно как-нибудь себя выдаст. Беда в том, что я вообще никому не могу теперь доверять. О нашей поездке к Маноло знали только свои. – Селиверстов помолчал, а потом добавил виновато: – Ты уж меня извини, пожалуйста, что так все вышло. Больше я такой ошибки не повторю. До конца расследования будешь сидеть дома под надежной охраной.
– Это под какой? Под той, которой ты не доверяешь? Позволь уж мне самой распоряжаться своей жизнью.
И тут меня осенило! Надо же! Получается, Селиверстов не доверяет никому, кроме меня! Ведь я единственная, кого он взял с собой на ТУ встречу. Приятно было безумно. Пусть эта поездка и стоила мне здоровья.
– И что же? Ты теперь совсем в одиночку ведешь расследование?
– Да нет, кое-что доверяю ребятам. Но всегда поручения раздаю группам, перемешивая их членов. В итоге утаить информацию вряд ли получится, если только не все мои люди в этом замешаны. А это, как ты понимаешь, маловероятно. Ну, и, конечно, на наиболее важные встречи отправляюсь в одиночку.
– А кто проверяет твоих людей?
Селиверстов огляделся по сторонам и поднял глаза к потолку. Понятно – и у стен есть уши.
– Марго сказала, что мне придется еще неделю полежать, но я не собираюсь столько в постели валяться. И не спорь, пожалуйста. – Я решила пресечь даже попытки возражений. – Ты мне теперь вдвойне должен. Так что как только смогу шевелиться, я хотела бы вновь оказаться в гуще событий. Иначе с ума сойду от безделья.
Селиверстов кивнул. Хм, понимаю, мне не угодить, но что поделать, если эта его покладистость кажется невероятно подозрительной.
– И никакого снотворного! – взмолилась я. – Пожалуйста! В конце концов, это же вредно для здоровья.
Шеф усмехнулся:
– Пулевые ранения тоже не очень способствуют повышению иммунитета. – И добавил торопливо: – Но обещай хотя бы не торопиться?
– Честное пионерское, – я снова незаметно скрестила пальцы.
Но обещание свое сдержала. Неожиданно оказалось, что валяться в постели не так уж и плохо. Тем более если ежедневно получать полную и исчерпывающую информацию о ходе расследования от Селиверстова. Мы с ним подолгу беседовали на самые разные темы, в том числе и личные. Так, например, я узнала, что Марго – его давняя подруга, с которой он знаком еще с институтских времен. Они познакомились на какой-то студенческой вечеринке и сразу подружились. Оказалось, что женщина никогда не была замужем, но воспитывает дочь. Мне было ужасно любопытно, всегда ли их отношения носили платонический характер, но, разумеется, задавать этот вопрос мне в голову не пришло. Но, судя по тому, КАК мой врач смотрела на Сашу (кстати, так его называла только она), я понимала, что, по крайней мере, с ее стороны имеется нечто большее, чем дружба.
Что касается Селиверстова, то его чувства оставались загадкой. Временами я ловила в его взгляде, обращенном ко мне, глубокую нежность, но уже секунду спустя понимала, что это не более чем мое разгулявшееся воображение.
Вскоре я начала потихоньку вставать и даже передвигаться по комнате. Любой резкий порыв отдавал болью в правом боку, поэтому движения мои стали мягкими и плавными. Но все течет, все меняется, и уже через неделю я совершила свою первую вылазку на улицу. Приурочила я ее специально ко времени, когда Селиверстов отсутствовал – не хотела, чтобы он видел, как я плетусь, согнувшись в три погибели, шаркающими старушечьими шагами. Передвигаться самостоятельно пока не получалось, поэтому пришлось воспользоваться помощью персонала.
Расположившись в той самой беседке, в которой совсем недавно допрашивали Адриана, я предалась мечтам и грезам и не заметила, как задремала. Проснулась, поймав на себе чей-то пристальный взгляд – Селиверстов стоял в проходе беседки, опершись на косяк и внимательно меня рассматривая.
– Нравлюсь? – кокетливо поинтересовалась я.
– Бледная очень, – спокойно ответил он. – Тебе нужно срочно в больницу, здесь надлежащее лечение я обеспечить не могу, так что давай-ка ты, голубушка, собирайся в Москву.
Волна гнева и обиды заполонила мое сердце. Вновь мною распоряжаются, словно вещью, вновь решают судьбу, не спрашивая, чего я хочу.
